Вторая кожа

Фрэнси бросила на него быстрый взгляд и вернулась к спагетти. Пол посмотрел на ее склоненную голову и отложил вилку, на которую уже намотал хорошую порцию пропитанных соусом спагетти.

— Понимаешь, я не очень люблю говорить о ней, потому что она была еврейка — не принадлежала ни к одной из семей. Но мне кажется, что моего старика как раз это и устраивало. Иметь любовницу-итальянку было бы гораздо сложнее, понимаешь? А еврейка — это не так зазорно, верно? Я хочу сказать, что ее никогда не приняли бы в семье, так что даже если бы Фэйс — ну, знаешь, твоя, как там ее, вроде как неродная бабка; тогда она была замужем за моим отцом — узнала об этом, ничего страшного не произошло. Ну повалялись немного, с кем не бывает.

Фрэнси рискнула взглянуть на Пола. У него был такой грустный вид, что у нее возникло желание приласкать его. Она лучше многих знала, что значить проблемы с родителями.

— Фэйс узнала об этом, так ведь?

— Дело даже не в этом. — Он отодвинул тарелку, закинул руки за голову и уставился в темный потолок салона. — Просто она вдруг обнаружила, что для моего отца это было не просто маленькое развлечение. Он испытывал какие-то чувства к этой женщине, еврейке, Фэйс решила положить этому конец. Отлично зная, что отец из религиозных соображений никогда не разведется с ней, его жена заявила: «Или я, или она». — Пол многозначительно взглянул на Фрэнси. — Католицизм, верно? Если хочешь знать мое мнение, чертовски вредная штука.

— Я в этом мало разбираюсь, — ответила Фрэнси.

— Вижу. Так о чем я говорил? — Он снова уставился в потолок. — Мой старик, может быть, и наводил ужас на улицах Астории, но был при этом ревностным католиком. Ходил в церковь, вносил пожертвования, занимался делами епархии и даже питался по пятницам рыбой, хотя ненавидел ее. Вечно потом блевал в туалете, но до следующего утра не ел ничего другого.

— Так что, видишь ли, он воспринял слова Фэйс как Евангелие. Церковь говорила, что разводиться грешно, значит, так оно и было.

— И что случилось потом?

— Фэйс сказала ему: «В конце концов, ничего особенного не произошло. Она же еврейка. Знала, на что шла, когда соблазняла тебя, так что переживет». Вся беда была в том, что все было как раз наоборот. Это мой отец соблазнил мать и как раз не знал, на что идет.

— Так, значит, он продолжал встречаться с ней? — спросила Фрэнси, надеясь на счастливый конец.

— По правде сказать, не знаю. — Пол поморгал, как будто что-то попало ему в глаз. — Мать вышла замуж за Джона Чьярамонте, профессора истории городского колледжа, где училась по вечерам два раза в неделю. Она давно знала его, и он уже делал ей предложение. Я думаю, мама торопилась, так как ждала ребенка. Она была очень практичной женщиной и всегда знала что делает, — сказал Пол с оттенком восхищения. — Поэтому, когда спустя шесть месяцев родился я, Джон даже не поинтересовался, кем был мой отец. По словам матери, он просто принял меня как родного.

Он глубоко вздохнул.

— Джон ее любил... — Пол на минуту замолчал, потом взглянул на Фрэнси. — Любил так же, как Черный Пол Маттачино. — Он опять засунул в рот обкусанный ноготь. — Может быть, Маттачино и встречался с ней когда-то, потому что она регулярно получала от него деньги. — Он коснулся искалеченной ноги. — Мое содержание в госпитале, операции, потом реабилитация — на все это мать получала деньги от Черного Пола.

— Скажи, а почему ты работаешь на Бэда Клэмса? — спросила Фрэнси. — Почему так ненавидишь мою мать?

— Теперь я ее ненавижу гораздо меньше и совсем не испытываю ненависти к тебе, — сказал Пол. — Ты веришь мне?

Девочка пожала плечами.

— Это действительно так. Эй, помнишь, что ты там сказала насчет вранья? Так вот, это не вранье, честное слово. Все случившееся — просто борьба между Леонфорте и Гольдони, Ты и твоя мать просто-напросто попали между двух огней. Она должна была держаться от этой схватки подальше, как и полагается женщине.

— И они убили бы ее, как убили отца, — горячо возразила Фрэнси.

— Я в этом не участвовал, клянусь тебе. — Пол выплюнул кусок ногтя в темноту. — Это работа заезжих талантов, меня же держали в тени. — Он махнул рукой. — Между нами говоря, я считаю, что решение убить твою мать было неправильным. Она крепкий орешек, как и ты. — Он улыбнулся. — Но теперь она здорово мне подгадила.

— Профессиональный риск.

Пол уставился на Фрэнси широко открытыми глазами, затем изумленно фыркнул:

— Ну и язычок у тебя, девочка.

Она пристально посмотрела, на него:

— А может быть, дело не только в семейных счетах. Ты ведь ненавидел Фэйс, я знаю.

— Конечно, я ненавидел эту стерву. Она убила человека, которого я любил как отца — Черного Пола.

— А правда ли это?

Он поднял руку:

— Клянусь душой своей матери. — Он скривился. — Надеюсь, что Фэйс получила по заслугам и сейчас горит в аду.

— Тут попахивает местью.

— Откуда ты набралась этого, девочка, из дурацких фильмов?

Фрэнси посмотрела на мать, лежавшую в темноте:

— Как ты думаешь, с ней все в порядке?

— Конечно.

Пол успокаивающе похлопал ее по руке, и она опять уселась на скамейку.

— Девочка, скажи мне одну вещь. Мать когда-нибудь брала тебя в Святую Марию в Астории?

— Ты имеешь в виду монастырь?

Во взгляде Пола промелькнуло какое-то непонятное выражение.

— Да, монастырь. Святого Сердца Девы Марии.

Фрэнси утвердительно кивнула:

— Много раз.

— Ты видела там старую леди, настоятельницу?

— Каждый раз как приезжала туда.

— а о чем вы говорили? О религии или о чем-либо еще?

— Да, — ответила Фрэнси. — О религии.

Но глаза ее при этом скользнули куда-то в сторону, и он понял, что она лжет. Это не имело значения, их разговоры его не интересовали. Он наклонился к ней поближе:

— А ты встречала там кого-нибудь еще?

Фрэнси увидела, как напряглось его лицо, возле глаз собрались морщины, линия рта обозначилась жестче, стала определенней.

— Конечно, массу других людей. Монахинь, конечно. Кто еще может быть в монастыре?

— Разумеется. Кто же еще? — сказал он так тихо, что ей пришлось напрячь слух, чтобы расслышать его слова.

— Скажи мне, не встречала ли ты там монахиню, которую я тебе опишу?

— А зачем тебе это?

Он наклонился еще ближе:

— Это очень важно, девочка, поверь мне.

Его голос звучал не громче, чем шепот, которым Фрэнси разговаривала с друзьями в библиотеке.

Она поверила ему и ответила:

— Ладно.

— Так вот, она довольно высокая, стройная, с длинными ногами. — Тут Пол махнул рукой, как бы отбрасывая все сказанное до этого. — Ну, да это ничего не значит, потому что она ведь носит одеяние, верно? Но она должна быть очень красива, с темными волнистыми волосами. У нее очень необычный цвет глаз, зеленый, каким бывает океан, не у берега, нет, а дальше, там где глубоко. — Он резко откинулся назад, как будто сообразив, что сказал лишнее. — Ты не видела никого похожего в Святой Марии?