Вся правда об Украинской повстанческой армии

Необходимость решения этих задач вытекала из обстановки в районе дислокации отряда. «После прихода в район Рокитно (юго-восточнее Рокитно), — пишет Ян Налепка, — наблюдал усиленное действие украинских националистов против партизан и польского населения, в особенности их активные действия распространялись против мелких партизанских групп (диверсионные группы, разведки) и, наоборот, не наблюдал с их стороны никаких действий против немцев. Немцы также не принимали никаких мер к ним, села, в которых находились украинские националисты, немцы не жгли (Карпиловка, Дерть, Кисоричи), жители этих сел в Рокитно привозили продовольствие для немцев, а также не оказывали никакого сопротивления, когда немцы в этих местах собирали хлеб и скот. Во время нахождения в этих местах я пытался наладить агентурную разведку, но в Рокитно это проделать было невозможно, так как нужно было проходить через места, где находились националисты, и связные, которые мной посылались, ловились националистами». [163]

163

Сергійчук В.Український здвиг: Волинь. 1939–1955. Київ, 2005. С. 234.

Для установления контактов с бандеровцами офицер пишет им письмо, на которое вскоре он получил устный ответ из местного штаба националистов: если партизаны вернут им скот и людей, которых захватили, тогда они начнут с нами переговоры… Затем был второй устный ответ от них: если уберете у себя, т. е. у партизан, сначала всех евреев, тогда будем с вами вести переговоры. [164]

После непродолжительных переговоров встреча все же состоялась.

164

Там же.

«Переговоры мною велись с представителем центрального штаба УПА… — продолжает Ян Налепка. — Я ему сказал, что они слабые в борьбе против красных и немцев и их жертвы являются бесцельными. Он ответил: «Мы, украинцы, без свободной Украины жить не можем и не хотим, будем воевать до последней капли крови, или свободную Украину завоюем, или честно погибнем. Мы пытались дипломатическим путем в Москве добиться свободной Украины, но когда наших вождей арестовали и убили, мы взялись за оружие, чтобы им добиться свободной Украины. Мы не слабы, мы мобилизовали весь украинский народ под оружие, наша УПА теперь достаточно сильна, кроме этого, у нас в УПА имеются узбеки, казаки, французы и даже чехословаки, правда, их немного, но из них составлен национальный легион». Обращаясь ко мне, он сказал: «Ваша обязанность также перейти к нам со своим отрядом, увеличить ряды чехословацкого легиона и принять над ним командование, чтобы помочь освободить свой народ от немецкого рабства и одновременно обеспечить от большевистской небезопасности». После этого он стал объяснять, какой опасностью является большевизм для нашего народа. Я пытался снова перейти на разговор о прекращении борьбы с партизанами, но он продолжал меня агитировать. Увидев бесцельность дальнейших переговоров, я решил уехать. На мои попытки уехать он ответил: «Вы обратно не поедете, останетесь у нас, напишите своим людям записку, чтобы пришли за Вами, и Вы их будете здесь ожидать». Я пытался из этого положения выбраться, но ничего не помогало. Почувствовав, что я пленен, решил применить другие меры для выхода из создавшегося положения, решил пойти на обман…На его агитирование о переходе отряда со мной в УПА я ответил согласием и договорился о всех подробностях перехода». [165]

165

Сергійчук В. Український здвиг: Волинь. 1939–1955. Київ, 2005. С. 235–237.

Как видно из документа, командиру чехословацкого партизанского отряда было сделано предложение, от которого он «не смог отказаться». Может быть, бандеровцы и другим «интернационалистам» делали предложения подобным образом?

«В числе партизанских отрядов УПА, — гласит мельниковский документ, — нашлись также отдельные отряды, сформированные из разных военнопленных: узбеков, чувашей и т. д., которые использовали первый подходящий случай, чтобы перейти на сторону большевистских партизан» (приложение 2). [166]

166

Сообщение заместителя начальника УББ НКВД Украинской ССР А.Ф. Задоя начальнику ГУББ НКВД СССР А.М. Леонтьеву текста документа «мельниковского» провода ОУН, обвиняющего «бандеровский» провод ОУН в вооруженном выступлении на Волыни // НКВД-МВД СССР в борьбе с бандитизмом и вооруженным националистическим подпольем на Западной Украине, в Западной Белоруссии и Прибалтике (1939–1956) / Сборник документов. Составители: Владимирцев Н.И., Кокурин А.И. М., 2008. С. 328–332.

Как результат, уже в конце 1943 г. «было прекращено формирование национальных отрядов в составе УПА, поскольку их существование облегчало советским спецслужбам внедрение своей агентуры. Обращения к представителям других народов теперь призывали не вступать в УПА, а создавать собственные национально-освободительные организации, — со ссылкой на распоряжение по редактированию листовок от 12.07.1944 г. пишет Александр Стасюк. — Уже сформированные отряды рекомендовалось не привлекать к участию в выполнении боевых задач и содержать в изоляции от других национальных отрядов». [167]

167

Сергійчук В.Український здвиг: Волинь. 1939–1955. Київ, 2005. С. 360.

Инструкция руководителя СБ ОУН(б) от 15 января 1944 г. предлагала: «Прекратить ведение агитации в чужих подразделениях (шуцманы, казаки, добровольные отряды нацменов, военнопленные красноармейцы, красные партизаны, немцы, венгры, красноармейцы) с целью их перехода на сторону УПА. Тех, кто перейдет самостоятельно, не включать в отряды УПА. Держать их отдельно от подразделений, не раскрывать связей. Особое внимание обратить на перебежчиков — одиночек и малые группы…

Всех передавать в органы СБ для проверки (обязательно)». [168] Обязательно! Какое уж тут доверие? Какое братство по оружию?

168

Сергійчук В. Український здвиг: Волинь. 1939–1955. Київ, 2005. С. 360.

Тем, кто остался в рядах УПА, националисты грозили смертью. «За допущенные преступления: а) измену, б) дезертирство, самовольное оставление повстанческих рядов, в) уныние, деморализацию, г) пьянство: распитие водки, самогона и других спиртов, д) подрыв авторитета командиров и УПА — наказаны будут смертной казнью», — гласит приказ по УПА относительно укрепления дисциплины от 1 декабря 1943 г. [169]

Вне сомнения, национальные подразделения в рядах УПА были лишь случайными попутчиками бандеровцев, и к моменту освобождения Западной Украины Красной Армией они прекратили свое существование.

169

Там же. С. 296.

Как обстояло дело с интернационализацией УПА в период с 1944 по 1956 г.? Из воспоминаний участника националистического подполья Романа Маца «Крутыми тропами к свободе» [170] мы узнаем «правду, соответствующую украинским историческим реалиям», о массовом переходе военнослужащих Красной Армии, сотрудников НКВД на сторону Украинской повстанческой армии. Мемуары малолетнего националиста Романа Маца содержат следующие откровения: «Среди слушателей было много бойцов и старшин из восточных земель, особенно из частей Красной Армии и из отделов НКВД. Все они в разное время и по разным причинам приняли решение бороться за Украину в рядах УПА». [171]

170

Мац Р.Крутыми тропами к свободе. Львов, 2006.

171

Там же. С. 37.

Могло ли такое быть? Единственный правдоподобный вариант — Роман Мац наблюдал выходцев из западных областей Украины, призванных в ряды Красной Армии и дезертировавших. Уклонение от мобилизации и дезертирство среди выходцев из западных областей Украины носили массовый характер. Только в Ровенской области было задержано 37 677 дезертиров из Красной Армии, а также тех, кто уклонялся от мобилизации. [172] Упоминания о таких случаях достаточно часто можно встретить в архивных документах. [173] Например, в «Докладной записке о бандпроявлениях в Каменец-Подольской области за зимний период времени 1944/45 гг.» говорится: «9.2.1945 г. Полонским РО НКВД была задержана и разоружена бандгруппа в количестве 7 человек… Все служили в Красной Армии, откуда дезертировали и пробирались на территорию Тернопольской области». [174]

172

Вовк О. Короткий нарис діяльності УПА та її запілля на ПЗУЗ і в прилеглих регіонах у 1943–1946 рр. // Український визвольний рух: науковий збірник № 8. Львів, 2006. С. 203.

173

НКВД-МВД СССР в борьбе с бандитизмом и вооруженным националистическим подпольем на Западной Украине, в Западной Белоруссии и Прибалтике (1939–1956) / Сборник документов. Составители: Владимирцев Н.И., Кокурин А.И. М., 2008. С. 427–428.

174

Сергійчук В.Український здвиг: Поділля. 1939–1955. Київ, 2005. С. 194.

Все они местные жители! Среди них нет русских, восточных украинцев, о которых далее повествует Роман Мац:

«Советская власть старалась не переправлять украинских бойцов Красной Армии через районы, где воевала УПА, потому что многие из них, особенно из восточных областей Украины, с радостью выбирали борьбу в УПА…» [175]

Опровергая автора мемуаров, напомним, что, согласно указаниям руководителей националистического движения (1945 г.), членами ОУН(б) не могли быть «лица, бежавшие из тюрем, пересыльных пунктов, Красной Армии… инвалиды Красной Армии» и др. [176]

175

Мац Р.Крутыми тропами к свободе. Львов, 2006. С. 77.

176

Сергійчук В.Український здвиг: Прикарпаття. 1939–1955. Київ, 2005. С. 370.

«…Ни один «восточник» (украинцы из восточных областей. — А. К.)не может состоять в СБ (Службе безопасности. — А. К.)или на другом ответственном посту», — это уже цитата из инструкции ОУН(б) от 1944 г.

Под подозрение, согласно сообщению об агентурной работе НКВД и НКГБ от 24 декабря 1944 г., также попадали:

«3. Продажный элемент (спекулянты, проститутки и т. д.).

4. Морально неустойчивый элемент, который не выдерживает морального и физического террора. Например, арестованные НКВД за участие в революционной борьбе во время немецкой оккупации, к которым подходят просто: «сотрудничество с НКВД или расстрел», угрожают репрессиями, ссылкой семей и т. д.

5. Сотрудников администрации, [глав] и секретарей сельсоветов, учителей пугают отправкой на фронт или каторжными работами.

6. Священников и церковную администрацию.

7. Неместный элемент, завербованный агетурой, который ведет разведку среди населения под видом беглецов с каторжных работ в Донбассе, из Красной Армии, торговцев, нищих и Т.Д.». [177]

177

Дзюбан О.Документ про агентурну роботу спецслужб СРСР проти українського визвольного руху // Український визвольний рух: науковий збірник № 1. Львів, 2003. С. 17.