Второе дыхание
Шрифт:
Решив попытать удачу, я написал Нике: "Нам нужно поговорить."
Из-за двери тут же послышался крик Алёны.
– Это нужно только тебе, Климов.
Кажется, я понял, почему никто из них так и не вышел. Они знали, что я сижу под дверью. Проходящие мимо меня люди, видящие, что я сижу здесь с самого утра, уже начали
После девяти вечера, меня стало клонить в сон, и я пару раз почти задремал, опершись на стену позади себя.
В начале двенадцатого ночи, Алёна, кажется, ушла спать, и я решил действовать. Дверь она мне не откроет, это точно, а вот окно… летом Ника всегда спит с открытым окном, так что, можно предположить, что и сейчас, её окно открыто. Пройдясь по коридору, я примерно прикинул, где находится её окно, и, выйдя на улицу, понял, что обратно меня уже не пустят, и остаётся один путь. Как по заказу, возле окна, которое должно находиться в блоке Алёны, была пожарная лестница, по которой я без труда забрался на второй этаж.
Заглянув в окно, я увидел сидящую на диване девушку, которой без сомнений была Ника.
– Ника. – она испуганно обернулась назад, и в свете телевизора, на ей лице блеснули две дорожки от слёз.
Мне захотелось ударить себя.
В очередной раз.
Она снова отвернулась, вытерев слёзы.
– Ника, пожалуйста. – она встала с дивана, и подошла к окну. – Откроешь? – она смотрела куда угодно, но только не на меня.
– Нет. Чего тебе?
– Ника, я хочу, чтобы ты доверяла мне. – теперь она смотрела мне прямо в глаза.
– У тебя было моё доверие. И ты смешал его с грязью. Растоптал. Так же, как и меня. – из её глубоких синих глаз потекли слёзы.
– Ника…
– Я не хочу тебя больше видеть. Никогда. – он захлопнула окно, и зашторила плотными шторами.
– Ника! - прокричал я в последний раз, но она больше не открывала.
Я сам потерял своё самое большое счастье…
Глава 21
Весь день я только пила и плакала, плакала и пила, и когда ночью, Антон влез на второй этаж, полагаю, по пожарной лестнице, и потребовал моего доверия, я взорвалась. Как он смел требовать того,
чего у меня больше нет? Как он мог требовать то, остатки чего потратил впустую? Как, чёрт возьми!?Я не сказала Алёне о его ночном визите, после которого, не смотря на смертельную физическую, и душевную изнеможённость, смогла уснуть только под утро.
Он больше не звонил, и не писал, от чего мне сделалось немного легче. Гораздо легче забыть, если тебе не напоминают о себе каждые пару минут.
Алёна решила выехать домой пораньше, дабы снова не наткнуться на Антона, и быстро перекусив, мы отправились в путь. Алёна снова села за руль, а я устроилась на заднем сидении, пытаясь немного поспать.
Всю дорогу до Алёнкиного дома я проспала, и проснулась только тогда, когда она разбудила меня, дёргая за ногу.
– Приехали.
Родители Алёны жили в небольшой деревушке, почти в трёх часах езды от города, где деревья были высокими, трава зелёной, а воздух чистым.
Их дом был больше похож на дачу, с большим садом, где уже вовсю цвели цветы, и не меньшим огородом, на котором было высажено куча растений.
На заднем дворе была баня, рядом с которой стояла большая качеля, и кресло качалка, а неподалёку, собачья будка, в которой пряталась от летней жары огромная немецкая овчарка.
– Какой красавец, сразу приметила я пса.
– Можешь погладить, он не кусается.
Больших собак я любила, и всегда гуляла с собакой тёти, которая хоть и не была породистой, но, тем не менее, была классной.
Я подошла к псу, и потрепала его по голове, от чего он оживился, и вскочил на ноги, весело виляя хвостом, и прыгая на меня.
– Ох ты, играться хочешь? – я поймала его за лапы, снова трепя по голове. – Сидеть. –скомандовала я, и пёс послушно сел. – А как тебя зовут, а, пёс?
– Ты не хочешь этого знать. – подала голос Алёна, приземлившаяся на качелю.
– Почему это?
– Потому что, его зовут Антон. – всё моё веселье сразу испарилось. – Папа назвал его в честь брата, который подарил его нам.
– Ну, Антон, так Антон. Пёс же не виноват. Правда? Слушай, а баня у вас рабочая?
– Обижаешь, конечно, рабочая! Хочешь, растопим вечером, попаримся? У папы к баньке, всегда пара бутылочек пива припасены, и рыбка сушёная.