Вторая гробница
Шрифт:
Она готова была казнить себя за то, что выдала Чемберсу их тайну. Но это уже произошло. Что же теперь делать?
Ситуация казалась такой безвыходной, что Сара всерьез подумывала убить Чемберса. Пьяная от полудремы, которая на короткое время охватила ее сознание, Сара вскочила посреди ночи, ощупью пробралась в кухню и вытащила из ящика нож, попробовав большим пальцем, острый ли он. Нож в руке и созревший в голове план привели Сару в странное возбуждение. Она испытывала своего рода наслаждение; она никогда бы не подумала, что это чувство может быть связано с убийством.
По ее пальцам, которыми
Она не почувствовала боли от пореза, но увиденное повергло ее в шок. Сара дико закричала, будто она уже совершила убийство, которое только планировала.
– Нет! – воскликнула она. – Нет, нет! – И отшвырнула от себя нож. Потом она разрыдалась.
В миске с водой она смыла кровь с рук и перевязала палец лоскутом. В этот момент Сара поняла, что никогда бы не смогла убить человека. «Бог мой, – говорила она сама себе, – до чего ты докатилась!» Всхлипывая, она присела. Вся жизнь казалась ей теперь беспросветной цепью роковых трагических событий, она была отравлена болезненным вожделением мужчины, к которому испытывала лишь презрение.
Внезапно в припадке яростного бессилия Сара Джонс подумала, что ей стоило остаться в Ипсвиче и честно учительствовать за небольшое жалованье. Когда-то Сара считала, что, пока она будет жить в Восточном Саффолке, к ней будут липнуть все неприятности, но, судя по всему, то же самое происходит и здесь, в Норфолке. Между тем она прекрасно знала, что от судьбы не убежишь. Она настигнет везде.
С колокольни церкви Святых Петра и Павла послышался бой часов, и Сара распахнула окно. На ней была лишь ночная льняная сорочка, и зимняя стужа медленно охватывала ее тело. Несколько мгновений она наслаждалась прикосновением холодного воздуха к своей разгоряченной коже, но вскоре начала мерзнуть. Ее тело болело, оно было негнущимся и неподвижным, как кусок дерева. И тут у Сары созрел план. Она закрыла окно и оделась.
Позже Сара не могла вспомнить, как прошел день в школе, она все думала о вечере у Чемберса.
Едва миссис Кемпбелл и Сьюзан Мелье ушли из школы, Сара принялась делать прическу с помощью щипцов для завивки. Потом она зашнуровала черный корсет, который специально купила для этого вечера, надежно закрепила телесного цвета чулки на подвязках выше колен и надела полусапожки, которые было трудно зашнуровать даже в нижнем белье. Наконец Сара надела через голову юбку, украшенную рюшами, и перешла к красному костюму, который выгодно подчеркивал ее фигуру. За час до назначенного времени полностью одетая Сара Джонс стояла перед зеркалом.
Она принялась подкрашиваться с тем же автоматизмом, с каким и одевалась. Сара пудрила лицо, пока ее кожа не посветлела, глаза и брови накрасила темными тенями, а на губы щедро наложила ярко-красную помаду. Потом Сара немного отошла от зеркала и посмотрела
на себя.«Если бы Говард увидел меня такой, что бы он сказал?» – подумала Сара. Она скорчила гримасу, выпятила нижнюю губу, отчего ее рот стал казаться еще шире. Из зеркала на нее смотрела незнакомка, одна из тех продажных женщин, которых Сара видела в порту Ипсвича. Своим маскарадом она преследовала именно эту цель. Ей хотелось предстать перед Чемберсом вовсе не той покорной женщиной, которую он желал.
Чемберс мог заставить ее прийти, но он не мог заставить относиться к нему с симпатией.
Как и требовал от нее Чемберс, Сара стояла ровно в семь часов перед его домом на Мэнгейт-стрит. Но он будто не ждал ее прихода и долго не открывал дверь. Чемберс был пьян и с трудом скрывал свое состояние. Он, наверное, рассчитывал, что Сара начнет причитать и умолять его, – ничто не доставило бы ему большего удовольствия. К своему удивлению, он обнаружил, что гостья отнеслась к этому событию скорее по-деловому и почти равнодушно. Это очень смутило его.
Без лишних слов Сара вошла в комнату, в которой несколько недель назад и завязалась эта история, и начала снимать костюм. Ошеломленный самоуверенностью, с которой Сара подошла к его требованию, Чемберс жадно наблюдал за каждым ее движением. Он сидел на диване возле фисгармонии и через короткие промежутки времени издавал сладострастные возгласы. При этом он снова и снова повторял ее имя.
Когда юбка Сары соскользнула на пол и она осталась стоять перед ним лишь в чулках и корсете, Чемберса одолело возбуждение. Он как можно скорее сорвал с себя одежду и, обнаженный, стал перед ней.
– Угощайтесь, мистер Чемберс, – холодно сказала Сара Джонс. – Надеюсь, вы не разочарованы.
Сара говорила равнодушно. Она стояла прямо, уперев кулаки в бока, и вела себя подобно полицейскому чиновнику, что подействовало на Чемберса отрезвляюще. Он попытался прикрыть руками пенис, который еще недавно давал повод к такой самоуверенности, а теперь вдруг превратился в жалкий бесполезный довесок.
– Ну? – требовательно произнесла Сара, будто и не заметила происшедшего. – Я жду, мистер Чемберс. Вызаставили меня прийти сюда!
Жесткость Сары поразила Чемберса, как удар грома. Голый мужчина упал на колени перед женщиной в корсете и закрыл лицо руками. Он стеснялся, но не решался признать этого.
– И что теперь? – Сара не знала пощады. – Вы потребовали цену за свое молчание, и я здесь, чтобы оплатить ее!
Тут Чемберс вскрикнул:
– Убирайтесь к черту, мисс Джонс, и будьте счастливы с этим мальчишкой!
Именно на это втайне и надеялась Сара. Она спокойно собрала вещи и оделась.
Но, прежде чем уйти, она вновь обернулась к Чемберсу, который все еще стоял на коленях, и сказала:
– Я рассчитывала на большее в этот вечер. Ну да бог с вами.
Назначенная с Чемберсом встреча оставила в душе Сары более глубокий след, чем могло показаться. Вернувшись домой, она торопливо разделась и смыла макияж с лица. Лишь теперь груз упал с ее плеч, и она начала тихо всхлипывать. Саре нужно было с кем-нибудь поговорить. Но единственному человеку, которому можно было довериться, ничего нельзя было рассказывать.