Вторая мировая война. (Часть III, тома 5-6)

Конечно, если в какой-либо момент сопротивление будет внезапно сломлено по всему фронту, мы устремимся вперед и Любек и Берлин окажутся в числе наших важных целей".

И я ответил: Премьер-министр — генералу Эйзенхауэру 2 апреля 1945 года

«I. Благодарю вас за вашу сердечную телеграмму… Я, однако, придаю еще большее значение вступлению в Берлин — возможность, которая, вполне вероятно, нам представится, — в результате полученного вами из Москвы ответа, в третьем параграфе которого говорится, что „Берлин утратил свое прежнее стратегическое значение“. Это следует рассматривать в свете того, что я говорил о политической стороне дела. Я считаю чрезвычайно важным, чтобы мы встретились с русскими как можно дальше на Востоке…» [117]

117

Идея Черчилля встретиться с русскими «как можно дальше на Востоке» пронизывает всю его политику с тех пор, как стало ясно, что Советская Армия сможет раньше союзников достигнуть стран Центральной и Юго-Восточной Европы. «Балканский вариант», выдвинутый Черчиллем еще в 1943 г., был рассчитан на то, чтобы обеспечить освобождение Балкан силами партизанских армий Греции и Югославии под контролем англичан раньше, чем туда придет Советская Армия. После открытия второго фронта и освобождения Франции Черчилль требовал от англоамериканских войск упредить русских в овладении Веной. Весной 1945 г. он из политических соображений настаивал вопреки договоренности между верховными главнокомандующими советскими и англо-американскими войсками, по которой на Берлин должна была наступать Советская Армия, чтобы Эйзенхауэр наступал на Берлин.

Глава девятая КУЛЬМИНАЦИОННЫЙ МОМЕНТ: СМЕРТЬ РУЗВЕЛЬТА

Президент Рузвельт скончался внезапно в четверг 12 апреля в Уорм-Спрингс, штат Джорджия. Ему было 63 года. После полудня, когда Рузвельт позировал художнице для портрета, он внезапно упал и в тот же вечер скончался, не приходя в сознание.

Можно сказать, что Рузвельт умер в самый кульминационный период войны, в момент, когда его авторитет был крайне необходим для того, чтобы направлять политику Соединенных Штатов. Когда я рано утром в пятницу 13 апреля получил известие о его смерти, я почувствовал себя так, словно мне нанесли физический удар. Мои взаимоотношения с этим блистательным человеком имели огромное значение на протяжении долгих тяжелых лет совместной работы. Теперь этим отношениям пришел конец. Я был подавлен сознанием большой, непоправимой утраты. Я отравился в палату общин, которая собралась в 11 часов, и в нескольких словах предложил почтить память нашего великого друга, немедленно отложив заседание. Этот беспрецедентный шаг, предпринятый по случаю смерти главы иностранного государства, соответствовал единодушному желанию членов палаты. Медленно покидали они парламент после заседания, продолжавшегося всего лишь восемь минут.

Все страны в той или иной форме чтили память Рузвельта. В Москве были вывешены окаймленные крепом флаги, и, когда собрался Совет [118] , его члены вставанием почтили память президента. Японский премьер-министр выразил американцам «глубокое соболезнование» в связи с потерей их лидера, которому он приписывал заслугу в том, что «Америка в настоящее время занимает выгодное положение». В противовес этому германское радио заявило, что «Рузвельт войдет в историю как человек, который своим подстрекательством превратил нынешнюю войну во вторую мировую войну, как президент, который в итоге сумел усилить мощь своего самого большого противника —большевистского Советского Союза».

118

Сессия Верховного Совета СССР. — Прим. ред.

Хотя смерть Рузвельта была внезапной и неожиданной, я, как уже упоминалось, чувствовал после того, как мы расстались в Александрии, по окончании Ялтинской конференции, что силы оставляют президента. В личных телеграммах я всячески стремился облегчить напряжение, вызванное разногласиями по большим политическим вопросам, которые советский антагонизм вносил в нашу официальную переписку,

В первое мгновение я решил вылететь на похороны и уже заказал самолет.

Однако на меня оказали большое давление, требуя, чтобы я не выезжал из страны в этот критический и трудный момент, и я уступил желаниям своих друзей.

Президенту я направил следующее послание:

Премьер-министр — президенту Трумэну 13 апреля 1945 года

«Я очень сожалею, что не могу в данный момент изменить свои планы, одобренные сегодня утром королем и кабинетом. Планы предусматривают дебаты в парламенте на следующей неделе, а также мое выступление во вторник с целью воздать должное покойному президенту, и мое присутствие при короле на церковной службе в соборе св. Павла в связи с похоронами. Я искренне надеюсь встретиться с Вами в ближайшее время. Тем временем учтите, что наш министр иностранных дел в курсе всех наших совместных дел».

Мне казалось странным, особенно в последние несколько месяцев, что Рузвельт не ознакомил детально своего заместителя и потенциального преемника со всеми делами и не ввел его в курс тех решений, которые принимались. На наших делах это сказывалось весьма неблагоприятно. Одно дело, когда читаешь о событиях после того, как они свершились, и совсем другое дело, когда сам переживаешь их час за часом. В лице Идена я имел коллегу, который знал все и мог в любой момент полностью принять на себя руководство, хотя я и чувствовал себя вполне здоровым и полным энергии. Но в Соединенных Штатах вице-президент сразу вступает на пост, облеченный верховной властью, будучи до этого мало осведомлен и в еще меньшей степени наделен властью. Как мог Трумэн знать и оценить проблемы, которые решались в этот кульминационный период войны? Все, что мы узнали о нем позднее, свидетельствует о том, что он является решительным, бесстрашным человеком, способным принимать величайшие решения. Но в эти первые месяцы его положение было крайне трудным и не давало ему возможности полностью проявить свои незаурядные качества.

На мою первую официальную телеграмму, выражавшую соболезнование и вместе с тем поздравлявшую нового президента, Трумэн прислал самый дружеский ответ. Несколько дней спустя я получил от нашего посла телеграмму, содержавшую интересные сведения.

Лорд Галифакс — премьер-министру 16 апреля 1945 года

"Антони и я виделись с Гарри Гопкинсом сегодня утром. Уже в течение некоторого времени Гарри замечал, как сильно слабел президент. Он мог выполнять лишь очень небольшую работу.

По его мнению, смерть президента создала совершенно новую обстановку, в которой нам придется начинать с самого начала. В одном мы можем быть уверены — политика будет вырабатываться в значительно большей степени в результате согласованных действий сената. Как это будет выглядеть на деле, трудно предсказать. Многое будет зависеть от его личной оценки людей, с которыми он будет иметь дело.

Что касается самого Гарри, то Трумэн просил его представить ему свои соображения о внешней и международной политике, что Гарри и делает, но, конечно, не сможет продолжать работать на своем нынешнем посту. Трумэн, возможно, не захочет его, да и сам Гарри этого не желает. Методы Трумэна будут совершенно отличными от методов Ф. Д. Р.

Возможно, представляет интерес тот факт, что любимым занятием Трумэна является история военного искусства. Говорят, что он много читал в этой области. Как-то вечером здесь он проявил удивительное знание кампаний Ганнибала. Он почитает Маршалла".

Сталину я писал:

Премьер-министр — маршалу Сталину 14 апреля 1945 года

"1. Получил Ваше послание от 7 апреля. Благодарю Вас за успокоительный тон этого послания и надеюсь, что недоразумение с «Кроссвордом» можно теперь считать ликвидированным.

2. Я глубоко опечален смертью Президента Рузвельта, с которым у меня за последние пять с половиной лет установились узы очень близкой личной дружбы. Это печальное событие еще больше подчеркивает значение того факта, что Вы и я связаны друг с другом многочисленными проявлениями любезности и приятными воспоминаниями даже в обстановке всех тех опасностей и трудностей, которые мы преодолели.

3. Я должен воспользоваться этим случаем, чтобы поблагодарить Вас за все любезности, которыми Вы окружили мою супругу во время ее пребывания в Москве, и за все заботы о ней в ее поездках по России. Мы считаем большой честью награждение ее орденом Трудового Красного Знамени за ту работу, которую она проделала, чтобы смягчить ужасные страдания раненых воинов героической Красной Армии. Денежные суммы, которые она собрала, может быть, невелики, но это проникнутые любовью пожертвования не только богатых, но главным образом пенсы бедных, которые были горды тем, что еженедельно делали свои небольшие взносы. От дружбы масс наших народов, от взаимопонимания наших правительств и от взаимного уважения наших армий зависит будущее всего мира".

Маршал Сталин — премьер-министру 15 апреля 1945 года

"Ваше послание по случаю кончины Президента Ф. Рузвельта получил.

В Президенте Франклине Рузвельте советский народ видел выдающегося политического деятеля и непреклонного поборника тесного сотрудничества между нашими тремя государствами.

Дружественное отношение Президента Ф. Рузвельта к СССР советский народ будет всегда высоко ценить и помнить.

Что касается меня лично, то я особенно глубоко чувствую тяжесть Утраты этого великого человека — нашего общего друга".