Вторая жизнь Наполеона

— Это напоминает мне делегации тех городов, куда приходили мои солдаты. Не думают ли эти черные господа поднести мне ключи своей цитадели.

— Это они религиозную процессию устроили, — объявил Бен Торнбридж, один из двух спасшихся матросов с «Ласточки».

— А ты почем знаешь? — накинулся на него Джонсон. — Врешь ты!

— Я вовсе не вру! — запротестовал обиженно моряк. — Побей меня Бог, если я солгал! А на счет того, откуда я это знаю, так вы спросите Дана. Мы с ним вместе у буров в Капштадте тогда три года прожили, когда дезертировали с «Вулкана». Ну, и побывали с бурами внутри страны, помогали охотиться на слонов. И попали было в плен к таким же самым черным джентльменам, и нагляделись на их фокусы.

— Может быть, вы с Даном и язык их понимаете? — недоверчиво осведомился Джонсон.

— А то нет? — обиделся матрос. — Вот только, что значит это самое «Килору» — понять не могу. А «Ав-ха» — отлично понимаю.

— Ну? Что значит «Ав-ха»?

— Это идол! Божок такой. Боятся они его, страсть как! Потому что он с облаков на землю огненные стрелы бросает, когда рассердится на черных джентльменов, он же болезни насылать может, людей сумасшедшими делает, у коров молоко отнимает, дети от его взгляда судорогами заболевают…

— Так. Хорошо. А… а при чем же мы тут?

— Наверное кого-нибудь из нас за этого самого «Ав-ха» приняли.

— Что за чушь… — возмутился Джонсон. — Перестань! Как тебе не совестно, Бен!

— Пусть у меня язык отнимется, — забожился обиженный матрос.

Наполеон повелительным жестом прекратил спор.

— Посмотрим, — сказал он, — что из всего этого выйдет. В мирном характере депутации сомневаться нельзя, негры идут безоружными. Не думаю, чтобы сейчас нам грозила какая-либо опасность, но на всякий случай держите оружие наготове.

Сказав это, он смело перескочил песчаную стенку окопа и остановился в нескольких шагах впереди его, спиной к остальным. Он стоял в своей привычной, любимой позе — широко расставив ноги, сложив руки на груди и вытянув шею вперед.

Снова он ставил на карту свою жизнь…

И снова ставка была выиграна.

Не доходя десяти шагов до стоявшего неподвижно Наполеона, вся депутация кафров опустилась на колени, и потом так и поползла, возглашая хором:

— Килору! Ав-ха, Килору, Килору!

Для спутников Наполеона, наблюдавших эту сцену, не оставалось ни малейшего сомнения в том, что кафры воздавали Бонапарту божеские почести и подносили ему дары свои в виде кувшинов, наполненных питиями, и глиняных мисок, содержавших яства.

— Ав-ха, Ав-ха! Килору! Ав-ха! — пел хор.

А четыре старика колотили себя в грудь с таким усердием, что стоял гул, точно от барабанов.

Внезапно вся депутация вскочила на ноги и понеслась вокруг Наполеона в бешеной пляске. Только старики не принимали участия в ней; они лежали перед Наполеоном, распластавшись, и что-то выли.

— В чем дело? — спросил Джонсон у матросов.

— Просят прощения за то, что осмелились на нас нападать, — пояснил Торнбридж. — Известно, черные идиоты… Говорят: мы думали, что ты простой смертный, и не подозревали, что ты Ав-ха, что ты Килору.

— А эти кувшины и блюда что означают?

— А это подарки. Вон старики воют, — лучшее от плодов земли нашей богу Килору. Лучшее от стад наших богу Килору. И драгоценнейшее из имущества нашему великому богу, богу богов, Ав-ха Килору.

Джонсон схватился за голову:

— Ничего не понимаю! — сказал он. — Выходит так, что и у негров существует культ в честь мосье Бонапарта!

IX Остров Мбарха и негры Матамани. Шевалье Дерикур делается жрецом. Культ бога Килору. «Армия Матамани». Кого боялся Наполеон

В течение июля, августа, и сентября месяца Наполеон и его спутники оставались на острове Мбарха, в качестве гостей жившего там клана негров племени Матамани.

Бен и Дан служили толмачами. При их посредстве потерпевшим крушение удалось сговориться с кафрами, оказывавшими, действительно, божеские почести Наполеону и величайшее уважение всем его спутникам, которых они именовали «эхри», что означало, по толкованию Бена и Дана — «мудрые» или жрецы.

В числе эхри оказался, к своему удивлению, и мистер Джон Браун, никогда на мудрость и прозорливость претензий не предъявлявший, и даже неаполитанец подросток юнга с «Сан-Дженнаро», и мосье Дерикур, и даже — мисс Джессика Куннингем.

Понадобилось личное вмешательство Наполеона в дело: живой и увлекающийся мосье Дерикур принял всерьез свою роль жреца, и в одно прекрасное утро появился перед изумленными спутниками в сплетенной из волокон местной конопли мантии с нарисованными на ней сажей чертями и крокодилами и в остроконечной конической шляпе с налепленными на нее звездами.

«Шевалье» был очень разобижен, когда Наполеон обозвал его костюм маскарадным и приказал немедленно снять.

Но протесты не помогли, и импровизированному жрецу из Тараскона, пришлось разоблачиться.

Одним из самых важных пунктов для потерпевших крушение, да и для самого Наполеона было выяснить, почему они считали его за беспощадного бога Килору, повелителя грома и молний.

Наполеону воздавались почести, в его распоряжение был отведен местный храм — самая обширная и самая опрятная хижина. Для него в храме имелось странное сооружение из камня, трон Килору.

С утра и до ночи обитатели острова тащили в храм бога богов, все лучшее, что имелось в их распоряжении, и в том числе неимоверное количество пищи. Если живой Килору, то есть Наполеон, отказывался, по крайней мере, отведывать от каждого блюда, то целая дюжина приставленных к нему молодых девушек с венками на шеях, бесцеремонно пичкали его. С неимоверной быстротой бедный император снова стал жиреть и терять свою подвижность.

Из объяснений Бена и Дана все-таки удалось понять причины обожествления кафрами Наполеона. В общих чертах история сводилась вот к какой схеме: несколько времени тому назад «с моря пришел Килору». Но он не мог двигаться, не мог говорить и есть, только глядел грозным взором, пугавшим всех. С величайшими почестями его отнесли в храм и положили — сидеть он не мог — на каменный трон. Должно быть, он вполне удовлетворился оказанными ему почестями и приносимыми жертвами: принес с собой счастье обитателям острова. Никогда рыбная ловля не была так удачна, как после прихода Килору на остров Мбарха. Никогда земля не давала таких богатых урожаев.

Мало того, весть о приходе Килору на остров разнеслась по всему побережью континента, и люди стали приплывать на остров, чтобы поглядеть на Килору, пришедшего с моря, помолиться, принести ему дары. Жители острова, вполне резонно считавшие «лежащего Килору» своей собственностью и своим покровителем, не замедлили сообразить, что из настоящего положения вещей можно извлекать серьезные выгоды: они стали допускать пилигримов в храм «лежащего Килору» только за плату. Была установлена особая такса: столько-то мешков проса, столько-то корзин рыбы, козленок, овца и так далее.