Вторая жизнь майора. Цикл

Тора вышла победительницей в противостоянии, это было видно по промелькнувшим чертикам в ее глазах.

— Любуйтесь своей невестой, тан. А об меня можно сломать глаза. — Она встала и величаво направилась к дверям.

Я посмотрел ей вслед. Ну точно, ревность. Я угадал. По всей видимости, Тора-ила хотела быть собакой на сене, сама не ам и другому не дам. Я уже сталкивался с подобным. Женщина остается женщиной в любом обличье, в белом, черном или красном.

Она ушла, а я вздохнул с облегчением. Надо быть осторожнее и не давать повода для ненужных ссор.

После завтрака я отвел Эрну к мадам Версан. Мне нужно было достойно одеть девушку. Здесь, как и везде, принимают по одежке, и не только по твоей, но также судят по слугам.

Урсула встретила нас вежливо, и только уголки губ тридцатилетней красавицы дрогнули после того, как она оглядела Эрну. В ее понимании я обложился красивыми девушками, как не знаю кто. Может, как собака блохами. Но это не то сравнение, которое подошло бы для данного случая.

Не став развеивать ее заблуждение, я улыбнулся.

— Мадам Версан, это рена Эрна, моя служанка. Ее надо приодеть для поездки в столицу. Не слишком броско, но в то же время изысканно. Примерно на двадцать золотых.

— Зимние вещи тоже? — спросила хозяйка салона.

— Желательно.

— Тогда раскошельтесь на тридцать пять золотых корон, тан.

— Хорошо, — согласился я и, отсчитав монеты, протянул кожаный мешочек Урсуле. — Последняя просьба: после того как вы управитесь, пусть Томас проводит рену Эрну в трактир Увидуса.

— Не беспокойтесь, все сделаем в лучшем виде, — одарила она меня лукавой улыбкой, в ней промелькнул озорной интерес, и я поспешил откланяться.

Как я и ожидал, Эрна появилась в трактире не ранее чем через три часа. Ее глаза возбужденно блестели, и, глядя на нее, можно было сделать вывод, что она вполне счастлива и довольна жизнью. Увидус, заметив очередную девушку, только засмеялся. А Эрна, мимоходом поздоровавшись с хозяином, обрушила на меня свой восторг.

— Вы, милорд, не представляете, что мы выбрали. Урсула такая… Она такая! — Девушка не находила слов и только размахивала руками. — Я вам все покажу! Ирридар, девчонки с ума сойдут от зависти!

— А вот этого не надо, — попытался я предостеречь ее. — Не надо хвастаться, как ты принарядилась, они могут тебя отравить. Или тихо придушат.

— Ой, прям придушат! — отмахнулась она. — Скорее лопнут от зависти.

Я помог ей отнести покупки наверх, в свою комнату.

А после ужина началась примерка. Я валялся на кровати, а Эрна, оставшись в корсете и белых панталонах до колен, без стеснения прикладывала к себе платья и любовалась собой в зеркало. Покончив с платьями, обрадованно прочирикала: "Это еще не все", распотрошила коробку и, скинув с себя все до нитки, стала надевать шелковые чулки. Я зажмурился, не зная, как себя вести. Не открывая глаз, попросил:

— Эрна, оденься, пожалуйста, ты же в комнате не одна.

— А я что делаю? — ответила она с искренним удивлением.

Я осторожно открыл один глаз. Девушка стояла ко мне спиной. Вернее, попкой, потому что мой глаз зацепился именно за эту часть ее тела. На узкой талии был тонкий поясок, к которому крепились черные чулки со стрелками. Это была вся ее одежда. Она повернулась ко мне и, сияя, спросила:

— Как вам, милорд?

Снова зажмурившись, чтобы не смотреть на темный треугольник внизу живота, прохрипел:

— По-моему, достойно.

— Я вам еще трусики не показывала, — почти пропела она. — И вы не представляете, последняя новинка лигирийской моды: шапочки на грудь. Это что-то!

— Да-да, все замечательно, — согласился я, по-прежнему не открывая глаза. Я не трус, сказал я сам себе, но я боюсь!

— Вот, смотрите! — проворковала она.

Я взглянул и заморгал. Ко мне передом, к зеркалу задом стояла Эрна в черных чулках на черном поясе. В черных трусиках, которые трусами назвать язык не поворачивается. И в черном кружевном бюстгальтере. В общем, полный комплект женского оружия массового поражения. Это был залп ракет "Сатана" по американскому побережью. От меня остались одни головешки.

— Шиза, спасай! Я к тебе, — прошептали мои губы, и я провалился в спасительный сон.

Очнулся я в саду у княгини Новоросской. Почему-то в джинсах "Ранглер" и кроссовках, на теле венгерский батник, в руках большая красная роза. Я стоял у подножия мраморной лестницы, а Шиза в легком коротком платье на бретельках стояла наверху и смеялась.

— Ну что, воин, слаб ты против женской красоты! Взял и сбежал! Не стыдно?

Я поднялся наверх, окинул молоденькую княгиню быстрым взглядом и неожиданно для самого себя прижал ее к груди. Посмотрел в глаза девушки и утонул в их безбрежной синеве.

— Нет, не стыдно. — И, найдя ее послушные мягкие губы, впился в них страстным поцелуем.

Мне было сладко и томительно. В груди разгорался огонь, готовый пожрать не только меня, но и Шизу. Она отвечала мне с не меньшей страстью. Мне казалось, что после нас останутся одни только угольки, и, отбросив все сомнения, я подхватил ее на руки и вошел во дворец, по-другому ее жилище не назовешь. Поднялся по широкой лестнице на второй этаж, прошел длинным коридором с множеством дверей прямо, как будто знал, куда идти, и оказался в большой спальне.

Это была ночь полного сумасшествия, с ума сходил не только я, но и Шиза. У меня было такое впечатление, что она отдавала мне все свои не растраченные за тысячелетия сна желание и нежность, буйство взорвавшихся чувств и огненную лаву страсти. Она постоянно менялась. То была как медленно текущая река, то мгновенно превращалась в сильнейший ураган и затихала тихим ветерком, чтобы через секунду смениться огненным шаром, накрывающим нас. Ночь пролетела как одно мгновение.

Утром ошалевшего и почти невменяемого меня подняли с постели и вытолкали за дверь.

— Тебе пора! — сказала Шиза и одарила напоследок поцелуем.

За дверью меня поджидал знакомый орк-смотритель и держал красную розу, выпавшую из моих рук вчера вечером.

Я моргнул и вместо орка увидел уже полностью одетую Эрну, причесывающуюся перед зеркалом. Она увидела мое отражение и улыбнулась. Под ее глазами отчетливо виднелись тени, но сами глаза… в них был какой-то безумный блеск. Как будто в них разгорелось солнце! Ее постель была так же аккуратно заправлена, как и вчера, а моя представляла мешанину простыней, подушек, сбитой в комки перины и скомканного одеяла. Сам я был в костюме Адама. Что же это вчера было?