Вторая мировая война

В Касабланке находился «Жан Бар», только что прибывший из Сен-Назера, но не имевший своих орудий. Это был один из основных кораблей, учитывавшихся при подсчете военно-морских сил всего мира. Строительство его еще не было закончено и не могло быть закончено в Касабланке. Ему нельзя было дать уйти в какое-либо другое место. «Ришелье», строительство которого было гораздо ближе к завершению, пришел в Дакар. Он мог идти своим ходом, и его 15-дюймовые орудия могли вести огонь. Много других французских кораблей, имевших меньшее значение, находилось в различных портах. И наконец, ряд военных кораблей в Тулоне находился за пределами нашей досягаемости. Целью операции «Катапульта» был одновременный захват всего доступного нам французского флота, установление контроля над ним, вывод из строя или его уничтожение.

Ранним утром 3 июля все французские корабли в Портсмуте и Плимуте были взяты под английский контроль. Выступление было неожиданным и в силу необходимости внезапным. Были использованы превосходящие по численности силы, и вся операция показала, как легко немцы могли бы завладеть любыми французскими военными кораблями в портах, находившихся под их контролем. В Англии передача кораблей, за исключением «Сюркуфа», прошла в дружественной обстановке, и команды охотно сходили на берег. На «Сюркуфе» были ранены два английских офицера, убит старшина и ранен один матрос. В драке был убит один француз, однако были приложены успешные старания успокоить и подбодрить французских моряков. Сотни моряков добровольно присоединились к нам. «Сюркуф» после доблестной службы погиб 19 февраля 1942 года со всем своим храбрым французским экипажем.

Смертельный удар должен был быть нанесен в западной части Средиземного моря. Здесь в Гибралтаре вице-адмирал Сомервелл с «соединением Эйч», состоявшим из линейного крейсера «Худ», линкоров «Вэлиант» и «Резолюшн», авианосца «Арк Ройал», двух крейсеров и одиннадцати эсминцев, получил приказ, посланный из адмиралтейства в 2 часа 25 минут утра 1 июля:

«Быть готовым к «Катапульте» 3 июля».

Адмирал отплыл на рассвете и оказался вблизи Орана примерно в 9 часов 30 минут утра.

Переговоры продолжались весь день. В 6 часов 26 минут вечера было послано окончательное распоряжение:

«Французские корабли должны либо принять наши условия, либо потопить себя, либо быть потопленными вами до наступления темноты».

Но операция уже началась. В 5 часов 54 минуты адмирал Сомервелл открыл огонь по этому мощному французскому флоту, который находился, кроме того, под защитой своих береговых батарей. В 6 часов вечера он сообщил, что ведет тяжелый бой. Обстрел продолжался около десяти минут, и за ним последовали ожесточенные налеты наших самолетов, действовавших с авианосца «Арк Ройал». Линкор «Бретань» был взорван. «Дюнкерк» сел на мель. Линкор «Прованс» выбросился на берег, «Страсбург» ускользнул и, хотя он подвергся атакам самолетов-торпедоносцев и был поврежден ими, все же достиг Тулона так же, как и крейсера из Алжира.

В Александрии после длительных переговоров с адмиралом Кэннингхэмом французский адмирал Годфруа согласился выгрузить горючее, снять важные части с орудийных механизмов и репатриировать часть своих экипажей. В Дакаре 8 июля авианосец «Гермес» атаковал линкор «Ришелье», который подвергся также атаке исключительно отважного моторного катера. В «Ришелье» попала воздушная торпеда, и он был серьезно поврежден. Французский авианосец и два легких крейсера во Французской Вест-Индии были разоружены после долгих переговоров и в соответствии с соглашением с Соединенными Штатами.

4 июля я подробно доложил палате общин о том, что мы сделали. Хотя линейный крейсер «Страсбург» ускользнул из Орана и у нас не было сообщений о том, что «Ришелье» действительно выведен из строя, в результате принятых нами мер немцы в своих планах уже не могли более рассчитывать на французский флот.

Устранение французского флота, как важного фактора, почти единым ударом, с помощью насильственных мер, произвело глубокое впечатление во всех странах. Это сделала Англия, которую многие сбросили со счетов, думая, что она беспомощна; Англия, которая, как полагали иностранцы, трепещет на грани капитуляции перед могущественной выступившей против нее державой. Англия нанесла жестокий удар по своим лучшим вчерашним друзьям и обеспечила себе временное бесспорное господство на море. Стало ясно, что английский военный кабинет ничего не страшится и ни перед чем не остановится. Так оно и было.

1 июля правительство Петэна переехало в Виши и стало действовать как правительство неоккупированной Франции. Получив известие из Орана, оно отдало приказ об ответных мерах – воздушном налете на Гибралтар, и с французских баз в Африке на Гибралтарский порт было сброшено несколько бомб. 5 июля оно официально порвало отношения с Великобританией. 11 июля президент Лебрен уступил место маршалу Петэну, который стал главой государства по решению огромного большинства в 569 голосов против 80, при 17 воздержавшихся и многих отсутствующих.

В высших правительственных кругах Соединенных Штатов испытывали чувство огромного облегчения. Казалось, Атлантический океан вновь обрел свою способность служить защитой, и был обеспечен длительный период для подготовки в интересах безопасности великой республики. В дальнейшем уже более не говорили о том, что Англия сдастся. Стоял лишь один-единственный вопрос, подвергнется ли она вторжению и будет ли завоевана? На этот вопрос предстояло теперь ответить.

Глава двенадцатая Аппарат контратаки (1940 г.)

Моя первая реакция на «чудо Дюнкерка» состояла в том, чтобы надлежащим образом использовать его для организации контрнаступления. Когда многое было столь неопределенным, необходимость вновь взять в свои руки инициативу была совершенно очевидной.

4 июня я был занят подготовкой и произнесением пространной и важной речи в палате, о которой уже говорилось выше; но как только с этим было покончено, я поспешил задать тон, который, по моему мнению, должен был определять направление наших мыслей и вдохновлять наши действия в тот момент.

Премьер-министр – генералу Исмею

4 июня 1940 года

«Мы серьезно обеспокоены – и для этого беспокойства у нас есть все основания – угрозой высадки немцев в Англии, несмотря на то, что мы занимаем господствующее положение на море и имеем весьма сильную защиту истребителями в воздухе. Каждая бухта, каждая отмель, каждая гавань стали для нас источником беспокойства. Кроме того, могут быть сброшены парашютисты, которые захватят Ливерпуль, Ирландию и т. д. Такие настроения очень хороши, если они порождают энергию. Однако, если немцам так легко вторгнуться на нашу территорию, несмотря на нашу морскую мощь, невольно возникает вопрос: «Почему следует считать, что мы не в состоянии сделать что-либо подобное по отношению к ним?» Нельзя допускать, чтобы целиком оборонительное направление мыслей, приведшее французов к катастрофе, погубило всю нашу инициативу. Чрезвычайно важно приковать возможно больше немецких войск к линии побережья захваченных ими стран, и мы должны немедленно приступить к организации специальных войск для совершения рейдов на эти берега, где население относится к нам дружески. Эти войска должны состоять из самостоятельных, хорошо оснащенных отрядов численностью, скажем, в одну тысячу человек; в случае объединения их общая численность не должна превышать десяти тысяч человек. Внезапность может быть обеспечена сохранением в тайне до последнего момента места назначения этих отрядов.

То, что мы наблюдали в Дюнкерке, показывает, с какой быстротой можно в случае необходимости перебросить войска в намеченные пункты (и, я надеюсь, дальше). Было бы замечательно заставить немцев гадать, в каком месте им будет нанесен следующий удар, и не позволить им вынудить нас воздвигать вокруг нашего острова стену и возводить над ним крышу! Надо постараться стряхнуть умственную и душевную прострацию перед волей и инициативой врага, от которой мы страдаем».

Исмей передал это послание начальникам штабов; в принципе оно было горячо одобрено ими и нашло отражение во многих принятых нами решениях. На этой основе постепенно была выработана соответствующая тактика. В то время мои мысли были прикованы к танковой войне, не только оборонительной, но и наступательной. Это требовало постройки большого количества танкодесантных судов, что стало с тех пор предметом моих постоянных забот.

Испытывая чувство облегчения и вдохновленный возможностью планировать на будущее, я приступил к составлению целой серии памятных записок, в которых приказывал начать проектирование и постройку танкодесантных судов и непрерывно торопил с этим делом.