Вторая Книга всеобщих заблуждений

Олимпиада 1924 г. стала единственной для Альбера Секена, но он, как говорится, взял от нее «по максимуму»: серебряные медали в командном первенстве у мужчин и в лазании по канату – виде спорта, который не входит в программу Олимпийских игр с 1932 г.

Для лазания использовался 8-метровый канат. Гимнаст садился на пол, конец каната при этом свисал между вытянутых ног спортсмена. Взбираться разрешалось только на руках, ногами нельзя было даже отталкиваться. Ключом к успеху служил импульс, приданный телу взрывным рывком торса. В некоторых видах соревнований участникам полагалось держать тело буквой L – ноги вытянуты горизонтально – на протяжении всего подъема.

Наверху веревки был закреплен «тамбурин» – плоская тарелка, покрытая сажей. Спустившись вниз, спортсмен демонстрировал свои испачканные пальцы как доказательство того, что он коснулся тамбурина. В 1904 г. золотая медаль в дисциплине «лазание по канату» досталась легендарному Джорджу Эйсеру – американцу, в тот год удостоившемуся целых шести золотых наград, несмотря на деревянный ножной протез.

Надя Команечи – первая женщина, получившая на Олимпийских играх высший балл «10,0» в свои четырнадцать лет, в 1976 г. Самой же юной золотой олимпийской чемпионкой стала в 1936 г. тринадцатилетняя американка Марджори Гестринг – она взяла золото по прыжкам в воду с трамплина.

К дисциплинам, ныне исключенным из программы Олимпийских игр, относится и стрельба по живым голубям, но на Олимпиаде в Париже в 1900 г. было убито три сотни этих птиц. Дуэль на пистолетах во время Игр в Афинах в 1906 г., наоборот, обошлась без жертв: участники стреляли по манекенам, одетым в сюртуки, а яблочко мишени располагалось у манекенов на горле. Ныряние на дальность (Сент-Луис, 1904 г.) (где проверялось, как далеко спортсмен может продвинуться под водой, не гребя) и прыжки на лошади в длину (Париж, 1900 г.) – еще пара примеров более не олимпийских видов спорта. В 2008 г. официальный сайт пекинской Олимпиады объявил о введении новой олимпийской дисциплины – стрижка пуделей. Новость, однако, оказалась первоапрельским розыгрышем, попавшим в программу Игр совершенно случайно, после того, как его сначала напечатала «Дейли телеграф».

Возможно, самым необычным олимпийским рекордсменом всех времен и народов был японский бегун Сидзо Канакури. Во время марафона на Олимпиаде 1912 г. измотанному восемнадцатидневной дорогой до Швеции японцу после 30 км забега нестерпимо захотелось пить. Он остановился у ближайшего дома и попросил у хозяина стакан воды. После чего, утолив жажду, мирно уснул тут же на кушетке и проснулся лишь на следующее утро. Неожиданное продолжение история получила в 1967 г., когда уже 67-летнего Канакури пригласили снова приехать в Швецию и довершить забег. Итоговый результат составил 54 года 8 месяцев 6 дней 8 часов 32 минуты 20,3 секунды.

Зачем спортсмены стали собираться на поле в кучу?

С подъемом командного духа это не имеет ничего общего.

Скучивание спортсменов на игровом поле придумали в Галлодетском университете – колледже для глухих и слабослышащих в Вашингтоне, округ Колумбия, – чтобы разговоры на языке жестов не увидели участники других глухих команд.

В американском футболе существует так называемая «линия схватки» – воображаемая черта поперек поля, где обе играющие стороны выстраиваются друг к другу лицом перед началом следующей части игры, или «схватки». До 1890-х гг. игрок, подающий сигнал в каждой команде, выкрикивал стратегию своей команды на ближайшую «схватку». Таким образом, от защиты команды соперника ничего не утаивалось.

Когда предшественник Колледжа Гнллодет (основанного в 1864 г.) начал играть в американский футбол с командой полностью глухих игроков, их квотербек Пол Хаббард использовал американский язык жестов для подачи сигнала к началу очередной «схватки». Посему, хоть его команда и получала неоспоримое преимущество в играх с «неглухими» колледжами, другие «глухие» школы разгадывали намерения галлодетцев без труда. Тогда в 1894 г. Хаббард придумал следующий прием: перед каждой «схваткой» он стал собирать своих атакующих игроков в кучу, посовещаться.

Результат превзошел ожидания – и стал обычным делом. В 1896 г. совещания на поле стали устраивать в других студенческих кампусах, и сегодня они считаются неотъемлемой частью игры.

Галлодетский университет был первым учебным заведением для глухих. Его основатель, Эдвард Милнер Галлодет, был сыном Томаса Хопкинса Галлодета (1787–1851) – пионера американской сурдопедагогики. Поскольку Томас Галлодет (который сам глухим не был) за основу американского языка жестов взял французский язык жестов, которому выучился в Париже, американский и французский языки для глухонемых имеют 60 % одинаковых жестов.

В итоге получилось: глухому американцу намного легче объясниться в Париже, чем в Лондоне.

СТИВЕН: Знаете, кто является родоначальником «хаддла» – кучкования спортсменов на поле во время игры?

ДЖЕК ДИ: Гленн Хаддл? [66]

Какое зрение у летучих мышей?

Нет, они отнюдь не слепые.

Из 1100 с лишним видов летучих мышей на нашей планете незрячим не является ни один – мало того, многие видят очень даже неплохо. Предположение, что летучим мышам глаза не нужны, поскольку ориентируются они исключительно с помощью эхолокации, или «сонара», – полная чушь.

66

Гленн Хаддл – экс-наставник сборной Англии по футболу.

К примеру, крыланы (также называемые «гигантскими летучими мышами») эхолокацией не пользуются вообще. Глаза у крыланов крупные, хороши и для навигации, и для поиска пищи, состоящей, ожидаемо, из фруктов. Эхолокация – вещь практически бесполезная для поиска пищи, которая не перемещается с места на место. Вместо нее – для нахождения фруктов – у крыланов хорошо развито обоняние.

Обыкновенный вампир, или десмод (Desmodus rotundus), – единственная летучая мышь, промышляющая кровью млекопитающих. Неслепая она ровно настолько, что способна разглядеть корову за 120 метров глухой ночью, в кромешной темноте.

Даже собственно летучие мыши (Micrichiroptera, англ. microbats) – те, что питаются насекомыми, включают в себя всех летучих мышей Британии и действительно применяют для охоты сонар, – при помощи зрения (глаза у них небольшие) огибают препятствия, распознают ориентиры и вычисляют высоту своего полета. У летучих мышей хорошее ночное видение. Ведущие ночной образ жизни, они воспринимают все в черно-белых тонах, тогда как крыланы видят все в цвете, поскольку их активность приходится на дневные часы.

В обеих Америках имеется несколько видов рыбоядных летучих мышей. Так, большой рыболов, или летучий бульдог (Noctilio leporinus), располагая острым зрением и когтистыми лапами, цепляет рыбу из воды. Летучих бульдогов очень легко узнать не только по 66-сантиметровому размаху крыльев, но и по отвратительному запаху в местах их ночлега.

Мало кто из людей находит летучих мышей съедобными, но для особых случаев (таких, как, например, свадьба) народ чаморро, живущий на острове Гуам в Тихом океане, варит гигантских крыланов или «летучих лисиц» в кокосовом молоке и съедает целиком – с крыльями, шерстью и пр. Этим можно объяснить, почему у чаморро так часто встречается редкая и очень неприятная неврологическая болезнь, комплекс БАС [67]– паркинсонизм-деменция. Дело в том, что гуамские летучие мыши питаются ядовитыми растениями – саговниками, опасные нейротоксины которых передаются (слегка приправленные кокосом) незадачливым пирующим.

67

БАС (англ. ALS) – боковой амиотрофический склероз (также известен как болезнь моторных нейронов, болезнь Шарко или болезнь Лу Герига, названная так по имени легендарного американского бейсболиста, погибшего от этого недуга), страшное неизлечимое дегенеративное заболевание нервной системы неизвестной до сих пор этиологии. По статистике, ежегодно 1–2 человека из 100 000 заболевают БАС. На ранних стадиях болезнь проявляется в виде подергиваний, судорог, онемения мышц, слабости в конечностях, затруднениях речи. Потом мышечная слабость постепенно охватывает все больше частей тела, и рано или поздно больной теряет способность самостоятельно передвигаться. Болезнь не влияет на умственные способности, но приводит к тяжелой депрессии в ожидании медленной смерти.