Вся моя жизнь
Шрифт:
Однажды (я училась на втором курсе) мне позвонил директор частной школы Вестминстер, куда перешел Питер, и сказал, что Питер сошел с ума и я должна за ним приехать.
Я нашла его в каких-то кустах, с высветленными волосами. Он просил звать его Холденом Колфилдом, как героя повести Сэлинджера “Над пропастью во ржи”, которого выгнали из школы за отказ подстраиваться под царившие там лицемерие и фальшь. Я собрала Питера, но куда мне было везти его? “Домой” в Нью-Йорк, но папа в тот момент уехал, а одним нам в его доме жить не разрешалось. Со мной в Вассаре он не мог оставаться. Я решила позвонить в Омаху тете Гарриет. С ней и дядей Джеком Питер прожил четыре года.
Первым делом дядя с тетей обследовали его на предмет нормальности и выяснили, что он нуждается в помощи. Кроме того, они подумали, не имеет ли смысл оставить его на второй год; Питер показал IQ выше 160 – на уровне гениальности. Поэтому он начал курс
Я тоже по-своему притворялась. Но гораздо охотнее участвовала в системе, чем Питер. Я никогда не подходила слишком близко к краю пропасти. Я умела играть в обе стороны, так чтобы не влипнуть по-настоящему, хотя иногда была к этому очень близка.
Кроме романа с Гоем, я мало что помню из двух моих последних лет в колледже. Я слишком много пила, мало училась вопреки благим намерениям, “экспериментировала со страстями”, подсела на декседрин, получала незаслуженно высокие баллы на экзаменах и не вдохновлялась лекциями. С годами я поняла, что формальный курс гуманитарных наук не побуждает меня к учебе. Я должна понимать, зачем я учусь, какая цель передо мной стоит, я должна испытывать потребность в учении, поскольку это ощутимо связано с моей жизнью, должна понимать, чем я занимаюсь. Последние лет двенадцать я работаю на благотворительной основе с молодыми людьми и их родителями, и мне необходимо понимать, почему люди ведут себя так или иначе и что заставляет их меняться. Поэтому я штудирую книги по психологии, теории отношений и поведения, о раннем детском развитии, изучаю мировой опыт и биографии женщин. Но в колледже Вассара я не понимала, зачем я учусь.
На последнем экзамене по истории музыки я изрисовала экзаменационные листы силуэтами кричащих женщин. Через несколько дней меня вызвали к декану, и я была абсолютно уверена, что меня отчислят. Но мне объяснили, что они понимают, какой трудный период я сейчас переживаю – мой отец недавно женился в очередной раз (на итальянке), – поэтому мне позволят пересдать экзамен. Ерунда какая-то. Папина женитьба вовсе не расстроила меня – к этому я уже привыкла, – и такой способ избежать проблем мне не нравился. Я хотела – и должна была – отвечать за свои поступки и справляться с трудностями. Тогда-то я и решила, что зря трачу свое время и отцовские деньги и что колледж надо бросить.
Я сообщила папе, что провалила сессию и не собираюсь осенью возвращаться в колледж, а потом вдруг заявила, что хочу учиться живописи в Париже. По правде говоря, я вовсе не была уверена в этом своем желании и втайне надеялась, что папа откажет мне и спасет меня от себя самой. Может, его сбила с толку новая жена. Может, они оба хотели, чтобы я поменьше им досаждала. Так или иначе, он меня отпустил.
На лето 1957 года папа снял виллу на французской Ривьере, недалеко от города Вильфранш, где по сей день сохранился милый стиль рыбацкого поселка. Это была большая вилла с великолепным садом перед домом, бассейном и лужайкой, простиравшейся до самого края скалы высотой не менее сотни футов над уровнем Средиземного моря. Светская жизнь бурлила всё лето – точнее, Афдера, папина жена, вела бурную светскую жизнь. Папа никогда не тяготел к многонациональным тусовкам. Трогательно было видеть, как он прячется за свою камеру, чтобы скрыть неприязнь, и старается подстроиться под общее веселье. Я обожала это его свойство.
Джанни и Марелла Аньелли, Жаклин де Риб, принцесса Марина Чиккония с братом Бино, граф и графиня Вольпи с сыном Джованни, сенатор Кеннеди с Джеки – звезды международной элиты сменяли друг друга. Ближайшую виллу арендовала Эльза Максвелл, известная всему миру “хозяйка гостиной”. Мы были в гостях у греческого корабельного магната Аристотеля Онассиса на его колоссальной яхте “Кристина”, где в салоне висел Пикассо, ванные были отделаны золотом, бассейн выложен мозаикой и красавицы с загадочным взглядом непринужденно беседовали с мужчинами, владельцами Пикассо. Мы посетили и студию Пикассо, расположенную по соседству. Встречались с Жаном Кокто, Эрнестом Хемингуэем и Чарли Чаплином.
Как-то раз приехала Грета Гарбо с подругой. Они обе, как положено, выпили с гостями, после чего удалились в дом и вышли уже в купальных халатах и шапочках для плаванья,
какие надевают профессиональные пловцы. Гарбо спросила меня, не хочу ли я искупаться с ней в море. Я приросла к месту. Грета Гарбо! Между прочим, она единственная из всех наших гостей выразила желание отвлечься от светских бесед и спуститься по выдолбленным в скалистом уступе ступеням к морю. Я сама сделала это всего несколько раз – идти далековато, да и вода была холодная. Но мы пошли вниз – Гарбо, ее компаньонка и я. Когда мы дошли до того места, где волны заливали скалы, Гарбо сбросила халат, продемонстрировав голое тело спортсменки, залезла на самый дальний камень и безукоризненно выполнила прыжок – отнюдь не в моем любимом стиле “постепенного привыкания”, когда сначала в воду входят пальцы ног, а потом колени. “Она-то из Скандинавии”, – подумала я, вдохнула и прыгнула за ней следом – в купальнике, разумеется. Она энергично проплыла какую-то дистанцию, развернулась и поплыла обратно, встретившись со мной, когда я пыталась ее догнать. Мы зависли в воде, работая ногами и глядя друг на друга. На идеально чистом, сияющем лице Гарбо не было ни следа косметики.Затем она спросила хрипловатым голосом Ниночки [16] :
– Вы собираетесь стать актрисой?
– Нет, – ответила я. – У меня нет таланта.
– Что вы, – сказала Гарбо. – Есть наверняка, и вы достаточно красивы для актрисы.
О Боже!
– Спасибо, – выговорила я, изрядно глотнув соленой воды, а в голове у меня вертелось: “Это обычная вежливость. Но минуточку – человек, который сбежал с вечеринки, чтобы поплавать голышом, не станет говорить что-то просто из вежливости. Но с чего Гарбо взяла, что я красивая?”
16
Имеется в виду кинофильм “Ниночка”, в котором Грета Гарбо сыграла главную роль.
Мы выбрались на камни обсохнуть на солнышке, и я заметила, что тело у нее крепкое и здоровое, но не идеал красоты. Это меня подбодрило – видимо, даже с небезупречной фигурой можно вызывать восхищение. Помню, как шла за Гретой Гарбо наверх к дому и пыталась сдержать глупую улыбку, расползавшуюся по моему лицу от уха до уха.
Вильфранш расположен у западной границы независимого карликового государства Монако, главой которого был принц Ренье со своей супругой Грейс Келли. В изгибе бухты Монте-Карло разместился курорт с казино, где испытывали судьбу богатые и знаменитые. Летом каждую субботу по вечерам устраивались грандиозные балы, и светская публика ела, пила шампанское и танцевала под звездами. Под конец запускали великолепные красочные фейерверки. Афдера пыталась свести меня с сынками богатых графьев и промышленников; я думаю, она надеялась выдать меня замуж – и, возможно, спровадить из нью-йоркского дома, а заодно поднять свой престиж. В то время я и не думала о серьезных отношениях с молодыми людьми: как с хорошо обеспеченными бездельниками из бомонда, так и со школьными знакомыми из Лиги плюща. Мне нужен был человек, который дал бы мне нечто другое – не богатство, а страсть и активную жизнь. Мне нужен был мятежник, искатель приключений, оригинал.
Приехали на неделю Гой и его друг по Йелю, Хосе де Викунья. У элегантного испанца Хосе нашлись и свои дела на побережье, и знакомые, у которых он мог остановиться, а Гой поселился у нас на вилле, в одной из многочисленных гостевых комнат. Пока взрослые отдыхали в своих спальнях после обеда, нам удавалось уединиться в моей комнате. Я полюбила послеполуденный секс, мне нравилось безмятежно валяться под медленно вращающимся на потолке вентилятором. Холщовые тенты за огромными окнами отбрасывали длинные тени на холодный плиточный пол, шум вентилятора ассоциировался с наслаждением.
Как-то раз после обеда мы с Гоем и Хосе поехали на машине вдоль берега в Сен-Тропе, старинный рыбацкий городок цвета сепии. Мы добрались туда на закате, и я была очарована его красотой. Недавно вышедшая на экраны лента молодого режиссера Роже Вадима “И Бог создал женщину” с Брижит Бардо, женой Вадима, в главной роли привлекла туда туристов.
Примерно тогда же, летом, я поняла, что наш с Гоем роман идет на убыль. Я начала скучать. Гой как бы законсервировался, и я подумала, что классическая драма с ямбическим пентаметром символичны – он мог так и не преодолеть первый акт. Я слышала какой-то холодный шепоток у себя в душе, но боялась огорчить Го я и ничего ему не говорила. Мне было стыдно, что я делаю вид, словно ничего не происходит, хотя чувства мои изменились. Поступая таким образом, я заставила его страдать гораздо сильнее, когда наконец пришло время расставаться, и у меня вновь возникло знакомое ощущение, будто я изменяю самой себе. В следующем году Гой сделал мне предложение, я отказала, мы сочли невозможным для себя встречаться дальше как друзья, и мой первый настоящий роман, который длился полтора года, закончился плачевно.