Вторая жизнь

В дождливый сентябрьский вечер, после работы в гаражном боксе было особенно приятно попивать легкий коктейль в полутемном баре. Тихо играла музыка. Посетителей значительно убавилось, поэтому у нас курсировали слухи, что с октября по май, бару разрешат работать и за рубли. Эльштейн, узнав об этом, выразительно покрутил пальцем у виска, и сказал, что ничего из этого не выйдет. Сейчас он сидел на стуле у стойки и лениво двигал шахматные фигуры. Мы с ним играли третью партию, и счет был три ноль в его пользу.

Неожиданно он уставился в сторону входных дверей, его зрачки слегка расширились.

– Саня, глянь, какая женщина, - прошептал он почти не разжимая губ. Мне с рабочего места вход был не виден, но когда женщина, привлекшая внимания Эльштейна, вышла из-за колонны, я ее сразу узнал.

Лена Сафонова стала еще красивее, чем была. В роскошном панбархатном платье с декольте, модной прической и на высоких каблуках, она, казалось, спустилась к нам со страниц модного журнала. Лена шла танцующей походкой, презрительно глядя на небрежно одетых финнов, пьющих пиво с водкой и провожающих ее раздевающими взглядами

ЕЕ сопровождал высокий представительный мужчина, с породистым лицом и гладко зачесанными назад седыми волосами.

Лена прошла к стойке уселась на высокий стул рядом с Иосифом и, подняв глаза, уткнулась взглядом в мою улыбающуюся рожу.

– Привет, - сказал я, - А где твоя иглобрюхая рыба? Акулы съели?

Надо сказать, за прошедшие два года, держать удар Ленка научилась.

Ее удивленный взгляд моментально перешел в снисходительный.

– Здравствуй, Саша, рада тебя видеть, - произнесла она таким презрительным тоном, что можно было повеситься от горя.
– Ты про этого слюнтяя спрашиваешь? Мы с ним расстались год назад. Он оказался неудачником по жизни. Познакомься, это мой друг Эдгар. Он иностранец, биолог, приехал к нам на полгода. Через месяц я выхожу замуж, и мы уезжаем в Швецию.

– Понятно, ответил я и глянул на биолога. Тот, в отличие от Лены, был одет достаточно скромно. Локти его клетчатого пиджака были подшиты кожей. Часы штамповка, а когда я наклонился, якобы протереть стойку, то увидел его кожаные ботинки со стоптанными каблуками.

– Ну-ну, дорогая, подумал я, - посмотрим, как тебе понравится жизнь с таким скупердяем. Хотя, наверняка, ты там найдешь себе очередного мужа..

– Хэлло, Эдгар, как вам, нравится у нас в Карелии?
– обратился я к нему на английском.

Швед явно обрадовался собеседнику.

– О, экселлент! Приятно встретить человека, говорящего понятным языком, - воскликнул он и протянул мне руку.

Мы обменялись рукопожатиями, и продолжили беседу. Иосиф с удовольствием прислушивался к нам. Ленка же не понимала ничего. Для нее мы говорили слишком быстро.

Я сделал им по коктейлю. А потом Эдгар, увидев шахматы, предложил мне сыграть партейку. Я сразу перевел стрелки на Эльштейна, сообщив, что тот играет на хорошем уровне.

Через пять минут они оба, забыв обо всем, двигали фигуры. Лена лениво тянула коктейль и поглядывала на меня.

– Я смотрю, ты не хочешь менять свою жизнь, - сказала она после долгой паузы.

– Отчего же, я ее меняю, сообщил я.
– Учусь на инязе.

Сафонова презрительно фыркнула.

– Подумаешь, станешь учителем, будешь получать сто двадцать рублей, никакой перспективы.

А у тебя какая перспектива?
– спросил я.
– Будешь просто женой в Швеции?

– А разве плохо, - неожиданно улыбнулась она, - уж лучше, чем учителем биологии в школе или ассистентом на кафедре.

Лена глянула в сторону шахматистов и, понизив голос, сказала.

– А знаешь, ведь это ты виноват во всем.

В чем?
– удивился я.

– Помнишь, как ты меня приучал к красивой жизни, устраивал ужин при свечах, шампанское, цветы, конфеты, а потом кровать. Даже не представляешь, как мне этого не хватало с тем недоноском.

– А теперь Эдгар обеспечит тебе красивую жизнь?

– Конечно, - убежденно ответила девушка, - он профессор, получает сколько то тысяч крон, я точно не знаю, но очень много. У него дом в Стокгольме. И такие связи! Ты представляешь, он решил все вопросы с визой и разрешениям на выезд всего за три месяца.

– А как же твоя тетя?

– А что тетя, я же не смогу взять ее с собой. Но ты не думай, я буду ей помогать,

– Понятно, - вздохнул я и слегка позавидовал бывшей любовнице. И тут в голове мелькнула идея.

– А почему бы тебе самому не жениться на финке или шведке!

Пока мы с Леной мирно беседовали, Иосиф два раза разгромил наголову шведского ученого, устроив тому чуть ли не детский мат. По этому случаю, мы решили отметить победу "простого" советского еврея над ученым загнивающей Швеции и махнули по паре рюмок "Абсолюта".

Затем парочка вместе с Эльштейном перебазировалась за столик и там Иосиф начал что-то усиленно втирать изрядно набравшемуся шведу.

Мне же пришлось заняться, внезапно появившимися гостями. И я даже не заметил, как Лена ушла в кампании двух мужчин.

– Однако, - насмешливо подумал я, - похоже, у Эдгара сегодня будет настоящая шведская семья. Рядом с Иосифом, он проигрывает по всем показателям.

Когда я приехал домой около трех ночи, на тумбочке у кровати белело письмо. Рухнув в кровать, я некоторое время раздумывал, прочитать письмо от Вовки Третьякова сейчас, или дождаться утра.

Победило любопытство, потому, что на конверте не было привычного штемпеля воинской части.

В письме Вовка своим корявым почерком писал.

"Саня, привет. Можешь меня поздравить, я дембельнулся. Наконец, это произошло. Сразу сообщаю, в Петрозаводске меня пока не жди. Я поступил на годичные подготовительные курсы в ЛИТМО, живу сейчас в общаге на профессора Попова. Как удалось, подробно расскажу при встрече.

Если можешь, приезжай на выходные дни, погулевоним!

Пиши, как дела, как наши одноклассники. Чего там Нинка Гоголева поделывает. Замуж еще не вышла?

Короче, приезжай, буду ждать".

Большую часть письма составлял подробный адрес общаги и чертеж, как до нее добраться от станции метро Петроградская.

– Может, действительно, съездить, развеяться?
– подумал я.
– А то, как сам дембельнулся, даже не погулял, как полагается..

Следующим днем я провел беседу с Эльштейном. Тот во время разговора жмурился, как кот объевшийся сметаны, из чего я сделал вывод, что у Эдгара выросли первые рога, правда, еще не ветвистые. Видимо, на фоне такого настроения, он согласился поработать за меня две смены. А самое главное, отдал ключи от своей квартиры в Ленинграде и даже написал записку соседке.