Вторая попытка

— Как вы оцениваете первоначальный план войны, составленный военным министром до поездки в Японию?

— Калька с войны 1812 года, Зиновий Петрович, с многократно увеличенными ошибками и без всяких на то достоинств, — резанул Бэр в своей обычной манере, пожав плечами. — Вести войну с расчетом на создание численного перевеса над японской армией, задействуй для питания войск только линию Транссиба, пусть и с увеличенным пропуском до пятнадцати пар поездов через полгода после начала войны — путь, приводящий к неизбежному поражению, пусть и оттянутый во времени. Порт-Артур есть Дрисский лагерь, который должен отвлечь на себя все вражеские силы, в то время как обсервационные армии действуют во фланги неприятельских полчищ. Потребуется не менее года, чтобы сосредоточить равные японцам силы, но мобилизованные на рекруты, воинским духом отличаться не могут, если уж кадровых приходится держать в строгости.

У истового служаки прорвался гнев, но он сдержал себя — было видно, что Бэр переживает, радея за дело.

— За это время отступление выдвинутых войск прикрытия приведет к сражениям, в которых те потерпят неудачи или даже поражения, а это неизбежные потери с упадком духа — «мы долго молча отступали, досадно было, боя ждали», как писал поручик Лермонтов. За это время японцы овладели бы Порт-Артуром, который отнюдь не первоклассная крепость, и совсем укреплена не так, как в отчете военного министра указано — я внимательно прочитал отправленную из штаба флота справку. Да и припасов на годичную оборону там просто нет. Участь флота предсказуема — или прорыв эскадры во Владивосток с неизбежной потерей всех тихоходных кораблей, либо рассеивание по нейтральным портам. Но скорее по примеру севастопольской обороны вести огонь до последнего снаряда по осаждающим, а командам отправится десантными ротами на берег, где и погибнуть со славой

Рожественский сидел молча, курил, потрясенный словами Бэра — удивительное предвидение уже случившегося хода войны. А тот продолжал также, но отнюдь не сухо, прорывались эмоции.

— И прибытие подкреплений с Балтики ничего не решат — японцы разбили их по частям. Потому осторожную сдержанность плана военного министра назвать не иначе как преступной нельзя, это не иначе как поразительная недальновидность, в которой совершенно не учитывается активная роль действий армии и флота. Ни в коем случае нельзя выпускать японцев из занятого ими на южном берегу Кореи плацдарма, дабы они не распространили свое влияние на Маньчжурию и не использовали численное превосходство отмобилизованной армии. И теперь, с приходом в Дальний «Ростислава» и Учебно-артиллерийского отряда контр-адмирала Фелькерзама, этого можно добиться, пусть и с трудом, используя только имеющиеся там силы. С подходом эскадры вице-адмирала Чухнина, войну нам следует начинать немедленно, воспользовавшись любым удобным поводом, и вести ее исключительно силами флота. Армия же должна полностью занять Корею, истребив там немногочисленные японские войска, которые там успеют высадиться. У нас сейчас там два отряда броненосцев по пять вымпелов в каждом, и три «рюриковича» во Владивостоке. Через десять недель подойдут еще шесть броненосцев и броненосный крейсер — нападать следует сразу, пока эскадра противника не усилилась, и имеет всего двенадцать вымпелов!

Слова были произнесены с неистовой убежденностью в успехе. Рожественский пока промолчал, подошел к окну — на деревьях начала желтеть листва, горячее лето заканчивалось, подступила осень. Солнечный луч отразился на золоте погон, где чернели уже по два «орла» — чин получил вместе с лентой и звездой на правую половину мундира. И теперь уже вице-адмирал, он должен доказать, что «благосклонность» не зря проявлена. И повернувшись к Бэру, тихо произнес:

— Подготовьте план, и напишите депешу Степану Осиповичу…

Эскадренный броненосец «Ослябя» погиб первым в Цусимском бою, и его участь разделил командир — капитан 1 ранга В. И. Бэр…

Глава 26

— Роман Исидорович, ваши полки высаживаются в первой волне десанта, а как показали проведенные учения, высадка на берег идет крайне медленно. Один полк мы высадили за семь часов, что непозволительно долго. Но то не ваша вина — для меня самого это дело внове, не думал, что столько проблем окажется. Но раз ошибки мы выявили, то теперь их нужно устранить, и осуществить повторные учения.

— Мы же не моряки, Степан Осипович, от болтанки половина солдат слегла, облевали все вокруг…

— На флоте говорят «травили», как раз для таких случаев, — усмехнулся адмирал без всякого ехидства. — «Морская болезнь» не заразная, хотя суточный переход при волнении сухопутных служивых изрядно расстроит. Но теперь высадка пойдет без боя, на причалы сразу, это не шлюпках и баркасах к берегу идти, а там вброд, по грудь в ледяной воде несколько сотен шагов…

— Как так, идти в ледяной воде? Мои солдаты и так воды наглотались, все мокрые на берег выходили, а это в сентябре, вода еще теплая.

— А потому, Роман Исидорович, что воевать предстоит в декабре, а сейчас, как вы правильно заметили, сентябрь — вполне курортная погода стоит, водичка теплей, чем на Балтике. Вашей дивизии предназначение действовать в авангарде, чтобы сразу же, не теряя лишнего часа, занять корейский порт Чемульпо. Дальше стремительно продвигаться на Сеул, а там взять под охрану корейского короля Коджона, а всех японцев истребить. В любом случае они будут сопротивляться — там где-то два батальона пехоты при батарее и эскадроне конницы, да еще с полтысячи вооруженных чинов полиции. Но действия на суше не моя епархия, хотя порт будет занят высаженными моряками десантных рот, а до этого наши крейсера атакуют там и потопят вражеский крейсер, находящийся там стационером.

— Вон оно что, спасибо за откровенность, то мы гадали, что это за учения такие странные, думали, с китайцами война предстоит, и снова Таку занимать придется, — чуть нараспев произнес Кондратенко, внимательно смотря на командующего флотом.

— Пусть так дальше все и считают, а вы поддерживайте. Тут кругом японцев полно, а среди них шпионов уйма. Никто, даже генерал Стессель не знает о предназначении вашей дивизии.

Вице-адмирал Макаров решил приоткрыть тайну генерал-майору, которого многие считали лучшим в 3-м Сибирском корпусе, а Рожественский настоятельно рекомендовал именно ему доверить высадится в авангарде русских войск. И не ошибся — именно вверенные под командование Кондратенко полки возводили укрепления на Цинчжоуском перешейке. Генерал оказался отличным фортификатором, очень знающим генштабистом, хотя и не имеющим боевого опыта, во время китайского похода в сражениях не участвовал. И сейчас во время учебной высадки в Голубиной бухте его солдаты проявили себя неплохо, хотя их специально сутки продержали в море на небольших пароходах, набив туда как селедку в бочонки.

Но ничего, вполне бодро попрыгали с баркасов, вылезли из воды на берег, никто не утонул, слава богу, и лихой штыковой атакой при поддержке огнем с двух канонерок, овладели высотой. Для первого раза неплохо, сам Степан Осипович думал, что будет куда хуже.

— Ваша бригада первой развернута в дивизию, а потому каковы батальоны, что прибыли к вам на усиление?

— Я думал, что дивизионные начальники туда худший элемент скинут, как обычно и происходит, но нет, из полка целиком взяли четвертый батальон, за счет других трех батальонов доукомплектовали старослужащими солдатами и унтер-офицерами. Офицерский состав в полном комплекте, больные и семейные заменены. Батальоны привезли из дивизий Варшавского и Виленского округов, у них штат был большой по 72 ряда в роте вместо 48, так что до 96 пополнили быстро. Нижние чины превосходной выучки, с моими сибиряками общий язык нашли быстро. Артиллерийская бригада развернута полностью по новому удвоенному штату дивизионов, принятому военным министром — батареи в четыре орудия, вместо прежних восьми. Но то правильно — скорострельные трехдюймовки обладают достаточным огневым могуществом, а батареи менее громоздки на поле боя. В самих полках тоже есть собственная артиллерия, оставили прежние 4-х фунтовые пушки, по четырех орудийной батарее. За счет строителей и двух саперных рот формируется номерной Сибирский саперный батальон, а также придан трех сотенный казачий полк, взятый на манер японских дивизий со своей собственной конницей. Но в высадке артиллеристы, саперы и казаки не участвовали, и я пока не представляю, как это осуществить.

— С пароходов выгрузятся, по сходням на пристань коней спокойно выведут, пушки стрелами выгрузят, как и повозки. Тут не беспокойтесь, для первого эшелона транспорты уже подобрали, тут несколько пароходств, есть из чего выбрать соответствующий тоннаж. Но то, как действовать вашей дивизии на суше меня не касается — приедет начальник полевого штаба наместника генерал Жилинский — объяснит. Единственное, что смогу сделать, то отправить вас и трех-четырех офицеров в Чемульпо, только бороду придется сбрить, да гражданский сюртук надеть — якобы с депешей в посольство. И не на канонерской лодке, на пароходе, сами понимаете почему.

— Почему бы ее не сбрить ради рекогносцировки, — улыбнулся Кондратенко, погладив ладонью коротко стриженую бородку. И хитро улыбнулся — все же академию Генерального Штаба окончил. — Лучше все собственными глазами увидеть, чем с картой работать и проводников опрашивать.

— Будут вам и местные жители, посланник Павлов таких специально привечает, среди корейцев много тех, кто японцев ненавидит. А вот таких приказано после высадки на службу брать носильщиками, нормальных дорог там нет, а те, что есть, на наши проселки похожи… после хорошенького ливня размытые, с ямами, да ухабами.