Вся жизнь перед глазами

Примерно так думал Петр Строгачев, собираясь сделать плов вечером в понедельник, готовясь к нелегкому вторнику. Нет, положительно, просто невозможно становится жить среди идиотов! Самое интересное, по мнению Строгачева, заключалось в том, что люди, отгораживаясь от реальности, в выдуманном мире живут гораздо более счастливо и не парятся насчет всевозможных проблем. Строгачев же всегда хотел все предусмотреть заранее. Но когда эта тактика не приносила ему успеха в жизни, он списывал все свои проблемы на других людей, которые вечно живут по законам, далеким от логики. Ведь он же все делал правильно, грамотно! И в отличие от людей из выдуманного мира, на него постоянно сыпались какие-то болячки! И все из-за того, что он очень глубоко и тщательно переживал все с ним происходящее. Анализ и другие умственные упражнения стали в какой-то степени навязчивой идеей Строгачева. Принцип «мыслю – следовательно, существую» он возвел в бесконечный, непререкаемый абсолют.

У Строгачева не было семьи. Вернее, она когда-то была, но, женившись и разведясь один раз, этот мужчина решительно сказал браку «нет». Он боялся связывать себя постоянными отношениями и особенно боялся эмоций. Это была его болевая точка. А женщины, которые в основном являются существами эмоциональными, раздражали Петра. Будучи по своей природе человеком прагматичным и реалистичным, он рассуждал, что женщины нужны лишь для домашнего труда и секса. В плане домашнего труда Строгачев совершил за последние годы почти подвиг, научившись отлично готовить все, что ему нравилось, и больше в женских руках не нуждался. К тому же Петр был чрезвычайно привередлив и щепетилен в еде – из всего наименования продуктов, существующих на планете, он употреблял в пищу примерно треть. Остальные две трети, по тем или иным причинам (их вред для здоровья, плохой вкус, сомнительное происхождение), им отметались.

Что же касается секса, это представляло для Строгачева проблему, но с возрастом она становилась все более размытой и, как ни боялся он себе в этом признаться, не очень-то и актуальной. Тем не менее Петр, несмотря на свой консерватизм и возраст, освоил Интернет и вечерами, свободными от работы, упорно сидел на сайтах знакомств. Там он поместил фотографию десятилетней давности, где ему было чуть за сорок и где он выглядел этаким энергичным качком на фоне Красного моря – тогда он в первый и единственный раз выехал отдохнуть за границу, в Хургаду. Разумеется, отдыхал он в январе, в разгар «низкого» сезона, чтобы не переплачивать. Подобная «презентация» привлекла к нему внимание достаточного количества женщин. Ровесницы, впрочем, Петра никоим образом не интересовали – по причине потери ими «товарного вида» и абсолютного нежелания поддерживать чисто сексуальные отношения. Но так или иначе, было несколько вариантов, которые для Строгачева являлись вполне приемлемыми. Встретившись пару раз с кандидатками «в реале», он, однако, понял, что виртуальный образ и реальный – совершенно разные вещи, и необходим более тщательный анализ и сбор информации, дабы не совершать ненужных движений и не тратиться на угощение заведомо неинтересного объекта в кофейнях. Поэтому он почти месяцами изводил женщин перепиской, под всякими предлогами уклоняясь от слишком быстрого, по его мнению, сближения. Разумеется, это решению проблемы никак не способствовало. Наконец он все же решился, встретился, и красивая женщина, гораздо младше его, тридцати пяти лет, ему понравилась. Но при этом Строгачев не захотел приглашать ее к себе домой, решив сначала посмотреть, как она живет – что-то в ее рассказе показалось ему подозрительным. Кандидатка же заупрямилась и к себе его приглашать не стала. Строгачев счел, что это какая-то неведомая пока что ему «разводка», и контакты с ней прекратил. Короче говоря, к своим пятидесяти двум годам Петр представлял собой классического зануду с довольно-таки мрачным и пессимистичным взглядом на жизнь и людей.

Однако пора было перейти к процессу приготовления плова… Задумавшись о том, как он будет решать важный рабочий вопрос без минаевской подписи, Строгачев занервничал и решил порезать морковь, не закрыв заслонку в новоприобретенном устройстве для резки овощей. Решил сделать это вручную, побыстрее – и не рассчитал… Короче говоря, вместе с морковью Строгачев порезал себе палец. Палец был самый что ни на есть нужный, рабочий, средний на правой руке. Отчаянно матерясь, Петр обмотал палец пластырем и начал размышлять, почему же произошло это событие. Пришел он к неутешительным выводам. Виноватым в этом происшествии оказался… Игорь Минаев! Все было очень логично – именно Минаев своим неожиданным, непонятным и, главное, очень несвоевременным исчезновением вызвал у Строгачева тяжелые раздумья по поводу будущего. Именно Минаев, как только выдавался удобный случай, высокомерно-презрительно, как это умел делать только он, отзывался о строгачевской инертности, нерешительности и постоянной перестраховке. Критика так или иначе воздействовала на Строгачева. Но пытаясь перестроиться под «этих идиотов», он становился не то что как они, таким же, а гораздо более нелепым и смешным, нежели эти легкомысленные люди. Разумеется, он понимал это, и все это до крайней степени его злило, только излить свою злость ему особо было не на кого.

Минаев все же был его, скажем так, начальником. Несмотря на это, Строгачев не раз с ним скандалил, в том числе и чисто по денежным вопросам. Дело в том, что Петру почти всегда казалось, что его в чем-то обкрадывают и что-то ему недодают. Он мог жарко вести спор по поводу прибавки к зарплате в тысячу, да что там в тысячу – в пятьсот рублей! И очень негодовал, когда Минаев однажды пригласил его к себе домой и попытался накормить всякими деликатесами, которые Петр, по причине своей крайней избирательности в еде, потреблять не стал. Он счел, что Минаев таким образом решил дешево от него отделаться, чтобы не повышать зарплату. С другой стороны, Строгачев был очень добросовестным работником и, в отличие от не слишком-то усидчивого и не склонного к дисциплине Минаева, был незаменим в плане управления гастарбайтерами. Да, именно они, эти нищие узбеки и таджики, строили в городе Тарасове насосную станцию.

Относительно же этого сегодняшнего вечера можно было сказать, что он не удался, причем с самого начала, с этой самой злосчастной моркови. Впрочем, плов из куриного филе Петр все же с горем пополам приготовил. Настроение ему в этом процессе испортило воспоминание о том, что когда-то, со свойственной Минаеву безапелляционностью, он, будучи у Строгачева в гостях, заявил ему, что настоящий плов обязательно должен быть с курагой и что якобы это ему говорил бригадир гастарбайтеров Рашид. Но авторитет этого плохо говорящего по-русски грязного субъекта был явно недостаточен для Петра, к тому же курага числилась в списке тех продуктов, которых он не употребляет. В данном случае – просто потому, что не любил сухофрукты вообще и не понимал смысла их «существования». Порезанный палец болел, перед глазами стояло лицо Минаева, звучал в ушах его голос, театрально вбивающий в его мозг слова, как сваи в землю: «Петя, настоящий плов должен быть с курагой!!!», а мысли о том, что завтра ему вряд ли удастся получить деньги в банке без минаевской подписи, довершали общую мрачную картину жизни Строгачева…

Но всему в жизни приходит конец. Вот и плов был приготовлен, и Строгачев, вооружившись ложкой, собирался уже приступить к трапезе. Но тут в дверь квартиры позвонили. Петр машинально бросил взгляд на часы. Половина девятого. «Кого еще принес леший?!» – раздраженно подумал он. Подойдя к двери, он осторожно заглянул в глазок. Его взору предстал молодой парень со смазливым лицом. «Офисный планктон», – тут же дал ему определение Строгачев.

– Вам кого? – спросил, не открывая дверь, Петр.

– Мне Строгачева Петра Григорьевича, – ответил парень. – Я от Игоря Минаева. Это очень важно!

Строгачев с облегчением вздохнул и принялся открывать дверь. Когда он ее открыл, вместо «офисного планктона» перед его лицом выросла вполне реальная «конкретная» круглая физиономия, а справа появилась еще одна, примерно такая же. В следующее мгновение Строгачев ощутил удар под дых. Последнее, о чем он успел подумать, было: «Ну как же я этого не предусмотрел?!.»

* * *

Я пребывала в состоянии нервного напряжения. Конечно, по сравнению с тем, что мне приходилось когда-то выдерживать от бандитов, ничего особенного не случилось – подумаешь, остановил полицейский и устроил долгие разборки! Однако я упустила человека, который наверняка был каким-то образом связан с пропавшим Минаевым. Об этом свидетельствовали и номер на его машине, и то, как он довольно неумело следил за Валерией. Но эпизод, что называется, уже отыгран, нужно работать дальше. Я принялась размышлять над своими последующими действиями. Прежде всего, видимо, следует добраться до дома и навестить Валерию. Второй пункт, впрочем, может, и не совсем обязателен. Хотя… Стоило бы узнать у нее поподробнее, каким образом она обнаружила слежку и, может быть, произошло что-то еще, ускользнувшее от ее внимания, но что может помочь мне в дальнейшем расследовании. Я набрала номер Валерии и выяснила, что она уже дома и у нее все в порядке. Это меня успокоило, и я решила сначала подняться к себе, потому что успела проголодаться и мне следовало восполнить запасы жизненной энергии.

Дома я прежде всего сварила себе кофе и разогрела в микроволновке купленную по дороге пиццу. Перекусив и немножко успокоившись, я переоделась. И тут мне на глаза неожиданно попалась забытая Рубальским недопитая бутылка коньяка. Конечно, многие не одобрили бы этот мой шаг, да и я потом об этом пожалела, но все же решила слегка «смягчить» бурные события утра. Несмотря на то, что певец отхлебывал коньяк из горла, да и вообще, не подобает приличным женщинам допивать за кем-то, я не страдаю особой брезгливостью… Короче говоря, я позволила себе выпить пятьдесят грамм коньяку. Потом немного посидела и все же решила подняться к Валерии. Звонить по телефону я сочла излишним, просто вызвала лифт и поднялась на восьмой этаж.

Подойдя к двери квартиры Валерии, я заметила, что она слегка приоткрыта. Конечно, клиентка моя – девушка несколько легкомысленная, поэтому я этому не особо удивилась. Однако вознамерилась устроить своей подопечной нагоняй – учитывая, что за ней следили, подобное поведение выглядело весьма безответственно. Дернув за ручку, я поняла, что дверь держат изнутри. Дернуть ее еще раз мне не довелось, потому что она сама подалась в моем направлении, а через секунду я увидела перед собой мужское лицо. Это лицо было типичным для людей, работающих в так называемых «серьезных» структурах, будь то госбезопасность, полиция, прокуратура или организованная преступность. Черная куртка и такого же цвета вязаная шапочка а-ля Анатолий Дукалис вообще не оставляли никаких сомнений о роде занятий моего визави.

– А Лера дома? – Я мгновенно решила прикинуться дурочкой-соседкой, зашедшей по совершенно не относящимся к проблемам хозяйки делам.

Мужчина немного подумал, оценивающе оглядел меня с головы до ног и приоткрыл дверь. Он ничего не сказал, только переглянулся с другим человеком, такого же облика и в такой же примерно одежде, который находился в квартире. Тот кивнул, и стоявший у двери тип впустил меня в прихожую. Беглым боковым взглядом я заметила, что карман у него характерно оттопыривался – скорее всего, оба были вооружены. У меня же с собой, разумеется, пистолета не было. К тому же я была в домашних тапочках, и ко всему прочему, еще и выпитый коньяк начал давать о себе знать некой общей расслабленностью и затуманенностью сознания.