Вторая жизнь майора. Цикл

— Так что ты хотел, Бран? — Морда сделала заинтересованное выражение и ждала ответа.

— Колонисты просят денег в долг, двадцать восемь тысяч. Ты мог бы передать это его милости?

— А зачем передавать? Я сам могу решить этот малозначительный вопрос. Но для этого ты должен отгадать загадки. Готов?

Бран заморгал, не понимая, чего от него хочет этот электронный секретарь. С одной стороны, он вел себя как программа, с другой — был слишком очеловечен. И за этой маской рожи мог скрываться настоящий секретарь во плоти. А также это может оказаться работой его милости. Кто может знать цели управляющего? Значит, был тут скрытый от него смысл.

— Давай свои загадки, — тяжело вздохнул Бран.

— Вот это верный подход, дружище! — обрадовался электронный секретарь. — Отгадай, какое слово всегда звучит неверно?

Бран набрал воздуха, собираясь ответить, и уставился на рожу, выпустив воздух в щеки, да так и остался сидеть.

— Тяжелый случай! — сказала рожа, разглядывая Брана.

— Это что, ответ? — сдулся посол.

— Нет, это ты.

— Наверное, это слово — "неверно", — раздался тихий голос из-за спины Швырника.

— Правильно! — радостно закричал секретарь. — Вторая загадка: чем заканчивается день и ночь? — продолжил он мучить брокера.

Бран на ручном искине набрал вызов жене и спросил:

— Гаринда, чем заканчивается день и ночь?

Молодая женщина кокетливо посмотрела на мужа и захихикала:

— Маньяк! Ты там скоро?

— Мягким знаком? — прозвучал несмелый ответ-вопрос.

— Верно! — все так же радостно пробулькала морда.

А Бран обернулся к стоявшему за его спиной Грехту. "Надо же, какой сообразительный", — подумал он.

— Последний вопрос самый простой: "Что ты смотришь на меня? Раздевайся, я твоя!" — что это?

Бран почесал затылок. Откуда эта наглая морда знает, что говорит ему жена? Они недавно поженились, и Гаринда оказалась очень горячей штучкой.

— Это кровать, — ответил Грехт. А Бран снова обернулся и посмотрел на парня. "Надо же, кровать! — подумал он. — А я тут понапридумывал разное".

— Ответ верен. На твой счет, Бран, переведен выигрыш — двадцать восемь тысяч кредитов. — Он вдруг опасливо заозирался и прошептал: — Мне пора, хозяин вернулся, — превратился в маленькую точку и исчез.

Посол, и он же граф, озадаченно постучал пальцами по столу. Что это сейчас было? А потом его прошиб холодный пот! Кто-то неизвестный передал ему деньги его милости и скрылся.

— Так вы дадите мне кредиты в счет долга? — прервал метание его мыслей представитель колонии.

— Вот, — безвольно протянул ему карту Бран и посмотрел на кинжал чести.

Через два часа Грехт снова пришел в школу пилотов и перечислил нужную сумму.

— Хорошо, Грехт, ты условия выполнил, я тоже выполню свои, ребятам установят базы, и они пройдут курс виртуального пилотирования. К сожалению, я не могу их сажать на рабочие машины. С вашим алгоритмом управления я останусь без них. Но думаю, это тебя не сильно расстроит.

— Совсем не расстроит, — ответил колонист.

— Тогда все обучение закончим за три дня вместо двух недель, — подвел итог разговора Кроумваль.

Я вернулся на спутник отдохнуть и осмыслить новый расклад дел в степи. Истинные ввели в сражение новые силы, и надо было понять их возможности. Кроме того, под личиной эльфаров выступают демоны, которые и управляют бойцами.

Я вытащил круглый шар, который вырезал из груди деревянного воина, и положил в медкапсулу. Поставил ее на проведение полного анализа и сел за пульт. На нем мигал сигнал-вызов от графа Швырника Проворного. Когда дисплей развернулся, на меня, ухмыляясь, уставилась рожа Брык-Брыка.

— Приветствую, хозяин! — очень жизнерадостно проговорил он и растянул свой рот в умильной улыбке. Значит, этот затейник умудрился удрать от Шизы. И я примерно знаю как. Он специально скакал по оборудованию, а сам в это время делал свою резервную копию на станции.

— Я так понимаю, что избавиться от тебя можно, только если взорвать станцию? — приведя свои чувства в порядок, спросил я.

— Это не поможет, мои копии есть во многих местах, и, выходя на связь, ты вернешь меня. Мы с тобой — как со старым хозяином: до смерти. До твоей, — уточнил он. — Я бессмертен! — Его рожа надулась от гордости.

— Ладно, — не стал я спорить с программой.

Покойничек постарался насолить начальству, которое спровадило его прозябать в сектор. У него было время для изысков и создания этого чудовища. Не думаю, что пограничное руководство сидело сложа руки и умильно глядело на этот программный беспредел. Но, как я уже понял, отступило, потерпев поражение, и решило забыть про базу. Теперь мне надо будет жить и работать с этим чудом.

— Чем занимался, Брык-Брык? — спросил я. — Опять загадки загадывал?

— Угадал, хозяин, но не только. Я взял на себя работу твоего секретаря и решал важные политические вопросы.

— Это какие? — невольно усмехнулся я. При всей соей оригинальности Брык был только программой, и все. Пусть хитро сделанной и способной к самообучению, но всего лишь набором цифр.

— Я раздавал кредиты, — важно ответила морда, и мою улыбку моментально стерло с лица.

— Брык, какие кредиты и кому? — Ох, рано я успокоился!

— Брану, он выиграл игру в загадки и получил приз в размере двадцати восьми тысяч кредитов.

— У тебя что, есть допуск к моим финансам? — Я был шокирован.

— А кто ставит пароль "Вурдалак Землянский"? — вопросом на вопрос ответил он. — Странно, что тебя другие умники еще не раздели. Но не беспокойся, я поменял пароль, и, чтобы к нему добраться, нужно отгадать мои загадки. Можно сказать, ты за мной, как за каменной стеной, — похвалил он сам себя.

— Брык, ты только программа и не можешь принимать самостоятельные решения. Я думаю, у тебя должна быть функция "не навреди", — с надеждой сказал я, больше спрашивая, чем утверждая.

— Хозяин, конечно, я защищаю твои интересы! — воскликнул он. — Я изучил законы, изданные тобой. Там нигде не говорится, что я не могу — или кто-то другой не может распоряжаться твоими финансами.

— Но там нигде не написано, что может! — заорал я, потеряв крохи терпения. Это уже было не смешно.

Морда посмотрела на меня, отрастила тонкие конечности и, сложив руки за спину, стала ходить по дисплею туда-сюда.

— Хозяин, у тебя прописано: все, что не запрещено, то разрешено, — огорошил он меня.