Вторая гробница

– Договорились, Мертон. Я буду ждать вас завтра в отеле «Уинтер пэяэс».

Срочный телефонный разговор с Каиром показался Али Мансуру слишком важным, чтобы организовать его и не подслушивать. Поэтому он подключил наушники к распределительному ящику и ловил каждое слово. Он не очень хорошо владел английским, но все же понял, что лорд Карнарвон нашел в Долине царей гробницу фараона. Машаллах!

С почтамта лорд Карнарвон поехал в отель. Его одежда была в пыли и грязи – первый признак археолога. Изнемогая от жажды, лорд тотчас же отправился в бар отеля, где в это время было еще довольно пусто.

Словно случайно в темном, увешанном толстыми коврами зале лорду встретился человек, которого, как ему показалось, он уже где-то видел. В тот момент Карнарвон не мог понять, откуда он знал этого человека, и вел себя так, будто не заметил незнакомца. Лорд заказал кока-колу – новомодный напиток, пользующийся популярностью не у высшего света, а в основном у художников, музыкантов и путешественников. Карнарвон заказал также один шотландский виски и, прежде чем он успел опомниться, выпил три или четыре порции – этого было достаточно, чтобы лорд забыл о своей заносчивости, которую выставлял напоказ. Когда незнакомец увидел перемену в поведении лорда, он подошел к Карнарвону и сказал на хорошем английском:

– Могу я вас поздравить, милорд? Если да, возможно, я стану первым, кто это сделает.

Карнарвон обернулся и взглянул на удрученное лицо человека, на лбу которого протянулась глубокая поперечная морщина.

– Спинк, Роберт Спинк. – Незнакомец являл собой не очень приятное зрелище.

– Ах да, – ответил лорд. – И с чем же вы хотите меня поздравить?

– С вашим открытием, милорд! От меня вы можете не скрывать этого. Спинк знает все, что происходит в Луксоре.

Лорд Карнарвон мрачно взглянул на него.

– С вашего позволения, мистер Спинк, что же я, по-вашему, открыл?

– Гробницу Тутанхамона! – Спинк широко улыбнулся. – Молодчина этот Картер!

– И это говорите именно вы, мистер Спинк? Если я не ошибаюсь, вас с Картером нельзя назвать друзьями.

– В общем-то, да, милорд. Но наши личные обиды уже давно в прошлом. Я не хотел бы об этом думать, хотя и приходится вспоминать почти ежедневно. – И он с трудом приподнял левую ногу. – Прошло уже более тридцати лет с тех пор, как Картер сделал меня калекой.

– И почему же вы последовали за Картером в Египет, если встречи с ним вам доставляют только несчастья?

– Почему, почему? – ожесточился Спинк. – Я отправился в Луксор из-за любимой, но Картер уничтожил и мое семейное счастье. Он хочет обладать любой женщиной, которая нравится мне.

До этого момента Карнарвон равнодушно слушал Спинка. А сейчас лорд насторожился и занервничал. Он залпом допил виски и уже хотел выйти из бара, но Спинк буквально наступал ему на пятки, как мальчишка-попрошайка на вокзале.

– Я не хотел сказать ничего дурного, милорд. Я не хотел нагружать вас личными проблемами.

Карнарвон ускорил шаг, чтобы отделаться от назойливого провожатого, но Спинк не отставал. Когда лорд поинтересовался у портье, не прибыла ли еще в отель его дочь, Спинк переменил тему. Он вдруг зашептал;

– Милорд, вы потратили много денег на раскопки в Долине царей. Вы должны иметь в виду» что у вас хотят отнять плоды вашей работы. Меня это, конечно, не касается, но Картер уже спрашивал у меня, готов ли я превратить сокровища гробницы в живые деньги.

Портье отрицательно ответил на вопрос Карнарвона, тогда лорд повернулся к надоедливому собеседнику и прошипел:

– Мистер Спинк, оставьте меня наконец в покое с вашими интригами. Убирайтесь, пока я не потерял самообладания!

Спинк втянул голову в плечи, повернулся и исчез, как побитый пес.

Карнарвон переправился через Нил на пароме. Теплый вечерний ветер раздувал парус, а в голове лорда проносились тысячи мыслей.

«Конечно, Спинк еще тот интриган, – думал он, – но, возможно, он прав, обвиняя Картера? Разве Картер, этот мещанский археолог сомнительного происхождения, не подбивал клинья к Эвелин? Разве он сам не говорил с гордостью, что несколько лет жил за счет махинаций с антиквариатом? Если не смотреть за ним, то можно действительно остаться ни с чем».

Карнарвон отправился к дому Картера на запряженной лошадьми повозке, которая ждала у берега. Увидев в окнах дома свет, он приказал извозчику остановиться и взобрался на каменистый холм. Тишину пустыни внезапно нарушил громкий смех его дочери. Лорд осторожно приоткрыл дверь и незаметно пробрался внутрь дома. Сейчас Карнарвон пожалел, что много выпил. Алкоголь возымел свое действие, и лорд с трудом стоял на ногах. Он на ощупь пробрался через темную переднюю к комнате, из которой доносились звуки. Вдруг наступила тишина. Пьяный Карнарвон остановился, вглядываясь в темноту.

Он не знал, как долго таился, замерев на месте, но потом резким движением распахнул дверь и вошел в комнату.

– Папа! – смущенно вскрикнула Эвелин.

Она сидела наполовину раздетая у Картера на коленях и лихорадочно прикрывала свою наготу. Оба любовника впопыхах пытались выйти из затруднительного положения. Картер презрительно заметил, поправляя одежду:

– Следовало бы постучать из вежливости. Я думал, люди в высшем свете обучены манерам.

Карнарвон, чувствуя неловкость, стоял как вкопанный и не произносил ни слова. Наконец он выплеснул всю свою злость и разочарование, жестко заявив хозяину дома:

– Манеры, мистер Картер, не позволяют и пальцем прикасаться к даме, которая помолвлена с другим! – Он подошел к Говарду и принял угрожающую позу.

Раскинув руки, Эвелин встала между мужчинами.

– В этом не только вина Говарда, – робко произнесла она. – Я все тебе объясню!

– Что тут еще можно объяснять, дитя мое? – Лорд Карнарвон протрезвел в один момент. – Ты ведешь себя как потаскуха из Сохо. Я не знаю, какое объяснение здесь можно придумать!

– Милорд, умерьте свой пыл! – возмутился Картер. – Вы все же разговариваете со своей дочерью!

– Которую вы обесчестили, мистер Картер. Надеюсь, вы способны понять, какими последствиями может обернуться для вас эта история.

Вдруг стало тихо, так тихо, что слышно было даже далекие крики сыча. Эвелин, отойдя в сторону, смотрела на Говарда расширившимися глазами. Она надеялась, что Говард ответит: «Само собой, милорд, я, конечно, женюсь на вашей дочери». Но Говард молчал, он молчал, будто ничего не произошло, и смущенно смотрел на лорда.