Вторая мировая война (Том 5-6)
Шрифт:
Через месяц, в Англии, генерал Эйзенхауэр, очевидно желая испытать мое рвение, спросил меня, не пошлю ли я копию моего документа генералу Маршаллу, что я и сделал.
Тем временем сообщение о капитуляции Тобрука облетело весь мир. 22 июня Гопкинс и я завтракали с президентом в его комнате. В это время прибыл руководитель Бюро военной информации Эльмер Дэвис и принес с собою пачку нью-йоркских газет, пестривших кричащими заголовками: «Недовольство в Англии», «Падение Тобрука может вызвать смену правительства», «Черчиллю будет выражено недоверие» и т. д.
25 июня я встретился с представителями наших доминионов и Индии и присутствовал на заседании Тихоокеанского военного совета. Этим вечером я выехал в Балтимор, где находилась моя «летающая
Когда я прибыл в Лондон, члены военного кабинета были на платформе, чтобы приветствовать меня. Скоро я был за работой в зале заседаний кабинета.
Глава 23
Вотум недоверия
Шумиха и критика в печати, где усердствовали самые острые публицисты и раздавалось много пронзительных голосов, сопровождались деятельностью нескольких десятков членов палаты общин при довольно угрюмых настроениях части нашего громадного большинства в палате. При таких обстоятельствах партийное правительство легко могло быть свергнуто, если не путем голосования, то той силой общественного мнения, которая заставила Чемберлена отказаться от власти в мае 1940 года. Однако национальное коалиционное правительство, укрепившееся в результате реорганизации, проведенной в феврале, было прочным и непреодолимым как по своей силе, так и единству. Все его главные министры объединились вокруг меня, не имея и мысли, которая не была бы лояльной и здоровой. Казалось, что я сохранил доверие всех тех, кто с полным знанием дела следил за развитием событий и делил ответственность. Никто не поколебался. Не было и признака интриги. Мы представляли собой сильную сплоченную группу и могли противостоять любой политической атаке и во имя общего дела пережить любое разочарование.
Мы пережили много неудач и поражений – Малайя, Сингапур, Бирма; проигранная Окинлеком битва в Пустыне; Тобрук, необъясненный и, казалось, необъяснимый; быстрое отступление армии в Пустыне и потеря всех наших завоеваний в Ливии и Киренаике. 400 миль отхода к египетской границе; потеря свыше 50 тысяч солдат убитыми, ранеными и пленными. Мы потеряли большое количество артиллерии, боеприпасов, машин и всякого рода запасов. Мы опять отступили к Мерса-Матруху, к старым позициям, которые мы занимали за два года до этого, однако на этот раз торжествовали Роммель и немцы, настойчиво продвигаясь вперед на захваченных у нас грузовиках, работавших на наших запасах горючего, и во многих случаях они вели огонь нашими же собственными боеприпасами. Всего лишь несколько переходов, еще одна удача – и Муссолини и Роммель вступят вместе в Каир или в его развалины. Все висело на волоске, и после поразительных поражений, которые мы понесли перед лицом действующих неизвестных факторов, кто мог бы предсказать, куда склонится чаша весов?
Положение в парламенте требовало быстрого разряжения обстановки. Однако казалось несколько затруднительным требовать от парламента нового вотума доверия через такое короткое время после вотума, который предшествовал падению Сингапура. Поэтому было очень кстати, когда недовольные члены парламента договорились внести вотум недоверия в порядок дня палаты.
25 июня была внесена резолюция, сформулированная следующим образом: «Воздавая должное героизму и стойкости Королевских вооруженных сил в исключительно трудных обстоятельствах, палата не доверяет центральному руководству войной».
Резолюция была внесена от имени влиятельного члена консервативной партии сэра Джона Уордлоу-Милна. Он был председателем влиятельного межпартийного финансового комитета, доклады которого о случаях расточительности и неэффективности административного аппарата я всегда изучал с большим вниманием. Комитет имел в своем распоряжении значительную информацию и обладал многочисленными связями с внешним кругом нашей военной машины. Когда было объявлено также, что резолюция будет поддержана адмиралом флота сэром Роджером Кейсом и бывшим военным министром Хор-Белишей, то сразу стало очевидно, что был брошен серьезный вызов. Действительно, в некоторых газетах и
в кулуарах говорили о приближающемся политическом кризисе, который будет решающим.Я немедленно заявил, что мы предоставим полную возможность для публичного обсуждения, и назначил его на 1 июля.
Сэр Джон Уордлоу-Милн открыл прения умело составленной речью, в которой он поставил основной вопрос. Эта резолюция «не является атакой против офицеров на фронте. Это определенная атака против центрального руководства здесь, в Лондоне, и я надеюсь показать, что причины нашей неудачи в гораздо большей степени лежат здесь, чем в Ливии или в другом месте. Первая важная ошибка, которую мы сделали во время войны, – это объединение постов премьер-министра и министра обороны». Он распространялся о «громадных обязанностях», возложенных на того, кто занимает эти два поста.
В заключение сэр Джон заявил:
«Палата должна ясно показать, что мы требуем найти такого человека, который отдал бы все свое время делу победы в войне, нес полную ответственность за все вооруженные силы короны. И когда такой человек будет найден, то пусть палата поддержит его, чтобы он выполнял свою задачу, обладая силой и независимостью».
Резолюцию поддержал сэр Роджер Кейс. Адмирал был обижен отстранением его с поста руководителя десантных операций, а еще больше тем фактом, что я не всегда был в состоянии принимать его советы, когда он занимал этот пост. Но ему мешала в атаке на меня его длительная личная дружба со мной. Он сконцентрировал свою критику главным образом на моих специальных советниках, имея в виду, несомненно, начальников штабов.
По мере того как прения продолжались, критики играли все большую роль. Новый министр производства капитан Оливер Литтлтон, который отвечал на жалобы по поводу нашего снаряжения, пережил бурные минуты во время подробного отчета, который он сделал по этому поводу. Рядовые члены парламента – консерваторы оказали правительству сильную поддержку, в частности убедительную и полезную речь произнес Бутби. Лорд Уинтертон, старейший член палаты, вновь оживил силу атаки и сконцентрировал ее на мне.
Основное обвинение против правительства было суммировано бывшим министром Хор-Белишей.
В заключение своей речи он сказал:
«Мы, возможно, потеряем Египет или, может быть, мы не потеряем Египта – я молю Бога, чтобы мы его не потеряли, – однако, когда премьер-министр, который говорил, что мы удержим Сингапур, что мы удержим Крит, что мы разгромили германскую армию в Ливии, когда я читаю, что он сказал, что мы удержим Египет, моя тревога усиливается… Как можно полагаться на суждения, которые столь последовательно оказывались неправильными? Палата общин должна решить это. Подумайте о том, что поставлено, на карту. За первые 100 дней мы потеряли нашу империю на Дальнем Востоке. Что произойдет в следующие 100 дней? Пусть каждый член палаты голосует в соответствии с тем, что ему подсказывает совесть».
Я выступил после этой сильной речи, закрывая прения. Палата была переполнена. Естественно, я привел все доводы, какие у меня были:
«Эти продолжительные прения достигли сейчас последнего этапа. Какой это был замечательный пример неограниченной свободы наших парламентских институтов во время войны! Все, что можно было придумать или вспомнить, было использовано, чтобы ослабить доверие к правительству, использовано, чтобы доказать, что министры некомпетентны, и ослабить их уверенность в своих силах, чтобы заставить армию не доверять поддержке, которую она получает от гражданских властей, чтобы заставить рабочих потерять доверие к оружию, которое они с таким усердием производят, чтобы изобразить правительство как группу ничтожеств, над которыми возвышается премьер-министр, а затем подорвать его доверие к себе и, если возможно, доверие к нему нации. Все это изливалось по телеграфу и радио во все части света, вызывая горечь у наших друзей и восторг у всех наших врагов. Я сторонник этой свободы, которой не стала бы и не посмела бы воспользоваться никакая другая страна в период такой смертельной опасности, какую мы сейчас переживаем. Но дело этим не кончается, и я сейчас призываю палату общин обеспечить, чтобы оно этим не окончилось.