Второе дно

Но тогда, в начале военной кампании, все было по-другому, и женщина из ньямарангской деревушки вряд ли радовалась своей судьбе. Да и кто стал бы жениться на военном трофее?

Однако кто-то женился. Иначе бы мистер Кантуэлл испытывал определенные сложности с визитами в приличные дома — да и звали бы его совершенно по-другому…

Одна мысль зацепилась за другую, сдвигая лавину выводов, и вопрос я задала прежде, чем задумалась, насколько он тактичен:

— Тао Лат ведь старше вас, мистер Кантуэлл?

Он на мгновение застыл, сделавшись ужасающе похожим на своего камердинера — то же каменное выражение лица, пугающе черные глаза, хищная неподвижность ягуара в засаде — но быстро взял себя в руки. Если Тао Лат беспрепятственно перенимал поведение ньямарангского ассасина, то мистера Кантуэлла воспитывали джентльменом.

Только вот это никак не помогло избавиться от сходства, какое бывает только между родными братьями, проводящими предостаточно времени в обществе друг друга.

— Вы весьма наблюдательны, мисс Блайт, — заметил мистер Кантуэлл и спрятался за стаканом с водой. Я послушно выдала польщенную улыбку, уверенная, что собеседник пожелает закрыть эту тему, но он воспользовался паузой, чтобы взять себя в руки, и продолжил: — Впрочем, глупо делать тайну из того, что очевидно, не так ли? Мой отец… был человеком многих страстей. Он женился на вайтонке из хорошей семьи, едва справив совершеннолетие, и почти сразу ушел на войну, мечтая вернуться с трофеями и обеспечить жене достойное будущее. Ему повезло, в отличие от большинства новобранцев. Он вернулся овеянным славой офицером, и среди прочих трофеев он привез в Старый Кастл мою мать, уже беременную Тао. Законная жена этого не вынесла, но предпочла уехать в длительное путешествие вместо того, чтобы разводиться. Тао исполнился год, когда ее корабль попал в шторм. Отец женился на моей матери сразу после окончания срока траура и признал сына, но… — мистер Кантуэлл развел руками, не договорив.

Чопорное общество тех лет я представляла разве что по рассказам мамы — но и этого было достаточно, чтобы понять: одна только женитьба на ньямарангской прислуге была скандалом. А уж смеска, да еще незаконнорожденного, ровней никто не посчитал бы, даже если б ему составил протекцию сам король. И вместо того, чтобы воспитывать джентри, перед которым будут закрыты все двери, из Тао вырастили слугу высшего класса, который сможет войти в любую дверь следом за младшим братом.

— В этом есть что-то отвратительно несправедливое, — заметила я. — Потому-то мне и нравится Ньямаранг, что здесь формальностям придается куда меньшее значение.

— Я предлагал Тао оставить службу и приехать сюда просто моим братом, — пожал плечами мистер Кантуэлл. — Но он отказался. «Быть слугой лучше уже хотя бы потому, что к нам высшее общество куда менее требовательно», — передразнил он каменно-спокойные интонации брата.

Мне отчего-то показалось, что доводы Тао этим вряд ли ограничивались.

— Вы ведь приехали отнюдь не ради скачек, — задумчиво заметила я, собирая в памяти мелкие детали, постепенно выстраивающиеся в единую картину.

Хим не тянулся ни к Тао, ни к мистеру Кантуэллу. Их он терпел, постепенно привыкая, как недавно купленный, но хорошо выезженный жеребец. Клеймо я не рассматривала, но была готова поклясться, что коня приобрели уже в Ньямаранге. Только вот зачем? Ради адреналина и ставок? Положим, мистера Кантуэлла я легко могла представить играющим в тотализатор, но Тао — нет, никак. Эта каменная статуя начисто лишена человеческих страстей и наверняка способна остановить младшего брата, когда тот увлекается.

Нет, конь им потребовался ради чего-то другого, и мое фамильное чутье требовало держаться от этих дел подальше.

Где только было это чутье, когда я соглашалась пошептать над жеребцом?!

— Скажите, мисс Блайт, вы и в самом деле верите в ведьм? — задумчиво поинтересовался мистер Кантуэлл, и от его тона у меня встал дыбом каждый волосок на теле: он спрашивал, потому что от ответа зависело, насколько глубоко меня утянут в темную историю с невесть зачем купленным конем. — Верите в потусторонние силы?

На этот вопрос мог быть только один правильный ответ.

— Ничуть, — бодро отозвалась я. — У любого чуда есть логическое объяснение. Вера в ведьм держится на людях, которые не трудятся его искать.

Мистер Кантуэлл скептически изломил бровь, явно не желая искать логические объяснения. К счастью, от опасной темы нас отвлек официант, наконец-то вернувшийся с подносом. По тому, какими озадаченными взглядами его провожали прочие посетители, я уже догадывалась, что миссис Патмор намерена посоревноваться за звание лучшей ведьмы в окрестностях Мангроув-парка.

Зато мистер Кантуэлл выскобленной половине ананаса вместо тарелки не удивился ни капли, как и жареному рису с курицей. Должно быть, миссис Кантуэлл регулярно устраивала экскурсы в национальную кухню — но это еще ничего не значило. Миссис Патмор действительно могла заткнуть за пояс любую ведьму, если ей хотелось — а заткнуть за пояс меня было для нее делом чести.

Блюдо было ошеломительным. Кисловато-сладкий соус смягчался рисом, нежно и плавно перетекая из одного оттенка вкуса в другой, пока на языке не оставалось острое тепло ньямарангского перца. От него алели губы и обострялась чувствительность к ароматам: от терпкого запаха ананаса до ненавязчиво-маслянистого — роз.

Я с наслаждением признала миссис Патмор если не лучшей ведьмой, то доброй волшебницей — точно.

— Я должен взять назад свои слова о том, что знаком с местной кухней, — скорбно признал мистер Кантуэлл, когда его половинка ананаса опустела, возвращая его к реальности. — Кажется, я не знал о ней ровным счетом ничего.

— «Не знал»? — я нахмурилась с притворным возмущением. — Поверьте, мистер Кантуэлл, чтобы говорить об этом в прошедшем времени, вам придется не один месяц приходить сюда день за днем.

Услужливый официант с поклоном забрал шипастые половинки ананаса. Я попросила передать миссис Патмор, что она неподражаема.

— Как и вы, — признал мистер Кантуэлл, когда официант отошел, пряча такую довольную улыбку, словно лично приложил руку к созданию шедевра.

Я почувствовала, как моя собственная улыбка примерзает к губам, а чужие слова отзываются в голове уже знакомым эхом. В голосе мистера Кантуэлла звучала какая-то странная грустная задумчивость, словно он принял решение, которое не нравится ему самому.

И вряд ли понравится мне.

Глава 5.О подозрительных действиях и пропажах

Вопреки дурным предчувствиям, мистер Кантуэлл был сама галантность. Не спешил вываливать на меня обстоятельства и цели своего приезда, не пытался втянуть меня в какую-нибудь сомнительную авантюру и даже никаких намеков не отпускал, словно компанию ему составляла не знахарка с окраины мангровых болот, а девица из приличной семьи, каким-то чудом доверенная холостому мужчине.