Вторая попытка

Я отложила блокнот и села на постель. Адам не оторвался от книги. Я улыбнулась, скользнула к нему под бок, устроившись под мышкой, положив руку ему на грудь. Он чуть прижал меня к себе, без какого-либо сексуального подтекста. Так мы и лежали, я, слушая, как совсем рядом бьётся его сердце, он, читая книгу. Под стук сердца и шелест страниц я уснула. А когда проснулась, книга была уже дочитана, сумерки разгонял тёплый свет лампы, а Адам внимательно разглядывал моё лицо, словно силился что-то понять. Я смутилась.

— Проснулась, соня? — я кивнула. — Тогда пойдём готовить ужин.

— Нам же ещё нужно пристроить куда-то весь лук, тобой начищенный и нарезанный.

Спускалась вниз в великолепном настроении, я заключила мир сама с собой. Адам шутил и смеялся, я радовалась тому, что он рядом, гармонии, что царила сейчас между нами. Про Алика я успела уже забыть. Но он не собирался отсиживаться в сторонке, боясь нарушить наше уединение. Как только на кухне зазвенела посуда, а на плите засвистел чайник, он пришёл. Окинул нас мрачным взглядом, взял кружку, бросил в неё чайный пакетик, налил кипятка. Я знала, что он ненавидит чай из пакетиков, он вообще не любит чай, но сейчас он с таким вниманием смотрел на то, как от пакетика по воде расплывается красно-коричневое облако, словно интереснее ничего в жизни не видел. Наконец, видимо решив, что налюбовался, он выдернул пакетик и бросил его в сторону мусорного ведра. Промахнулся, пакетик шмякнулся на пол, разбрызгав чайные капли. Алик даже не дернулся, каждым своим жестом говоря — дача моя, что хочу, то и делаю. Я почувствовала, как напрягся Адам, прикоснулась к его руке, успокаивая, сама нагнулась за злосчастным пакетиком. И подумала, ну как так, одиннадцать лет любить человека, а сейчас смотреть на него, едва скрывая раздражение, не понимать, что находила в нем раньше, и желать, чтобы исчез, чтобы не появлялся больше на глаза. Разве так бывает?

— Что у нас на ужин? — осведомился Алик. В его словах сквозила издевка. Я снова напряглась.

— Гречневая каша. Отбивная из куриной грудки, — ровным тоном ответил Адам.

— Боже, как изысканно.

Боясь, что между мужчинами, которые упрямо торчали на кухне, нагнетая обстановку, в любой момент разразится ссора, я отстранила Адама от готовки. Быстро сервировала стол на троих, в конце концов, мы и правда живём на его даче, это мы навязываем Алику своё общество, а не наоборот. Ели мы в молчании, лишь позвякивали приборы. На улице резвилась метель, бросала в окна снег, и лишь его дробный стук о стекло пытался нарушить тишину.

Скрипнула дверь в сенях, ворвался, прошёлся по ногам сквозняк. Я вздрогнула — никаких гостей я не ждала. И не ждала ничего хорошего от возможных гостей. Адам встал, резко отодвинув стул, я шагнула было вперёд, но он отстранил меня, словно прикрывая собой. Напрягся даже Алик. Все мы смотрели на дверь и ждали. Наконец, она открылась.

— Да я думала, у вас здесь идиллия, Адам и Ева, вкушающие греховные радости на лоне природы, а тут у вас нежданчик, шведская семейка. Адам, имей ввиду, я такие шалости не поощряю.

В комнату вступила Эльза. Щеки её разрумянились, на чёрном меху шубы, на непокрытых волосах блестел снег. Я побледнела, буквально чувствуя, как от лица отливает кровь, посмотрела на Адама. Он встретил мой взгляд, я живо вспомнила свой страх, своё удушье той ночью, его глаза… Сейчас, несмотря на яркий свет, в них царила такая же мгла, холодная, смертельная. Я на мгновение зажмурилась, потом посмотрела на Эльзу. Сейчас мы все на неё смотрели, а она стояла, наслаждаясь нашим вниманием.

— Но как? — беспомощно спросила я.

— Не ждали, да? — она довольно улыбнулась. — Это было очень просто, дорогуша. Вадим, это мой шофер, проследил за тобой. Кстати, ты слишком много пьёшь, я переживаю за твоё здоровье. Я хотела приехать ещё вчера, но, — она, извиняясь, развела руками, — дела, куча просто дел. Ничего, лучше поздно, чем никогда.

Она сбросила шубу, оставшись в чёрном коротеньком платье с рукавами, и прошла в сапогах, несмотря на то, что мы ходили просто в тапочках, а то и в носках. Заглянула в сковороду, выудила вилкой кусок курицы, пристроила его на тарелку и села за стол.

— Ужас, как проголодалась, пока до вас добралась, это же жопа мира просто.

Улыбнулась и приступила к еде, аккуратно орудуя вилкой и ножом. Я посмотрела на мужчин. Алик смотрел на Эльзу в восхищении, его заворожила её яркая красота, уверенность, он любил таких женщин. Глаза Адама были непроницаемы, он даже чуть улыбался каким-то своих мыслям, но я поежилась, не видя в его улыбке ничего доброго или мягкого, и представляла, насколько он сейчас может быть зол на меня. Жизнь моя стремительно превращалась в театр абсурда. Я была поддельной Евой, которая тащила в будущее лишь груз старых отношений и обид, мой Адам был величиной икс и тоже, возможно, никаким не Адамом, с нами за столом сидела, сияя, его невеста, с которой не сводил восхищенного взгляда мой бывший возлюбленный. Сбежать бы прямо сейчас босиком по снегу и бежать, бежать прочь из этой кухни, этого дома. Но я продолжала сидеть, словно приклеенная, смотреть на руки Эльзы, слушать её заливистый смех, неловкие ухаживания за ней Алика и сквозь нарастающий звон в ушах пытаться расслышать дыхание Адама, стук его сердца и, если повезёт, отголоски его мыслей.

Девятая глава

Она пленяла. Звонким смехом, тонкими запястьями, блестящими волосами, безграничной уверенностью в себе. Ею хотелось любоваться, её хотелось убить. Мы поднялись к себе, а Алик разливался на кухне соловьем, забыв и о беременной Вике, и обо всех проблемах. Будь на то его воля, и красавица, которая похоже никуда не желала уезжать, осталась бы ночевать в его комнате. Но Эльза поднялась наверх и заняла единственную оставшуюся спальню. Сходила в душ, потом спускалась пить чай, оба раза Алик караулил её внизу, она была не против его преклонения, но и ближе не подпускала.

— Мы с тобой так и будем спать в одной комнате? — нервничая, спросила я в темноту комнаты. — Тебя не смущает, что в соседней комнате спит твоя невеста?

— Пожалуйста, не верь всему, что она говорит.

— А кому мне верить? — срываясь, закричала я, но тут, одернув себя, перешла на свистящий шепот. — Тебе? Алику? Себе? Эльза не самая плохая кандидатура.

— Нужно просто подождать. Всего пару дней.

— Всего? — снова крикнула я, теряя над собой контроль. — Сколько можно? Здесь день тянется, как год! Да, я с удовольствием играла в Адама и Еву, но всему есть предел! Я не желаю жить дружной шведской семейкой, я не могу заниматься сексом, боясь, что скрип этого дурацкого матраца услышит мой бывший или — представьте на минуточку — твоя невеста!

— Никакая она мне не невеста!

— Твоё слово против её!

— Ты мне не веришь?

Я на секунду стушевалась. Верила ли я ему? Хотела верить, но это ведь другое, совсем другое. Он был так близко, я слышала его дыхание, волновался ли он так, как я сейчас? Или ему все равно?

— Тебе все равно! — тут же нашлась я. — Что бы не происходило, ты хранишь ледяное молчание. Я не знаю, о чем ты думаешь, что ты скрываешь…

— Но ведь и тебе есть что скрывать, — голос его звучал мягко, но в темноте я не могла увидеть его лица и боялась этого. — Ты ездила к Эльзе и даже не сочла нужным мне это сообщить.

— А ты вообще шептался с ней по ночам и забыл сказать, что все помнишь! И что женишься, тоже!

— Не все так просто! — воскликнул он, а я вновь начала истерически смеяться.

Адам отпрянул, щелкнул лампой, склонился ко мне. Я смеялась, а по щекам текли слёзы. И тем не менее готова поклясться — мне весело. Мне смешно видеть, во что превратилась моя жизнь. То, что так обнадеживающе называется второй попыткой, привело меня в тупик. Я смеялась до тех пор, пока меня не начали душить рыдания. В коридоре хлопнула дверь — ходила Эльза. Мне было все равно.