Встретимся через 500 лет!
Шрифт:
Что ж, драма, да и только. И для девочки, и для мамы, которой всего тридцать три. Или уже тридцать три? Да, уже. Отсюда и нервозность… Жизнь проходит, сладкое вино молодости понемногу превращается в уксус старости.
Мегре миновал «Дом с Приведениями», глаза его расслабились, оставшись наедине с природой, подернутой дымком ленивого тумана. Снова захотелось вдохнуть в себя сладкий табачный дым, рука скользнула в карман пиджака, нащупала трубку, которую, впрочем, нечем было набить – в санатории курение было запрещено категорически, и потому в поселковой лавке табаком и не пахло. Спасли его глаза. Спасли от уныния, обычно
– А вот, кажется, и некий господин, - мигом забыв о трубке, проговорил Мегре.
В укромном уголке парка, на скамейке, укрывшейся в тупичке живой изгороди невдалеке от статуи Афины, сидела мадам Пелльтан (черный лаковый плащ, черная шляпка, вуаль). Рядом располагался садовник Катэр в зеленом с оранжевым рабочем комбинезоне. Они говорили, как говорят близкие люди: мадам, например, поправила ему воротник, а тот отогнал от ее лица зажившуюся муху.
– Может садовник, пусть красавец, быть любовником женщины, владеющей тремя доходными домами в Льеже?
– задал себе вопрос Мегре.
– А почему нет? Сердцу не прикажешь. А может, они не любовники, а родственники? Он ее брат? Сходство какое-то есть. Сходство... Они похожи друг на друга, как похожи муж и жена, немало друг с другом пожившие и пережившие! Вот те на! Надо проверить это предположение...
– Господин комиссар, господин комиссар, вас супруга спрашивает!
– прервал размышления Мегре голос консьержа Жерфаньона.
Обернувшись, комиссар увидел простертую руку, в ней - радиотелефон.
– Спасибо, дружище Жером! Вы так внимательны ко мне.
– Мадам Пелльтан и Катэр смотрели на них как сурки, учуявшие опасность.
– Рад вам услужить, комиссар! Я прочитал все до единого романы о вас, и видеть вас, говорить с вами - величайшее для меня счастье. Почему?
– можете спросить вы.
– Да потому что я, когда вижу вас, эпического героя, живым, сам оживаю!
– В таком случае, за мной автограф. И знайте – он составит вам состояние, ибо будет первым и последним моим публичным автографом. Кстати, я не говорил, что вы очень похожи на Ксавье Гишара, моего друга и шефа? У него такие же лукавые глаза и длинные седые волосы.
– Спасибо, бригадный комиссар! Однако ж, говорите, говорите, не то мадам Мегре вконец рассердится, - из протянутой трубки раздавалось недовольное бухтение супруги комиссара.
– Слушаю тебя, дорогая, - Мегре взяв телефон, пошел по направлению к скамейке, обжитой мадам Пелльтан и Катэром; Жерфаньон остался на месте, делая вид, что рассматривает розовые кусты, укрытые сосновым лапником от грядущей зимы.
– Как ты там?
– спросила мадам Мегре. Катэр пригнулся, увидев, что комиссар приближается.
– Как я слышала, поклонников и поклонниц у тебя хватает?
– Все нормально, дорогая, иду на поправку. К рождеству попрошу выписки. А что касается поклонников, они поклоняются не мужчине и не полицейскому, но чучелу, прославленному Сименоном.
– Мне звонили... одна доброжелательница.
– Неужели?
– Да. Говорила, что ты там времени даром не теряешь, и после бурных ночей до обеда валяешься в постели
– Совершенно верно. Расследование продвигается вполне успешно, - Мегре решил отвечать невпопад, чтобы озадачить супругу.
– Расследование чего? Ее закромов и прелестей?
– Перестань, дорогая. Не зли меня, а то придется глотать таблетки.
– Знаешь, она мне такое о тебе наговорила. Однако я не поверила. Как
не поверила бы, если бы мне сказали, что ты не в «Эльсиноре» лечишься, а на Венере.– Ты имеешь в виду планету?
– Разумеется.
– Спасибо, дорогая. Твое доверие многое для меня значит. Послушай, у меня к тебе просьба. Не могла бы ты выяснить, в каких отношениях состоят мадам Николь Пелльтан из Льежа, владелица трех доходных домов, и некий Франсуа Катэр? Позвони в Льеж комиссару Огу, номер найдешь в телефонной книге.
– Ага! Значит, мадам Пелльтан, аппетитная мадам Пелльтан, родом из Льежа? Значит, вы земляки, и вам есть о чем поговорить?!
– Луиза, умоляю, перестань говорить глупости!
– боковым зрением Мегре увидел Карин Жарис. В летних туфельках, странных для осени, она сомнамбулой шла по соседней дорожке.
– Я шучу, милый. Сейчас позвонить?
– Это было бы здорово. Жду.
Мадам Пелльтан поднялась со скамейки, направилась к воротцам, у которых начиналась дорожка к поселку. Катэр продолжал прятаться. Карин Жарис, остановившись, смотрела на хризантемы, побитые ночными заморозками. Жером Жерфаньон чистил ногти только что использованной зубочисткой.
– Похоже, она и в самом деле не приведение, а всего лишь пациентка, - огорчился Мегре.
Карин Жарис подняла головку; увидев изучающие глаза комиссара, помахала пальчиками.
– Сумасшедший дом, - подумал он, поклонившись.
Минуты через три позвонила мадам Мегре.
– Семнадцать лет назад Николь и Франсуа близко познакомились, - сказала она, - а через год у них родилось дочь. Эта история имела огласку, потому и отложилась в памяти комиссара Ога...
– В памяти комиссара Ога откладывается все, - тепло сказал Мегре.
– Даже смерть кота Жана, последовавшая в 1961 в результате взрыва оасовской бомбы в мэрии Тулона. А что была за история?
– Этот Франсуа Катэр, семнадцати тогда лет, пожив с пятнадцатилетней Николь около года, открыл для себя важную вещь...
– Какую вещь?
– Ну, он открыл, что ориентацияу него другая...
– Час от часу не легче. Хочется воскликнуть «О, времена, о, нравы!»
– А что ты удивляешься? Сейчас во Франции каждый пятый гомосексуалист или, по крайней, мере, бисексуал или трансвестит.
– Что поделаешь? Другой страны у нас нет. А что последовало за этим банальным открытием?
– Грустная история. Они продолжали жить вместе, потом Николь родила дочь, научившуюся говорить лишь в четыре года. Когда Люсьен исполнилось пять лет, Катэр как в воду канул. Одни говорили, что он навеселе утонул в Сене, другие - что попал в психушку, третьи - что завербовался в Иностранный легион и погиб в Центральной Африке.
– Спасибо, дорогая, за сведения. Ты скоро приедешь? Я истосковался...
– Истосковался? Тогда, скоро. Очень хочется посмотреть на твою Венеру, - голос Луизы зазвучал игриво.
– Я вас непременно познакомлю. Книги не забудешь прихватить?
– Как?! Разве тебе их не передали? Я послала пакет с судьей Данцигером!
– Ах, да! Профессор Перен говорил мне что-то о каком-то пакете, - соврал Мегре.
– я сейчас же схожу за ним... До свидания дорогая.
– Я так скучаю по тебе, милый... Пока.
Вернув телефон Жерфаньону, Мегре пошел к «Дому с Приведениями». Он опять слышал в трубке какие-то знакомые звуки. Шестое чувство говорило ему, что, раскрыв природу этого звука, он немедленно остолбенеет.