Вторая жизнь

В прошлой жизни, купив за стольник, батя так и не удосужился его починить. Когда же я пришел из армии, то узнал что мотоцикл год назад сперли.

Вытащив его во двор, приступил к полной разборке. Орудуя ключами, размышлял, что иметь многолетний опыт автодела в семнадцать лет очень даже неплохо. Время шло незаметно.

Когда надо мной горестно зазвучал батин голос, все запчасти были аккуратно разложены на старом брезенте. Одна рама сиротливо стояла на земле, подпертая с боков чурками.

– Ты, что паршивец натворил!
– возмущался отец.
– Я уже договорился с Валентинычем, что он переберет мотор, и вообще... Кто тебя просил лезть? Я уже планировал через неделю на нем на рыбалку махнуть.

В ответ я засмеялся.

– Пап, ты об этом второй год рассказываешь. Твой Валентиныч с зимы пьет, не просыхая, ему не до мотоцикла. А я за пару дней его до ума доведу.

Батя скривился.

– Чтобы ты понимал молокосос. Вон, велик свой, с апреля починить не можешь, а за мотоцикл берешься.

– Давай забьемся, - предложил я спокойно.

– Давай!
– оживился отец.
– Только на что?

– Ну, к примеру, на сто рублей, - предложил я.

– Что, с ума сошел, где я тебе сто рублей возьму?
– испугался батя.
– давай на пятерку. Только, что ты со своей стороны поставишь?
– тут же поинтересовался он.

– Половину первой зарплаты отдам, - сообщил я.

Отец засмеялся.

– Так, когда это будет? Ты же у нас инженером планируешь стать.

Ответом на его слова было молчание.

– Так, понятно, констатировал батя.
– Уже передумал. И куда же ты пойдешь учиться?

– Мда, пока родителям ничего знать не стоит, - подумал я и сообщил:

– Да, нет, все остается в силе, хотя сомнения имеются.

Так и не доспорив, отец пошел домой, а я остался, чтобы убрать все части мотоцикла в гараж.

Пришел домой перемазанный мазутой. Мама немедленно погнала меня мыться, не забыв поинтересоваться итогами экзамена. Четверкой она осталась недовольна, но особо не выступала. К вечеру мне снова поплохело и я завалился спать в девять часов.

Прошло три дня. Сегодня у нас экзамен по английскому языку. Мы сидим с Вовкой за одним столом. Друг весь в мандраже. Перевод текста я ему уже написал. Но с билетом ему не повезло, по нашему плану на билете с рассказом о Роккуэле Кенте, должны были поставить точку. Но видимо, не только мы были такие умные, поэтому точки стояли на нескольких билетах. Вовка не угадал, ему попался рассказ о Лондоне. И сейчас он был весь в трансе.

Я толкнул его и он, как зомби отправился к столу экзаменаторов, доброжелательно рассматривающих первого красавца класса.

Отдав им написанный корявым почерком перевод, Вовка сразу начал рассказывать вызубренные слова об американском прогрессивном художнике.

– Вова, погоди!
– воскликнула наша учительница Белла Марковна.
– У тебя же в билете другая тема стоит.

Третьяков вздохнул.

– Простите, Белла Марковна, я не знаю этой темы.

Экзаменаторы переглянулись.

– Хорошо, Володя, можешь взять другой билет, - предложила учительница.

Вовка взял другой билет, глянул в него, положил на стол и снова начал рассказ о Роккуэле Кенте.

– Вова, остановись, ты же снова рассказываешь о Кенте, - воскликнула Тамара Петровна, вторая англичанка.

– Скажи, пожалуйста, какие темы ты знаешь?

Вовка, вперив взгляд в пол, сообщил:

– Я знаю Рокккуэл Кент.

– Хорошо, Вова, расскажи нам о Кенте,- с тяжким вздохом сказала Белла Марковна.

Получив свою тройку, потный Вовка выскочил в коридор. А я пошел к столу получать свою заслуженную пятерку.

Экзаменационная эпопея закончилась для меня благополучно. Даже лучше, чем в первый раз. Это была приятная неожиданность. Я вновь писал сочинение по роману Горького "Мать". Но если тогда получил за него тройбан, то сейчас целую четверку. По-видимому, орфография с синтаксисом у меня слегка улучшились за прошедшие пятьдесят лет, хотя не так хорошо, как бы хотелось.

Сейчас я с тревогой ждал намечающегося неприятного разговора с родителями.

Мама уже не один раз подкатывала ко мне с вопросом, не определился ли я с выбором факультета. Я, как мог, увиливал от конкретного ответа, но после того, как нам выдали аттестаты, все же решился. После очередного маминого закидона я сообщил:

– Знаете родители, я подумал и решил, что не буду пока получать высшее образование.

Видимо, момент выбрал не очень удачный. Из маминых рук выскользнула тарелка и ударившись о пол разлетелась на мелкие осколки.

– Саша!
– трагическим шепотом сказала она.
– Мне послышалось, ты действительно не пойдешь учиться?

– Вот, тыж, сукин сын!
– с чувством выругался батя.

И тут мама дала нам жару! Она молотила языком минут десять, не давая нам вставить ни слова. После чего возопила:

– Ну, чего же вы молчите! Юра, скажи хоть ты своему балбесу, какой он балбес!

– Действительно, - пробурчал батя.
– Как-то неожиданно услышать такие заявы, ты, куда работать то пойдешь?

Я собрался с духом и заявил:

– Пойду работать учеником бармена в ресторан.

Наступила тишина.

Через минуту на кухне раздался плачущий мамин голос.

– Боже мой! Мой сын будет работать халдеем в кабаке. Какой позор! Нет, лучше умереть! Я же сгорю со стыда на работе.

В этот мне момент мне вспомнилось, как через двадцать с чем-то лет мама радовалась знакомству с тетей Ниной, раздатчицей в ближайшей столовой и как униженно благодарила ее за полкило вареной колбасы, или несколько сосисок. К сожалению, поделиться такими воспоминаниями с родителями было невозможно.

Вечер у нас прошел в беспрестанных наездах на меня. В конце концов, убедившись в бессмысленности уговоров, мама от меня отстала.

Напилась валерьянки и уселась смотреть телевизор, заявив напоследок:

– Как только пойдешь на работу, ни копейки от нас не жди. Сколько будешь давать за питание и квартиру, я подсчитаю. На остальные живи, как можешь. Понял?

В ответ я молча кивнул. Говорить в ответ не рискнул, боясь, что маман продолжит нравоучения.

За пару дней до выпускного вечера я отправился в школу за характеристикой. Наша классная руководительница, как обычно сидела в лаборантской комнате и что-то писала. В открытое настежь окно задувал теплый ветерок.