Встретимся у Амура, или Поцелуй судьбы

– Как у Иры дела? – спросила она, чтобы о чем-нибудь спросить. Все-таки Соколова дала ей почитать редкую книгу, значит, надо испытывать к ней чувство благодарности, умом Настя это понимала. Хотя, если честно, ничего не испытывала.

– Цветет и пахнет. Уж не знаю, как там ее предки постарались, но только ей светят в аттестате все пятаки. Представляешь: Соколова – круглая отличница. Со смеху помрешь.

– Она что – тоже куда-нибудь переходит?

– Не-ет, что ты! Зачем? Ей и здесь хорошо. Раз родители нашли общий язык с директрисой, теперь будут тянуть ее на медаль, вот посмотришь.

– А как у тебя? Троек в аттестате не будет?

– Не должно. Если, конечно, не схвачу на экзаменах. Знаешь, говорят, в наш лицей уже конкурс – ужас! Весь город туда прется. А берут всего пятьдесят человек. Вдруг не поступим, что тогда делать?

– Я поступлю. У меня нет другого выхода.

– А я?

Настя пожала плечами. Что тут скажешь? Хочешь поступить, выбрось все из головы и не отрывайся от учебников. Но Наташка обиделась.

– Молчишь? Ну, конечно, у тебя же папа завкафедрой. Небось, и блат у него там имеется.

– Наташа, я сама все сдам. При чем тут папа? Хочешь поссориться?

– Ну, хорошо, ты сдашь. А я? Что мне делать, если не наберу нужных баллов?

– Вернешься в школу. Вот Светлана будет рада.

– Ни за что! Ведь все будут знать, что провалилась. Настя, спроси Олега Владимировича, может, правда, он там кого-нибудь знает, может, поможет чем? Хотя бы репетиторами. Попроси отца, умоляю.

– Наташа, ты представляешь, сколько стоят репетиторы?

– Плевать. Мамахен согласна платить сколько угодно, лишь бы приняли.

– Ладно, я поговорю. Но только в лицее у него никого нет, это точно. В министерстве есть. Я почему знаю: они нам предлагали репетиторов из лицея, но я отказалась.

– Вот видишь! Только попроси побыстрее, а то времени мало остается. Сегодня же поговори, хорошо?

– Хорошо. Но ничего не обещаю. Ты же знаешь моего отца: он никогда за меня не просил, сама барахталась. Может не захотеть связываться.

– А ты хорошенько попроси, скажи, что хочешь, чтоб мы были вместе, все-таки вдвоем не так страшно среди чужих. Постарайся уговорить. А откажет, что ж, тогда ничего не поделаешь, придется самой. Но ведь попытка не пытка?

Когда Настя вечером обратилась к отцу с Наташкиной просьбой, тот вначале нахмурился:

– Тебе самой поступить бы. И вообще, это не в моих правилах.

– Правильно! – вмешалась Галчонок. – Пусть ее мамаша идет в лицей и сама просит за свою доченьку. И репетиторов сама находит.

– Но ведь мы подруги, – робко запротестовала Настя. – Разве мы не должны друг другу помогать?

– Это не та помощь. Эта помощь на грани криминала. А мне в моем положении такими делами заниматься негоже. Хотя, конечно, попросить, чтобы Наташу проконсультировал кто-нибудь оттуда, я могу, правда, не напрямую. Через третье лицо.

– Зачем ты связываешься? – закричала мать. – Делать тебе нечего! А если потом за свою дочь придется просить?

– За меня не придется, – твердо сказала Настя, – можешь не беспокоиться.

– Ладно, Галина, я сам разберусь, что мне следует делать, а чего не следует. Скажи Наташе, что попытаюсь ей помочь, но ничего не гарантирую. Поэтому пусть, в первую очередь, надеется только на себя.

– Спасибо, папа, – поблагодарила Настя. Она чувствовала недовольство родителей друг другом, но не сделала ни малейшей попытки их помирить, – ей было достаточно отцовского обещания. Черствая корка, покрывавшая ее душу, позволяла не реагировать на такие мелочи, как их ссора.

Экзамен девятиклассники сдавали в Центре тестирования при университете. Там их посадили так, чтобы соседи были из разных школ, да еще и предупредили, что за разговоры будут отбирать работу. Поэтому у Насти не было никакой возможности помочь подруге, та сидела на три ряда выше.

Задание Насте досталось очень легкое, даже задачи повышенной трудности показались простыми. Быстро справившись с ними, она попыталась заглянуть в работу соседа и тут же получила замечание от экзаменатора. Решив больше не искушать судьбу, она сдала работу и вышла из аудитории. В коридоре Настя подошла к окну, чтобы дождаться кого-нибудь из своих: может, кому попался ее вариант.

Минут через десять из аудитории выскользнула Наталья и, многозначительно взглянув на подругу, направилась в туалет. Настя последовала за ней. Там дежурила студентка-церберша, всем видом показавшая, что никаких переговоров она не допустит. Тем не менее Настя заняла соседнюю кабинку, справедливо полагая, что подруге срочно нужна помощь. И точно – из-под перегородки, разделявшей кабинки, высунулись пальцы, сжимавшие смятую бумажку. Развернув ее, Настя увидела рисунок: прямоугольный треугольник с обозначенными углами и большой вопросительный знак. Стало ясно, что эта балда опять забыла, когда нужно применять синус, а когда косинус. Быстро написав требуемое, Настя сунула клочок в подставленные пальцы и покинула кабинку. Церберша подозрительно посмотрела на нее, но ничего не сказала. В коридоре Настя дождалась выхода благодарно улыбнувшейся ей Наташки, показала ее спине кулак и отправилась домой.

Следующим экзаменом было изложение. Настя и здесь не подкачала. Она удачно обошла все подводные камни, и потому, сдавая работу, была уверена в ней на сто процентов. Наталья, писавшая с другой группой, тоже поклялась, что у нее все верно, но Настя ей, конечно, не поверила и оказалась права: подруга опять понаставила уйму ненужных запятых – на всякий случай. По математике Наташка получила четверку, чем страшно возгордилась, ведь большинство учеников их английской школы заработали по этому предмету трояки, а несколько лодырей, включая и Костю Парфенова, математику позорно провалили. Но поскольку добрые учителя поставили им за год тройки, то и аттестаты лентяи получили без неудов, чему были несказанно рады. Ирочка Соколова завалила «красный» аттестат, схватив на математике четверку. Несколько дней она ходила зареванная – в наказание ее перестали выпускать по вечерам из дому. Родители Ирочки требовали от нее только отличной учебы, чтобы одиннадцатый она окончила с золотой медалью: в дальнейшем планировалось «поступить» ее в медицинский институт, где медалисты сдавали одну химию.

В знак протеста Ирочка объявила голодовку и целых полтора дня сидела на одной воде. Но ее мамашу это ничуть не обеспокоило – она сама практиковала подобный способ похудения.

Третьим экзаменом подруги выбрали физику, поскольку знали ее лучше остальных предметов. Сидя на диване, они гоняли друг друга по формулам, когда вдруг в дверь отчаянно зазвонили. Настя пошла открывать. За дверью стояла осунувшаяся, похожая на привидение Ирочка. Не говоря ни слова, она влетела в комнату, упала на диван и отчаянно зарыдала. На попытки подружек узнать, что стряслось, Ирочка только мотала головой, продолжая заливаться слезами.

Настя принесла из кухни стакан воды, но Ирочка оттолкнула ее руку. Тогда Настя грозно объявила, что немедленно выльет воду Ирочке на голову, если та не прекратит истерику. Это возымело действие, и Ирочка на миг остановилась.

– Ну? – строго спросила Настя. – Выкладывай, что стряслось.

– Он опять! – страдальчески простонала Ирочка и попыталась снова зарыдать, но, бросив взгляд на стакан, удержалась. – Опять бегает за этой грузинской сучкой! Как я ее ненавижу! Ну почему ей все, почему?