Встретимся у кромки миров

Купчихе с детьми надоел этот цирк, она ушла в дом, крестьяне тоже быстро разбежались, только доктор стоял в сторонке и наблюдал это действо. По его отчетам в управу благочиния и была составлена картина произошедшего.

Через некоторое время пушка все-таки выстрелила, и появившийся дым окутал ту четверку, что была возле нее. Лекарь от испуга лег на землю и закрыл голову руками, потому как летели комья земли, щебень и острый кусок камня рассек ему руку. Пока возился с раной, со стороны берега послышались тревожные крики.

К моменту, когда крестьяне и доктор добежали до мыса, дым уже не был таким плотным, и они с удивлением обнаружили, вернее так – НЕ обнаружили ни пушки, ни людей. Те словно испарились. Перерыли – пересеяли весь песок вдоль кромки моря, ходили за мыс, ныряли в море, но так и не нашли никаких доказательств, что пушка и люди были в этом месте. Приезжал частный пристав с воинской командой, опрашивали свидетелей, но дело было закрыто, так и не установив истины.

Купчиха Соловьева в горе занемогла и вскоре преставилась, а дети, ненавидя это место, больше ни разу в усадьбе не появлялись, и вообще словно забыли о ней. Мельница еще работала какое-то время, потом и она была заброшена, как и усадьба, которую растащили местные крестьяне по бревнышку. От того времени осталась только беседка, построенная при жизни купца итальянским мастером из белого мрамора, привезенного специально из далекого города Каррара. Его сорт так и называется Бианко Каррара за необыкновенный сахарно-белый цвет. Беседку не тронули, тогда люди тоже ценили красоту. Она и поныне стоит, только ей требуется реставрация.

– Простите, ммм, – Куприянов замялся, но после подсказки референта продолжил, – Никита Сергеевич, спасибо за интересный рассказ, его тоже можно обыграть в рекламе, но мне не хотелось бы, чтобы с местом отдыха были связаны страшные события. Поэтому прошу не распространять байки об исчезновении людей.

– Не думаю, что это байки. Есть сведения, что исчезновения продолжаются вплоть до нашего времени. Я довольно давно изучаю это место и выявил ряд связанных друг с другом событий, подтверждающих аномалию этого участка. Поэтому, я бы хорошо подумал, прежде чем делать большие вложения в строительство комплекса.

– Не хочу обидеть вас, Никита Сергеевич, но давайте, каждый будет заниматься своим делом, – с любезной улыбкой, но с холодом во взгляде произнес бизнесмен.

На этом участие Погожина в совещании было закончено.

Он несколько раз порывался встретиться с Куприяновым, даже написал ему письма, но все было безрезультатно. Строительство началось. О ходе работ краевед узнавал от соседа. На днях собирались проводить взрывные работы на мысе, чтобы снести башню старого маяка, частично обрушенную в военное время. Поэтому Погожин направился в строительную компанию, чтобы предупредить бизнесмена. Он чувствовал – кризис назрел.

В кабинете у Куприянова кричали. Телефоны разрывались, референт бегал туда-сюда, люди выходили от начальства кто с красным лицом, кто с бледным.

Заработал селектор и возбужденный голос произнес, – Федя, найди Пригожина. Срочно!

Референт ошарашено уставился на краеведа и трясущимися руками нажал кнопку аппарата.

– Он ждет.

– Болван! Говори внятно, где ждет? Кого ждет? – и уже тише, – Ничего не понимаю.

Погожин не стал ждать объяснений, открыл дверь и зашел в кабинет. Увидев его, Куприянов поднялся и велел всем выйти. Дождавшись, когда дверь закроется, жестом показал куда сесть, а сам, открыв зеркальный шкаф, оказавшийся холодильником, плеснул в стакан желтой жидкости из пузатой бутылки, добавив пару кубиков льда. Показал на бутылку краеведу, спрашивая этим, не налить ли ему тоже. Получив отрицательный ответ, прикрыл дверцу и отошел к окну. Помолчал, смакуя виски, чей запах уловил гость.

– Что вы там говорили о странности участка «Старая мельница»? Признаюсь, я не могу этому поверить, но должен знать, что происходит, найти нормальное объяснение и продолжить строительство.

– Олег Владимирович, давайте так. Я не буду давать оценку происходящему, просто выложу имеющиеся данные, которые накопил, изучая аномалию этого места, – проговорил Погожин, расстегивая портфель и вытаскивая картонную папку с завязками. Увидев кивок Куприянова, который так и не повернулся к нему, а продолжал смотреть в окно, краевед продолжил.

– Я заинтересовался этим местом лет десять назад, когда услышал еще об одном (кроме происшествия с купцом Соловьевым) необычном случае, произошедшем в море напротив беломраморной беседки. Начало девяностых, свадьба. Невеста выдвинула условие, что они с женихом обязательно должны посетить беседку, которая связана с двумя влюбленными, разлученными войной, но нашедшими там друг друга. Откуда она узнала о беседке и влюбленных, установить не удалось. К тому времени, как я начал вести расследование, участники этой истории разъехались по миру.

Итак, молодые и сопровождающие прибыли по морю, на катерах. Один, поменьше, причалил к берегу, другой остался на воде. Когда влюбленные вошли в беседку и обменялись клятвами на глазах у свидетелей. Человек, оставшийся на воде, выстрелил в воздух из ракетницы. Красный шар взметнулся в небо, отсалютовав жениху и невесте. Но когда все опустили глаза, увидели вокруг катера туман, который, впрочем, вскоре развеялся. Но катера не было! Никто не слышал шум работающего двигателя, на воде не было обломков, море было спокойным и ныряльщики не увидели никаких признаков аварии. Свадьба была испорчена, пришлось вызвать милицию, которая никого не отпускала до ночи. Я читал протоколы. Молодого человека так и не нашли, он до сих пор числится пропавшим без вести. Следователь Краснихин, нынче пенсионер, оказался начитанным человеком, знающим свой край. Вот он и поделился, что это не первый случай исчезновения людей у старой мельницы. По его наводке я стал рыть архивы.

То, что обнаружил, уложилось в систему – это место аномально и возмущение происходит именно из-за применения оружия!

Глава 12

Как скушен и безлик был бы мир без загадок.

Лекарь: Ученик Авиценны ( The Physician )

– Смотрите, вот что было найдено в архивах, где, в том числе, хранились немецкие документы времен оккупации! – нервничая, что собеседник по-прежнему стоит к нему спиной, продолжил Погожин. Но Куприянов даже не повернул голову, только в руке подрагивал стакан, позвякивая кубиками льда.

– Факт первый: Во время войны не вернулся отряд фашистов, уехавших обследовать поселок «Старая мельница». Их сопровождал местный житель – сапожник Ефим, который тоже пропал. Фамилия в докладных не указывалась. В комендатуре заволновались только к концу третьего дня, когда вышли все сроки. Был организован карательный отряд, потому как подозревались партизаны. Отряд обследовал поселок, но кроме пяти пустых мотоциклов у арки ничего обнаружить не удалось! Да, по обеим сторонам дороги нашли следы от гранат, были разбросаны стреляные гильзы от немецких автоматов и все! Ни трупов, ни крови. Конечно, ничего странного в этом вроде бы нет. Война, партизаны могли взять фашистов в плен. Но почему были оставлены мотоциклы, в которых лежало нетронутым оружие? Если был бой, то где трупы, следы крови и гильзы от оружия партизан? И к тому же в деле был подшит протокол, на котором стояла виза, что необычные показания солдат не следует отправлять в центр, так как они дали их в состоянии аффекта. Я стал рыть дальше и обнаружил докладную, что в месте поиска, у арки все присутствующие слышали обрывки немецкой речь и крики, но никого не было видно! Так и написано: «Крики доносились, будто из преисподней».

Факт второй: После войны в милицию были принесены вещи и документы на имя Игоря Боргова, который отправился в поселок «Старая мельница» на назначенную встречу. В районе беседки была стрельба, и, человек, кинувшийся тут же на подмогу, не нашел никого, кроме брошенного пистолета! Были организованы поиски, но ничего прояснить не удалось. Боргов как сквозь землю провалился!

С помощью Краснихина я вышел на человека, который был в группе, занимавшейся поиском Боргова. На момент встречи со мной ему было за восемьдесят, но старик хорошо помнил этот день. То, что он рассказал, нигде не фиксировалось – так решило начальство. Все они, находясь у беседки, слышали музыку, смех и обрывки разговоров. Он давал руку на отсечение, что пели Катюшу! Но никого кроме опергруппы в радиусе ста метров не было!