Второе рождение Жолта Керекеша
Шрифт:
– Рука не болит? – спросила она.
Жолт сорвал с запястья платок.
– Спасибо! – сказал оп.
– Глупый! Я же сказала не потому. Завяжи, завяжи опять.
– Зачем? Все засохло.
Ольга, дожидаясь его, сошла с тропинки, и теперь их головы были вровень. Она поискала на лице Жолта следы обиды, но их уже не было.
– Много с тобой хлопот, – сказала она.
– Много, – сказал Жолт и кивнул.
– Тебя что-нибудь беспокоит?
– Нет. То есть да.
– Что тебя беспокоит теперь?
Жолт задумался и вдруг заметил, что тон у нее стал чуть рассеянный, а глаза смотрят в сторону –
– Ну ладно, хватит допрашивать! – сказал Жолт угрюмо.
– Господи, что случилось еще?! – спросила она.
Но что случилось, она знала, конечно, отлично.
– Ненавижу, когда притворяются.
– Хорошо, хорошо, – стремительно заговорила Ольга, торопясь высказаться прежде, чем парень в розовой рубашке сможет услышать ее слова. – Видишь вон того мальчика с доберманом? Я с ним дружу.
– Не беда. Я ведь справок не наводил, – сказал Жолт, не успев удержать метнувшуюся по лицу его горечь.
– Мальчик что надо. Его зовут Чаба. Берегись добермана, а то схватит сразу!
«Мальчик что надо» наконец подошел, раздвинул их могучими плечами и экономным движением притянул к себе вплотную собаку. Отступив на обочину и сердито сжав губы, Жолт вынужден был слушать почти непонятный ему разговор.
– Ну как? Что ей давали? How do you do [2] , Кристи? – сказал парень и почесал голову овчарки.
2
Как поживаешь? (англ.)
– Только витамин «В», и все, – сказала с гордостью Ольга, снизу вверх вызывающе глядя на долговязого Чабу.
– А я что предсказывал? Можешь мне верить, – сказал долговязый.
– Я и верю. О чумке и речи нет. А как Сули?
– За ним еще надо понаблюдать.
– Интереса не проявляет?
– Подушка для нюха ничего не дала.
– А ты принес подходящий запах?
– Забыл.
– Зато я принесла.
– Ольга! Ты просто прелесть! Спасибо. Надушим подушку! А это кто? – спросил парень и повел плечом назад, где стоял позабытый Жолт.
– Жолт. У него тоже собака, – сказала Ольга.
– Нет у меня собаки, – буркнул Жолт.
– Как же нет? – возразила Ольга. – Ты сам сказал, что собака есть. Только она семейная.
– Семейная собака! Умора! – сказал Чаба и, смерив Жолта ироническим взглядом, засмеялся. – Ты, колобок, всегда такой остроумный?
– Собака не моя. Понятно? – покраснев, сказал Жолт.
– Да, сэр, совершенно понятно. – Чаба вновь засмеялся низким, гортанным смехом.
– Как ты погано ржешь! – бросил Жолт.
– Попридержи язык, птенчик! Моя собака не выносит таких наглецов, как ты…
Ольга схватила долговязого за руку:
– Чаба, ну что ты к нему привязался! Эта дуреха его укусила. Чуть выше кисти.
– Как укусила? Может, ты ее натравила?
– Да нет же! Она сама…
– Вот это уже беда. И немалая. За собакой надо следить. А впрочем, не так уж это и важно! Зубы-то у нее молочные. Подумаешь, укусила. Просто смешно. А все потому, что ты злобствуешь, шкварка…
– Шкварка –
твоя крестная мать!– Послушай, тебе, как видно, неймется! Хочешь получить в рожу? – сказал Чаба, мрачнея.
– Если твоя рожа не была еще бита… – усмехнувшись, откликнулся Жолт и сжал кулаки.
Доберман, прижав уши, метнулся к нему, как торпеда.
– Сули, ко мне! – Чаба рванул поводок и выразительно посмотрел на Жолта.
Жолт побледнел, но не двинулся с места и лишь косился на хрипящую собаку, которая подобралась для нового прыжка.
– Видишь, птенец? Тебе выгодней сохранять выдержку.
– Не боюсь я твоей дрянной собаки! – сказал Жолт с лихорадочной злостью, и губы у него задрожали.
– Это я вижу, – сказал Чаба. – Пойдем, Ольга! Щенок так и рвется схватить его за штаны.
– Какой ты, Чаба, сегодня противный!.. Ты даже не замечаешь… – сказала Ольга и стала прямо напротив Чабы.
– А что я должен заметить? – нехотя спросил он.
– Что я не хочу, чтоб вы ссорились! Нет! – сказала она решительно и даже прикрикнула.
И это подействовало: Чаба удивленно посмотрел на Ольгу, и брови у него нервно зашевелились.
– Черт! Из-за какого-то колобка…
– Не называй его колобком! Его зовут Жолт, и он пришел сюда по моему приглашению. Я хочу, чтоб ты принял к сведению: его пригласила я. Значит, Жолт мой гость, и поэтому, я надеюсь, твой гость тоже. Мы покажем ему дрессировочную площадку. И пожалуйста, слушай внимательно, когда я тебе что-нибудь говорю, очень прошу тебя, – взволнованно и стремительно говорила девочка.
Чаба схватился за голову. Даже Жолта разобрал смех.
– Ладно, ладно, я все понял, – наконец сказал Чаба. – Какое счастье, что бабушка меня крестила. Когда восемнадцать лет назад она подставила мою голову под струю святой воды, то предвидела именно такие минуты. Тебя тоже крестили? – дружелюбно спросил он Жолта и показал на него рукой.
– Меня нет, – слегка озадаченный, сказал Жолт.
– Об этом я догадался. Значит, ты язычник.
– Ага, – внимательно слушая, сказал Жолт. – Забывчивые родители. Они подвели.
– Возможно. И вот сейчас ты стоишь у подножия горы Шаш, как не знающий милосердия варвар.
– Не беда, здесь он научится дружбе, – вставила Ольга, сияющими глазами глядя на мальчиков, которые чуть было не подрались.
– Что же вы, дружбе учитесь у собак? – спросил Жолт, усмехнувшись.
– Конечно, – ответил Чаба. – У кого же еще? Не хочешь же ты сказать, что дружбе учатся у людей!
Жолт, очень довольный, хохотнул. Чаба ему уже нравился.
– Так и быть. Посмотрим на это поближе. Ха-ха!
– Здорово ты хохочешь, младший братишка. Мелодично.
– Я не младший, – буркнул Жолт. – И никогда уже им не буду.
– Значит, ты старший.
– В отношении меня титул младшего звучит достаточно глупо. Я старшая ветвь, а вернее, сучок, если это вас не шокирует. Моей сестре десять лет.
– Ладно, тогда я буду звать тебя Сучком, – сказал Чаба. – А теперь пойдем. Профессор, наверное, ждет.
Он свистом отдал доберману команду, и доберман молча последовал за ним. Ольга шла посредине. Сначала они поднимались вместе, а когда тропа сузилась и дорогу стали загораживать ветви, пошли гуськом.