Вторая кожа

Ингава понял всю серьезность ситуации, но не спешил выполнить просьбу полковника, хотел дать ему понять, что делает это по доброй воле, а не по принуждению вооруженных сил США. Полковник спокойно позволил ему эту маленькую паузу, чтобы доктор смог сохранить свое достоинство.

Наконец Ингава выложил на стол пачку фотографий.

— Благодарю за сотрудничество, доктор, — сказал полковник и, не торопясь, принялся рассматривать фотографии. Внезапно кровь застыла у него в жилах. На него смотрел Джонни Леонфорте, которого, как считал Оками, он давно отправил на тот свет.

— Когда этого человека привезли к нам, он был в страшном состоянии, — произнес Ингава, — если честно, я думал, нам не удастся спасти его. Он был...

— Простите, доктор, — перебил его полковник. — Кто привез Ваксмана в ваш госпиталь?

— Точно не помню, кажется, женщина, она назвалась монахиней.

— Монахиня? — Это показалось ему очень странным. — Японка?

— Нет, американка. У нее были необычные глаза — ярко-синие, волшебного цвета!

— Она назвала свое имя?

Доктор пожал плечами и обиженно сказал:

— Дорогой полковник, в ту минуту мы думали только о пострадавшем, он был на волосок от смерти из-за большой кровопотери и глубоких обширных ран. Должно быть, попал в какую-то страшную катастрофу. Мы делали все, чтобы спасти его, и, когда я вышел из операционной, монахиня уже покинула госпиталь.

— Неужели она больше не приходила? Может быть, звонила, чтобы узнать, в каком состоянии находится мистер Ваксман?

— Нет. Никто им не интересовался. И если говорить честно, мне кажется, это вполне устраивало самого потерпевшего.

Полковник перелистал страницы папки и спросил:

— Почему вы так считаете, доктор?

— Я же наблюдал за пациентом... Несмотря на жуткие кошмары, которые мучили его по ночам, он ни за что не хотел обратиться за помощью к психологу, хотя я настоятельно рекомендовал это сделать ради его же собственного блага, а когда тот все же сам пришел, повел себя с ним очень грубо. К тому же пациент этот никогда никому не звонил, ни с кем не разговаривал. Только со мной и медсестрами, которые возле него дежурили, да и то по необходимости. Он вообще производил впечатление очень замкнутого человека.

— Намеренно замкнутого? — предположил Линнер.

— Пожалуй, да. Очень похоже на то.

Помолчав минуту, полковник спросил:

— Он перенес обширные пластические операции?

— Фактически от его прежнего лица ничего не осталось.

В тоне доктора проскользнула неприкрытая гордость, словно Ваксман был его творением, что, впрочем, весьма соответствовало истине.

— Вы сказали, у него были глубокие и обширные раны.

— Совершенно верно.

— Именно поэтому пришлось полностью изменить лицо Ваксмана?

— Да нет, — махнул рукой Ингава. — Все его раны я зашил во время первой операции, которая продолжалась четырнадцать часов из-за нейрохирургических сложностей. Три последующие пластические операции на лице были сделаны по просьбе самого пациента.

— У меня есть для вас новость, Линнер-сан, — сказала Эйко однажды вечером. — Ваксман пытается завести себе друзей.

Полковник, набивавший свою трубку табаком, помолчал и затем спросил:

— Среди ваших клиентов?

— Да.

Он знал, что это означало. «Тенки» было тем местом, где удовлетворялись разнообразные сексуальные потребности офицеров американских оккупационных войск. Кроме них, сюда частенько захаживали и командированные для оказания помощи японскому правительству технические специалисты, экономисты, политики и бизнесмены. Каждый вечер в торуко можно было найти несколько таких посетителей. Большинство из них Линнер уже видел.

— Так вот зачем он ходит сюда! — пробормотал полковник.

Эйко принесла для него еду из заведения, расположенного на той же улице. Оно работало круглые сутки и обслуживало проголодавшихся посетителей «Тенки». Линнер заморил лишь червячка, оставив почти всю порцию для Эйко, которая никогда не ела досыта, и спросил:

— С кем конкретно он вступил в контакт?

— Я составила список. — Женщина вытащила из рукава кимоно свернутую в трубочку бумагу.

Просматривая список, полковник бросил небрежным тоном:

— Я уже наелся, Эйко-сан.

— Прошу прощения, что купила слишком много.

— Сочту за честь, если вы съедите оставшуюся рыбу и рис, — сказал Линнер, чуть нахмурившись.

— Благодарю вас, полковник, но совсем не голодна.

Он разжег свою трубку и, прочитав написанные каллиграфическим почерком имена, задумчиво произнес:

— Он охотится за самой верхушкой. Как вы думаете зачем?

— Наверное, собирается заняться бизнесом и хочет завязать нужные связи.

«Интересно, каким бизнесом?» — подумал полковник.

— Хорошо, Эйко-сан. Прошу вас и впредь записывать даты, по которым бывает здесь Леон Ваксман.

Взяв поднос, хозяйка торуко уже собиралась уходить, но полковник остановил ее:

— Я хотел еще поговорить с вами об этой женщине, Фэйс Сохил. Предположим, она капитан медицинской службы американской армии. Однако Оками-сан и я имеем основания считать, что это не единственное ее занятие. Не могли бы вы через своих друзей навести о ней справки?

— С удовольствием, Линнер-сан.

Несколько часов спустя, уходя домой, полковник тихонько заглянул в приоткрытую дверь комнаты Эйко и улыбнулся: женщина с огромным удовольствием доедала оставленную для нее рыбу и рис.

На следующий день Джек Доннау позвонил Линнеру и сказал, что хочет его видеть. Они встретились после работы в «Тенки».

— Я узнал о доме между складами, — начал майор без всяких вступлений. — Вы не поверите, но он принадлежит сенатору Маккейбу.

— Маккейбу? Какого черта он связался с недвижимостью в Токио? Да еще с домом, который мафия использует в качестве укрытия?

— Сногсшибательная новость, скажу я вам, — пожал плечами Доннау.

Полковник сдвинул брови:

— А вы уверены, что это правда?

— Абсолютно уверен, мой источник информации не вызывает ни малейших сомнений.

— Боже! — Полковник встал и подошел к окну. В его мозгу проносились десятки гипотез, но ни одна из них не казалась ему подходящей. Впрочем... Доннау сказал, что семьи Леонфорте и Маттачино стремятся к контактам с фашистами в Вашингтоне. Может, кому-то из них уже удалось завязать знакомство с самым главным фашистом на Капитолийском холме?

Спустя час после ухода майора явился Оками. Весь его вид говорил о том, что ему не удалось найти Фэйс Сохил.