Встретимся на Багамах!

— А у них что, детей много? — поинтересовалась я и, не устояв перед соблазном, принялась за еду.

— Хватает, — кивнула кухарка, и в этот момент в кухню со свистом влетел ранец. Сделав пируэт в воздухе, он плюхнулся на стол, задев тарелку Машеньки. Тарелка, перевернувшись, поскакала по столу, но не разбилась, только каша пролилась на платьице девочки. Вместо того чтобы рассердиться, Машенька громко рассмеялась.

— Вовик пришел! — закричала малышка и стала бить ложечкой по столу.

— Привет! — крикнул на ходу Вовик и оценивающе посмотрел на меня. — В компьютерные игры умеешь?

— Нет, — с сожалением отозвалась я. — У меня нет компьютера.

— Не кисни, научу, — снисходительно пообещал Вовик и мимоходом надел тарелку Машеньке на голову. Остатки каши потекли по лицу девочки.

— Ты что рот разинула? — рассердилась кухарка. — Займись им.

— Да я не…

В этот момент девочка сползла на пол со стула и, подвернув ножку, заревела:

— Хочу гулять, хочу на улицу.

— Подожди, подожди, — успокаивала ее кухарка. — Вот еще Таня придет, все вместе отправитесь.

— А Таня — это еще?.. — удивилась я.

— Танька — это моя сестра. Только по папе, — серьезно сообщил Вовик.

— Да, по па-по-чке. — На пороге появилась начесанная девица с фиолетовыми волосами. Ей было лет тринадцать. — Хай! — произнесла Таня и, дотронувшись до воротника моей новой бархатной кофточки, ловко вытянула лейбл.

— Где брала? Фирма?

Хорошо, что я приличную надела. Мама ценный совет дала. «Не вздумай, — говорит, — турецкую с рынка напяливать. Твой отец в вещах толк знает. Много лет бизнесом занимается».

А Таня уже сняла у меня с уха клипсу и, примеряя перед зеркалом, затараторила:

— Моя подружка вчера тоже поясок от Ив Сен-Лорана по сейлу всего за двести баксов отхватила. — И тут же без перехода предложила: — Махнемся на мои, не глядя?

— Ты о чем?

— У тебя бижутерия, а у меня золото с бриллиантиками. У мачехи на минуточку одолжила. А теперь вот привыкла и все время ношу. Идет? — Таня крутилась в одной клипсе и в одной бриллиантовой сережке.

— Как же, на чужое махаться? — возразила я.

— Тут нет ничего чужого — все папочкино, значит, наше, — твердо заявила девица. — А ты вообще чем занимаешься?

— Я в педагогическом учусь.

— А, — разочарованно протянула она. — Я в манекенщицы пойду. Вот рост доберу до ста восьмидесяти и пойду.

— Это как? — удивленно глядя на невысокую Таню, заинтересовалась я.

— Гормоны для роста глотаю. — Таня показала пачку таблеток.

— Тьфу ты! — плюнула в сердцах кухарка. — От них ведь усы вырастут.

— У таких, как ты, даже хвост может вырасти, — пренебрежительно заявила девушка.

— А у тебя что? — осуждающе проговорила повариха.

— Ноги — вот что, — с уверенностью сказала Таня и, задрав юбку, выставила вперед свою полную короткую ножку.

— Что это вы с Машенькой сделали? — В кухне вновь появилась хозяйка. — Вымой ее и переодень, пожалуйста, — обращаясь почему-то ко мне, проговорила она.

— Мне, вообще-то, еще на лекции надо.

Жена отца непонимающе посмотрела на меня.

— Она в педагогическом учится, — под громкий рев Машеньки сообщила Таня.

— В педагогическом — это очень кстати. — Чтобы успокоить малышку, Ольга протянула ей свой стакан. Малышка вцепилась в него двумя ручками, а Ольга, видимо изображая оркестр, постучала по нему Ложечкой, и тут девочка выпустила стакан из рук — мелкие осколки разлетелись по розовым кафельным плитам на полу.

— Скоро Виктор Максимович придет? — сквозь смех и плачь детей выкрикнула я, теряя терпение. — Потому что…

В этот момент в дверь позвонили. Мачеха пошла открывать.

— Папочка пришел! — обрадовалась Машенька и, взяв меня за руку, потащила встречать отца.

— Побыстрее, опаздываем, — донесся мужской голос из прихожей, и на нас чуть не налетела опять заспешившая куда-то Ольга.

— Проследи за детьми, мне нужно уехать, — на ходу выкрикнула она и скрылась в одной из комнат.

«Ну уж хватит!» — решила я и вылетела в прихожую.

На пороге стоял мужчина в костюме и в галстуке. Он приветливо улыбнулся нам с Машенькой. Малышка, надув губки, почему-то убежала прочь.

«Какой молодой! — мелькнуло у меня в голове. — Кажется, у мамы на фотографиях он выглядел по-другому». Но времени на размышления не оставалось. Я знала, что сейчас вернется Ольга и они снова исчезнут.

Раскрыв объятия, я двинулась на отца.

Мужчина, немного смутившись, отступил назад.

— Вы… ты… кто? — Застенчивая улыбка делала его неуверенным и беззащитным.

Со словами «твоя дочь» я бросилась к нему на шею.

Он слабо пробовал отбиваться, стараясь отцепиться от меня, но тщетно. Я висела на нем, как кошка. Обида, что отец не хочет признавать меня, переполняла мое существо, на глазах навернулись слезы.

— Неужели ты ничегошеньки не чувствуешь ко мне? — всхлипнула я.

Такой штурм должен был расплавить даже айсберг, и он сдался.

Я ощутила, что тело мужчины напряглось, он наконец прижался ко мне и принялся целовать, но как-то странно, совсем не по-отцовски. Когда его рука скользнула под мой лифчик и добралась до груди, в прихожую вплыла Танька. На ней было открытое вечернее платье, явно с чужого плеча, налаченные волосы стояли дыбом, а в носу торчала моя клипса. В вытянутой руке она держала небольшое зеркальце, в которое смотрелась на ходу.

— Как мой прикид? — прогундосила она и вдруг, увидев нас в такой позе, прибалдела: — Вы что, сладкие мои, травки обкурились? — Она потянула носом, подозрительно оглядывая нас. — И когда это вы успели?

— Н-е-т, — проблеяла я, собираясь объяснить, в чем дело.

— Так, все ясно! — заявила Танька, уставившись на мою расстегнутую кофточку. — Если не дадите затянуться… тебя… — ее палец с длинным наманикюренным ногтем выстрелил в меня, — …из гувернанток тютю. — Не дав мне раскрыть рта, она добавила: — И водилу нашего за такую прыть папочка тоже уволит.