Вся эта жизнь
Шрифт:
– Это будет выглядеть так:
«Если мы не договоримся – ваш герой умрет» – ясным голосом произнес лысый.
«Ну и черт с ним…» – зевнул наш герой.
«Значит, вы согласны?» – вкрадчиво сказал лысый.
«С чем?» – держался из последних сил, чтобы не уснуть наш герой.
«Чтобы я был вашим соавтором!»
«Да ради бога!» – уже с закрытыми глазами пробормотал наш герой.
«Нет, только ради меня!»
«Да черт с вами, согласен…» – пробормотал наш герой и рухнул боком на постель».
– Вот так все и будет. А за этим последует, как я вам уже описал, укольчик. И привет – нет героя! – улыбаясь и пристально
– Мне в туалет надо, извините, – пробормотал Рома и пулей вылетел из купе. Заскочив в туалет, он крутанул защелку и принялся изливать свой страх в подставленный унитаз. Потом встал против зеркала и, не смея туда взглянуть, принялся мыть руки, пытаясь при этом сосредоточиться. Напоследок он все же не утерпел и взглянул на себя одним глазком. За его плечом весело скалил зубы граф Кропоткин.
Рома выскочил из туалета и тут остановился, не зная, куда податься. Слева был тамбур, справа его ждал граф. Как быть? Попросить у проводницы место в другом купе? А на каком основании? Сосед не нравится? Она, конечно, пойдет разбираться, увидит следы ночного пьянства, культурного лысого гражданина в тренировочном костюме, да если он ей еще чего умного скажет, а он это может, так вот и окажется в ее глазах сам Рома капризным, вздорным пассажиром, который сначала пьет с другими, а потом затевает склоку, и которого не то что в другое купе переселять, а с поезда нужно снимать! В лучшем случае она скажет: «Ложитесь-ка, граждане, спать!», в худшем – позовет милицию. Не станешь же ей объяснять, что он теперь с лысым в одном купе даже в ее присутствии не заснет!
Рома терзался, терзался, а потом неожиданно подумал:
«А что, собственно, такого случилось? Встретил умного человека? Да этому радоваться надо! Сидим с ним культурно, понимаешь, практически, как в творческой лаборатории, то бишь, на кухне! Разговоры ведем самые продуктивные, только успевай записывать! Чего я переполошился? Конечно, алкоголь обостряет впечатлительность, но не до такой же степени! Чего такого этот граф нафантазировал, что я чуть в обморок не упал? Подумаешь, сюжет! Тоже мне, конкурент!»
Рома подумал так и неожиданно почувствовал себя спокойным и трезвым. В конце концов, спать или не спать, так же как пить или не пить – это ему решать, а польза от общения очевидная. Короче, литератор в нем взял верх над обывателем, и Рома заспешил обратно в купе. Зайдя туда, он, как ни в чем не бывало, плюхнулся на место.
– Ну, граф, – словно пробуя на зуб новое для себя обращение, развязно спросил он, – как вы тут без меня?
– Очень скучал! – пожаловался граф.
– Простите, что заставил ждать, но теперь я снова к вашим услугам!– хохотнул Рома.
– Многообещающее заявление! – прищурился граф. – За это стоит выпить!
И достал откуда-то вторую бутылку.
– Как? Это мы что же, одну уже того?.. – искренне удивился Рома.
– Я же предупреждал вас, что коньяк – высшего качества! А все, что высшего качества, усваивается легко и на пользу! Надеюсь, таким же будет ваш будущий детектив! – невозмутимо ответил граф и наполнил стаканчики.
– Ну что же… – взял стаканчик Рома, – ваши бы слова – да богу в ушки!
– Я вас умоляю! – поморщился граф. – Давайте без чинопочитания! В нашем ведомстве не принято сомневаться. Раз я сказал – значит, так оно и будет!
– Дай бог! – на всякий случай сказал Рома, не заметив, что граф снова
поморщился.Рома поднес коньяк ко рту. Нос его окутался тончайшим ароматом, которого он раньше не чувствовал, а, может, не замечал. Рома приложился к стаканчику и медленно влил в себя содержимое. Жидкость мягко обволокла внутренности, наполнив их теплом, как сиянием.
– Вот это да-а! – проговорил Рома, причмокивая. – Никогда ничего подобного не употреблял!
– Да вы закусывайте! – сказал граф, подсовывая ему новую плитку шоколада.
– Слушайте, а что же это я за ваш счет тут жирую? – вдруг всполошился Рома. – Как же я рассчитываться с вами буду?
– Не беспокойтесь, рассчитаемся! – отмахнулся граф.
– Нет, давайте сразу! Сколько я вам должен? – сказал Рома, приготовившись задрать свитер, чтобы вытащить из кармана рубашки паспорт с деньгами.
– Не беспокойтесь. У меня на этот счет все просто. Вот подпишем с вами соглашение…
– Какое соглашение? – насторожился Рома.
Граф приблизил к нему, как в прошлый раз, лицо, и свечи зажигания заискрились теперь уже зеленым светом.
– Соглашение о соавторстве. Вы разве забыли? Ведь мы же с вами решили на пару написать детектив, не правда ли?
– О, черт! – отшатнулся Рома.
Прежняя тревога снова ожила в нем.
– А, может, все-таки, деньгами? – пробормотал он.
– Что такое деньги! – усмехнулся граф. – Разве вы не знаете, кто их придумал, что предлагаете их мне?
Рома молчал, опустив глаза, не зная, что думать.
– Я знаю, о чем вы думаете! – будто подслушал его мысли граф. – Вы думаете про чертей и прочую нечистую силу. Ну что вы, ей богу! Ну, вы же взрослый человек! Вы что, когда-нибудь раньше их встречали?
– Нет! – ожил Рома.
– А пьете много?
– В смысле, употребляю?
– Да, в этом смысле!
– Ну, как вам сказать, бывает…
– Тогда я не знаю. Тогда будем считать, что вы, как всякий литератор, склонны к мистике. В общем, оставьте ваши счеты, и давайте, наконец, займемся делом! – подвел итог Кропоткин. – Но перед этим выпьем.
Он налил, и они выпили. В этот раз как коньяк не старался Рома его даже не заметил.
– А что у вас с глазами? – неожиданно спросил Рома.
– У меня не только с глазами, – прищурился граф. – Но, уверяю вас, нам это только на пользу.
– Ну, хорошо, – подчинился его воле Рома, – что у нас там дальше…
– А дальше наш герой покинул застолье и вышел в туалет, – оживился граф. – Там он избавился от интимных продуктов человеческой физиологии, затем обратился к зеркалу и привел в порядок внешность. Выйдя наружу, он предался размышлениям, которым так способствовала чернота ночи за окном. Ах, эти дрожащие огоньки на краю заснеженной равнины! Сколько в них унылого одиночества! А этот прибитый стальными ураганами экран под откосом, на котором желтая кинолента разворачивает историю ночного путешествия! А эта равномерно-прямолинейная тишина, разоблачаемая покачиванием поезда! Короче говоря, был наш герой впечатлителен, да потому и задумался. А ведь погруженному в себя человеку нелегко заметить опасность! И наш герой, вместо того, чтобы просить у проводницы место в другом купе, вернулся к себе, где как ни в чем не бывало, продолжил праздный образ жизни в компании случайного соседа. И вот тут следует спросить: есть ли наш герой настоящий герой, или ему, все-таки, больше подходит роль жертвы?