Вторая невеста

— Не очень. Но все это существовало всегда, Босх и еще один… итальянец, очень странные картины.

— Босх был один. А теперь их много — футуризм, космизм, символизм, метареализм и еще много всяких «измов». Такой же всплеск, как в начале двадцатого века, в годы смуты и потрясений. Красиво, зрелищно и, главное, непонятно — открывает простор для умствований. Когда я был в галерее, приехала Майя Корфу.

— Красивая?

— Как тебе сказать… нет, пожалуй. Вернее, не знаю. Интересная, значительная, уверенная в себе женщина. Успешная. Кстати, ее картины продаются в интернет-абстракт-гэлэри «Витро», и цены на них весьма и весьма высоки. Нам с тобой они не по карману. Так что сходи и посмотри, пока не поздно.

— А как ты туда попал?

— Мне рассказала о выставке одна девушка, и я решил посмотреть, чтобы не отстать. А потом сразить ее глубокими суждениями. Вот пока тренируюсь на тебе. А тебе не приходило в голову, что модернизм в изобразительном искусстве интереснее, чем в литературе?

— Я как-то не думал об этом…

— Честной компании! — раздалось у них над головами, и капитан Астахов плюхнулся на свободное место рядом с друзьями. — О чем грустим?

— Федя сегодня был в художественной галерее, — сообщил Савелий.

— С какого перепугу?

— Там выставка Майи Корфу…

— Той самой? Что-нибудь нарыл? — спросил Коля.

— В каком смысле?

— В прямом. Ты же рванул туда из-за Алины Поляковой. Я говорил с дежурной, она работала пятнадцатого июля. Говорит, было столпотворение — журналисты, фотографы, художники… Девушку в белом платье и красном жакете она запомнила, та пробилась к художнице и попросила автограф. Корфу расписалась на буклете.

— Ты думаешь, что она… — спросил Савелий.

— Кто? — вопросом на вопрос ответил Коля.

— Художница!

— Художница как художница. Пить будем?

— Подожди, Коля! Я говорил с парнем из «Магнолии», он вспомнил, что девушка, похожая на Алину Полякову, была с мужчиной… — сказал Федор.

— В черных перчатках? — перебил его Коля. — Знаю, он уже сознался. Говорит, был тут один… очень подозрительный тип, вопросы задавал. И я, говорит, сразу все вспомнил. Я заскочил показать ему фотографии Поляковой, сделанные пятнадцатого июля ее подружкой. Она забыла о них, а потом вспомнила и позвонила.

— Полина?

— Полина Скорик. А ты что… уже отметился? — Коля ухмыльнулся. — Везде поспел? Слушай, а что ты им впариваешь? Какая легенда?

— Я честно сказал Полине, где работаю. Она поняла.

— И как она тебе?

— Славная девушка, очень переживает за подружку. Новости есть?

— Новости… Присматриваем за женихом, спрашиваем соседей, коллег по работе, кассирш и клиентов «Магнолии», которые могли быть там пятнадцатого в вечернюю смену. Пока ничего.

— А мужчина, который был с Алиной, в перчатках… высокий, в черном, что-то в нем странное.

— В смысле?

— Не знаю. Что-то было странное, раз сторож обратил на него внимание. Он и сам не знает. Но, говорит, было.

— Почему в перчатках? — взволнованно спросил Зотов. — Чтобы не оставлять отпечатков пальцев?

— Здравая мысль, Савелий. Я думаю, они могли уехать в машине Алины вдвоем. Через полчаса «Магнолия» закрывалась, и ее «Тойота» осталась бы на стоянке одна. Они заехали к ней домой, выгрузили продукты и… — стал рассуждать вслух Федор.

— Если он имел место, этот мужик, — перебил Коля. В голосе его слышался здоровый скепсис. — Свидетели — это дело такое, сам знаешь. Там сотни машин.

— Знаю. Но если был мужик, гипотетически, то они могли уехать вдвоем. Тут важен временной фактор — убрать с парковки красную «Тойоту» до одиннадцати. Мы знаем, что Алина вернулась домой, занесла продукты, а потом поехала куда-то… Не представляю, куда можно было отправиться на ночь глядя.

— Ты не представляешь, а я так даже очень, — буркнул Коля, вспомнив про Ирочку, которая часто приходила за полночь, и тогда он устраивал ей воспитательные беседы с холодным душем.

— Она могла выйти из дома не по своей воле, — заметил Федор.

— Она вышла из дома сама, — сказал Коля. — Собственными ногами. Занесла продукты и вышла.

— Откуда ты знаешь? — спросил удивленно Савелий.

— Спроси у Федора. Пусть великий детектив расскажет, откуда я знаю. — Коля хмыкнул и потянулся за бутылкой.

— Федя! — воззвал Савелий.

Алексеев не спешил отвечать. Вдруг спросил:

— Где она держала машину?

— На стоянке за два квартала от дома.

— Ты хочешь сказать, что она поставила машину на стоянку, а затем взяла ее снова? — спросил Федор.

— Ничего не понимаю! — воскликнул Савелий. — Коля!

— Ну… да. — Капитан был разочарован. — Она оставила «Тойоту» на стоянке в одиннадцать сорок две пятнадцатого июля, о чем есть запись в журнале, и взяла снова через тридцать восемь минут, то есть в двенадцать двадцать.

— Федя, как ты догадался? — спросил Савелий.

— Элементарно, — ответил тот небрежно. — Коля знает, что девушка вернулась домой и вышла еще раз, причем по своей воле. Ее не вынесли завернутой в одеяло, она вышла сама. Знать это капитан может лишь в том случае, Савелий, если у него есть свидетель. Дежурный со стоянки, например.

— То есть она вернулась домой, а потом ей могли позвонить и вызвать! — сообразил Савелий. — Или… нет! Она могла вернуться не одна, а с тем, в черных перчатках.

— Она вернулась одна, — сказал Федор. — Из свежей информации о стоянке ясно, что она вернулась домой одна.

— Почему?

— Давай смоделируем ситуацию, Савелий. Она вернулась с типом в перчатках. Гипотетически. Они занесли домой продукты. Он остался у нее, а она поехала ставить машину. Что было дальше?

— Ну… потом она вернулась в квартиру, — сказал Савелий.

— И что?

— Они могли поссориться, и она…

— …побежала за машиной, чтобы отвезти его домой? В таких случаях мужчина уходит сам. А она зачем-то снова взяла «Тойоту». То есть за эти тридцать восемь минут произошло нечто, Савелий, что заставило ее…

— Что?

— Ей могли позвонить, как ты предположил, и сказать, что… ну, например, беда с женихом, случилась авария, или с подружкой, да что угодно, чтобы выманить ее из дома.

— Но тогда она… — Савелий испуганно переводил взгляд с Федора на Колю. — Тогда получается, что она… что они ее?..