Вторая гробница

Она смотрела на него, и у Говарда было такое чувство, будто он смотрит в глаза Саре. Его странным образом тянуло к этой женщине.

Глава 16

Монотонное пение рабочих разносилось по каменистой долине в Дейр-эль-Бахри и очень действовало европейцу на нервы. Оно начиналось в шесть часов утра и заканчивалось около полудня, когда работы приостанавливались. Навилль утверждал, что работа движется быстрее, если феллахи поют. Более четырех сотен батраков выстраивались в бесконечную цепочку с корзинами, сплетенными из ивовых прутьев. Они наполняли их на верхней террасе храма Хатшепсут и высыпали в ржавую вагонетку на узкоколейке. Навилль приказал проложить железную дорогу до деревни, и среди рабочих считалось почетным исполнять роль локомотива. Несмотря на все странности археолога – а сюда входили общая утренняя и вечерняя молитвы, как в школе, – Говард Картер понимал Навилля все лучше и лучше. Он был предоставлен самому себе и, приступив к своим обязанностям, копировал самые важные рельефы и настенные рисунки. В отличие от своего неудачливого предшественника Говард не удовлетворился изображением в масштабе 1:1, он выполнял рисунки и в других масштабах, а также раскрашивал их акварельными красками. Результаты его работы привели Навилля в восторг.

Помимо этого Картер находил время, чтобы смотреть, как Навилль ведет раскопки. Юноша сразу отметил, что он отличается от Питри не только своим характером, но и манерой ведения работ. Питри всегда ставил задачу вырвать у земли новые тайны. Навилль же, напротив, довольствовался найденным и прикидывал, какие новые научные выводы можно сделать. Навилль мог целыми днями рассматривать крошечную деталь, углубившись в какие-то мелкие иероглифы. А Питри всегда искал новые предметы и был недоволен, если день прошел без новых находок. Навилль же воспринимал новые находки как своего рода помеху его работе. Он видел свою задачу не в обретении чего-то нового, а в сохранении уже найденного. Этим он отличался и от Картера.

Однажды вечером Говард стоял, запрокинув голову, у подножия храма в скале. Он изучал отвесные охряные стены, которые в разное время суток выглядели по-иному. Было тихо. Но иногда тишину взрывал звук падающих камней, которые откалывались от скал и с шумом бились о насыпь – так происходило тысячи лет.

В это время выступы на скалистой стене отбрасывали темные тени в виде гримас или каких-то сказочных существ. Они были огромными – размером с пятиэтажный дом. Взгляд Говарда блуждал от одного места на стене к другому, снизу вверх. Каждая щель, каждый изгиб, каждый выступ вызывали у него интерес и пробуждали фантазию.

Навилль, уже некоторое время наблюдавший за Говардом, сейчас подошел к нему со спины.

– Мне кажется, я знаю, что вы ищете, мистер Картер. Но, если позволите, я дам вам совет: оставьте это!

Говард обернулся.

– С тех пор как я тут работаю, меня не покидает одна мысль: не могла ли. царица Хатшепсут приказать построить где-нибудь в этих утесах свою гробницу? Это было бы вполне логично, вы не находите?

– Я тоже об этом думал, – ответил Навилль с улыбкой, – И из чего же вы сделали такой вывод, что позволило вам прийти к подобной мысли? Может, вы нашли какое-то указание?

– Нет. – Говард по-прежнему смотрел вверх. – Неужели моя идея столь абсурдна?

– Абсурдна? Ни в коей мере. Вся археология строится на цепочке абсурдных предположений и событий. И этот храм – прямое тому доказательство. Конечно, я не могу запретить вам осмотреть всю стену в поисках тайного входа в гробницу, но поверьте мне, Картер, это так же опасно, как и бессмысленно.

– Можно было бы спуститься вниз на канате и обстучать стену на предмет скрытых полостей.

– И вы думаете, что эта идея вам первому пришла в голову? Более двадцати лет назад братья Абд-эр-Рассул таким образом нашли величайший на сегодняшний день археологический клад.

– Здесь, в этой скале? – недоверчиво вскрикнул Картер.

– Нет, там, на скальном выступе, – Навилль указал рукой, – в двенадцати метрах над землей Ахмед, старший из трех братьев наткнулся на дыру в скале, заложенную камнями. Ее невозможно было увидеть ни отсюда, снизу, ни сверху. Ахмед обнаружил ее, когда спускался по канату. После того как он убрал камни, которыми был заложен вход, его глазам открылся потайной лаз, заворачивающий влево и ведущий вглубь скалы на семьдесят метров, к гробнице. В этой камере лежали мумии сорока фараонов. Среди них были Рамзесы, Сети и Тутмос III, на каждом была табличка с именем.

– Бог мой! – благоговейно произнес Картер.

– Целый год, – продолжал Навилль, – братья скрывали свою находку. Потом они решили заработать на этом деньги. Они рассказали о своем открытии консулу Мустафе Ага Айяту, самому крупному спекулянту антиквариатом в Верхнем Египте. С его помощью братья годами продавали посмертные дары, золотые украшения и кольца, которые срывали с пальцев царских мумий.

Картера так впечатлил рассказ Навилля, что у него просто не было слов. Прищурившись, Говард вновь взглянул на скалу, где происходили все эти события.

– Я одного не могу понять, – сказал он, – как все эти мумии попали в одну гробницу, если каждый должен быть похоронен с большими почестями в отдельной, собственной?

– Пойдемте! – позвал Навилль, и они отправились домой. По пути Навилль ответил на вопрос Говарда.

– К счастью, в этой общей гробнице обнаружилось послание, в котором указывалось, что уединенную Долину царей обворовывали банды охотников за сокровищами еще за 1200 лет до нашей эры. Во время правления Рамзеса III у жрецов Амона возник план. В строжайшем секрете они несколько лет пробивали в скале недостижимый лабиринт и однажды ночью организовали тайную операцию: перенесли мумии всех фараонов к утесам в Дейр-эль-Бахри и подняли их на веревках в гробницу, где они и хранились три тысячи лет.

– И кто же напал на их след? Кто сломал все их планы?

Навилль остановился и взглянул на Картера. Несмотря на опустившиеся сумерки, юноша отчетливо видел ухмылку на лице археолога.

– Вы не поверите, – язвительно произнес Навилль, – это был Эмиль Бругш.

Говард мог предполагать все, что угодно, но чтобы это был Бругш, которого Картер про себя заклеймил именем мошенника, казалось ему просто непостижимым. Пока они шли к дому археологов, Навилль объяснил, как все получилось.

– В течение пятнадцати лет на черный рынок прибывало все больше и больше драгоценных находок – сокровищ, которых до сих пор еще никогда не видели. На многих из них стояли имена фараонов времен Нового Царства, так что можно было предположить, что преступникам удалось вскрыть не одну, а сразу несколько гробниц. Уже тогда перед Бругшем, замешанным в темных делах и имевшим контакты с преступным миром, поставили задачу: сделать фиктивную закупку. Бругш осведомился в соответствующих кругах, где можно купить стоящие драгоценности. Все нити вели в Луксор. Консул Мустафа Ага Айят и братья Абд-эр-Рассул предложили ему находки, которые высоко котировались на международном черном рынке. Но о том, где были найдены эти предметы, они умалчивали. Однако Бругш не отставал, он следовал по пятам за братьями. И в конце концов самый младший, Сулейман, потерял самообладание и сделал признание. Управление древностями в Каире даже выплатило ему вознаграждение в пятьсот английских фунтов. Впрочем, я слышал, что Бругш снова появился в Луксоре!

– Я знаю, – ответил Картер, – я уже имел удовольствие с ним общаться.

– Вы спрашивали его о своих чертежах из Амарны?

– Конечно. Но все обернулось совершенно неожиданным образом.

Навилль вопросительно взглянул на Говарда.

– Дело в том, что Бругш позвал полицию и заявил, что я его обокрал. Меня арестовали, и я полдня провел в камере вместе с ворами и проститутками. Я смог выйти, только заплатив бакшиш.

– Эмиль Бругш был и останется мошенником. Вам не стоит бояться этого человека, Картер. Призовите его к ответу!