Вторая игра

— Жалко. Но ладно. У меня к вам вот какой вопрос. Мы вскоре встретимся в бою с Ханом, Джинчурики Пятихвостого. Мне нужно знать как можно больше о Кокуо. Способности, техники… характер. Согласится ли он присоединиться к нам или хотя бы мирно разойтись? Если нет, то нам лучше сразу убить Хана, а не пытаться вытащить из него Кокуо, тем более, если последний сразу после такого ещё и нападёт на нас.

— Ты задаёшь сложные вопросы, Асура. Кокуо считается у вас, людей… ну или считался, богом иллюзий. Именно от него пошло искусство гендзюцу, если исключить Учиха Ичизоку или Хагаромо. До него были локальные случаи использования техник иллюзии, но именно от него шиноби начали массово использовать таковые. Кокуо можно назвать самым искусным из нас. Он, как и я, владеет смешанным элементом. Футтон — элемент пара. Он может превратить пространство вокруг в филиал преисподней, нагрев его так, что ты прожаришься за пару мгновений, а может превратить пар в кислоту. Ты не сможешь дышать, а твоё тело окружающий воздух будет разъедать. Кокуо владеет всеми пятью элементами, но вместе научился использовать только Катон и Суйтон, однако даже так он очень опасен.

— Не стоит забывать и про его иллюзии, — вмешался Курама. — Наш брат в них намного искуснее всяких там Учих. Он оттачивал своё мастерство столетиями, а чакры у него, как и у всех нас, немерено. Он может создать вокруг иллюзорную реальность, идентичную настоящей, постепенно меняя мелкие детали и в конце концов полностью изменить мир вокруг. Он так часто развлекался раньше. Сумеречный лес — это его творение.

— Что?!

Сумеречный лес был одним из самых известных мест-аномалий в мире шиноби. Там лет триста назад пропала самая большая армия обычных людей, когда либо собиравшаяся здесь. Именно после этого данное место и приобрело свой статус. Туда часто отправлялись множество шиноби, но никто, вообще никто, ещё не вернулся. Лет сто назад последние идиоты перевелись, так что туда больше никто не суётся. Все практически перестали его упоминать, но многие о нём знают.

— Да, Кокуо работал там весьма долго. Что-то около полувека. А потом вдвое дольше сидел там и развлекался. В конце концов ему надоело и он ушёл оттуда, оставив своё творение.

— Да. Пятихвостый, несмотря на количество хвостов, один из сильнейших среди нас. Боюсь, один на один даже Кураме было бы сложно его победить. А Восьмихвостый уже вряд ли бы справился, хотя и имел бы шанс. Все, кто слабее, проиграли бы однозначно.

— Вот как… это какой же у меня будет противник, — я поёжился.

— Успокойся, Асура. Ты будешь сражаться не с Кокуо, а с Ханом. Если наш брат с ним дружен, то тебе придётся нелегко, однако у тебя сила трёх из нас! Неужели ты не сможешь задавить его грубой мощью?

— А если Хан не будет пользоваться всеми этими умениями, то это будет означать, что Кокуо с ним вовсе не заодно и ты сможешь договориться, — поддержал Сон Гоку.

— Хорошо бы. Ладно, тогда я пойду пока… до встречи!

Я вывалился из внутреннего мира. Завтра будет очень непростой день, а пока пора в лагерь.

Вернувшись, я узнал, что тот придурок, напавший на меня, определён в штрафную часть. Что ему было надо, никто так и не понял. Всего лишь какой-то чунин, который меня и не знал вовсе.

— Пошли, пошли! — заорал командир отряда, к которому меня приписали: на нас внезапно обрушился град огненных техник и кунаев со взрыв-тегами.

Когда я представлял себе этот момент, то мне казалось, что мы просто выйдем на большое поле, навстречу выйдет противник и начнётся всеобщее мочилово, в котором мы всех победим. Несмотря на имеющийся теперь уже опыт, я всё ещё не представлял себе войну. Я уже знал действия в обороне, но в атаку пока не ходил. Только мои клоны, которых специальные отряды быстро доставляли на место, откуда они били Биджудамой по крупному лагерю/крепости и развеивались.

Сейчас мы наступали по-настоящему. Страна травы таковой называлась не просто так: здесь было не только обилие целебных трав, но и полей с очень, очень высокими колосьями. Мне такие были по грудь. Взрослым шиноби — по середину живота. Эти поля были просто бичом как противника, так и нас. В них ставили сотни ловушек, но именно через них шло и большинство диверсионных и боевых групп. Ловушки в такой местности было почти нереально контролировать, нереально правильно установить, ведь поле везде одинаковое! Ничего серьёзного установить не получалось. Фактически, все ловушки были в виде тончайших лесок, натянутых на два-три метра. Отравленных, естественно. Ещё ставили колючки, ямы с колышками, но и всё. Реально же почти ничего не помогало. Достаточно было натянуть качественные перчатки и маску на лицо: остальная одежда маленькими шипами и так не пробивалась. В ямки, двигаясь ползком, провалиться было нереально, а лески работали весьма редко. Фуин тут могли бы ставить лишь Узумаки. Для них всё-таки нужно открытое пространство. А что-то более серьёзное не на печатях обязательно оставляло следы.

На этих треклятых полях почти всегда было лишь два расклада: прошёл, не прошёл. Во втором случае наблюдатель с противоположной стороны замечал отряд и в местность летели огненные техники и взрыв печати. В таком случае оставалось залечь, чтобы дождаться команду проверки, попытавшись забрать с собой хотя бы их в том совершенно невероятном случае, если выживешь, либо встать и рвануть во весь опор к ближайшему краю поля: своему или противника. Здешняя трава, к тому же, совершенно не горела сама, за счёт чего здесь все активно применяли Катон.

К сожалению, я не мог здесь применить маскировку: раздвигающиеся стебли травы — тоже подозрительно, а ползти в этом поле под невидимостью и всем остальным… От края до края получалось два часа. Это около четырёхсот тысяч чакры. Слишком много. Поэтому шёл с одной оптикой да чакрой.

Вместе с остальными чунинами и токубецу я вскочил и побежал вперёд. Вот сейчас было реально страшно. Это не бой на средних или ближних дистанциях, это не лес, где на каждом шагу укрытие и опора для прыжка и перемещения в трёх плоскостях. Здесь, на поле, мы были на ладони и всё зависело от банальной случайности: попадёт/не попадёт. Остальным ещё хуже — их видят.

Мы разошлись широким фронтом, уворачивались, но больше ничего сделать не могли. Огненные техники были тут совсем не анимешные: летели, как пули, только размером были несколько больше. Увернуться от кунаев было нереально: какая хрен разница, в скольких сантиметрах от меня пройдёт его траектория, если взрыв всё равно дотащит осколки до тела? Самые умелые из наших сшибали такие подарки в полёте своими, но у меня такой фокус не проходил даже с ускорением. Я мог бы покрыться покровом Джинчурики, но это тут же сделает меня первоочерёдной целью: с клонами тут уже давно были знакомы.

Всё, край! Для меня. Телепорт на четверть сотни метров вперёд и тут же пара сотен простейших клонов, начавших вырезать всех вокруг. К счастью, печати, тратящие такие дорогие нынче секунды, больше не нужны.

— Молодец, Наруто! — подошёл ко мне командир через десяток минут.

— Не лучше нам убраться подальше? — поворачиваюсь к нему.

— Пока нет. Через восемь минут будет расчётное время, тогда все отряды одновременно атакуют. Это мы тут раньше припёрлись… — шиноби сплюнул.

— Сколько погибло? — чуть глухо спросил я.

— Шестнадцать, слава Рикудо, — тихо ответил капитан.

Шестнадцать… из отряда в тридцать человек. При том факте, что обнаружили нас прямо на середине поля… впечатляюще. По статистике с такого расстояния обычно не доходят. Максимум один-два человека.

— Значит так, — через пять минут мы собрались вокруг капитана, — впереди полоса леса на шесть километров. На нашем участке она является естественным рубежом обороны противника. Лес напичкан ловушками и засадами. О нашем приближении они знают. Цель — пройти с максимальной скоростью. Врага можно оставлять в тылу. Задачу вы и так все знаете. Через минуту выдвигаемся. Раненых бросаем, если на их запечатывание требуется время. Раненым в таком случае — забрать с собой как можно больше. Осталось сорок секунд. Всё, пошли!