Второстепенный

– Ты здесь всего пять минут, – осадила волшебника Астролябия.

– Но я – здесь! – не унимался строптивый Серетун.

Барышни в порыве взаимного сочувствия покачали головами.

– Мне понятен твой гнев, – спокойно ответила Латис, наконец совладав с собой. – Но скажи лучше, как нам отсюда выбраться.

– Это ужасная ошибка, которую почти невозможно исправить, – провозгласил чародей. – Есть у нас небольшой шанс, но я не склонен утверждать, что получится.

– Ты что-то придумал? – с надеждой спросил неустрашимый воитель.

– План! – с нажимом выдавил Серетун, принявшись расхаживать по камере. – Нам нужен хороший план!

– Отличная мысль, – саркастично подметила Астролябия. – И как же мы сами не догадались.

– Я уверен, вы догадались, – чародей плавно переходил на крик. – Нам! Нужен! ПЛАН!

Он же не к персонажам обращается? Похоже на просьбу о помощи. Посмотрите-ка, своенравный маг не знает, что делать, и взывает к автору. И это вся твоя мощь, Серетун? Стоило тебя заковать кандалы, как ты сдулся и показал свое истинное лицо. Хорошо, давайте вас освободим. Все равно, без этого ты не попадешь в уже расставленные сети моего сюжета.

Будь ты хоть трижды прекрасным персонажем, я не могу позволять тебе коверкать атмосферу романа. Еще немного – и редакторы откажутся со мной работать, вынудив написать книгу заново

Если я вас вытащу, ты еще и благодарен будешь, чародейчик ты мой ненаглядный.

11

– Чего разорался? – удивленно спросила Астролябия. – План ему нужен. Всем он нужен. И как можно скорее.

– Зачем мы на мальчиков надеемся? – сказала Латис, смерив Серетуна недоверчивым взглядом. – Маги в наручниках, остальные двое вообще никакие.

– Позвольте, – взял слово Натахтал. – Я в академиях не учился, в военных, но опыта у меня – во. Давайте думать.

– Кто ж еще способен возглавить операцию, – возмутился Серетун. – Уж точно не я.

– И все же, о, великий, – мягко перебил волшебника воитель, – предоставь заниматься побегом профессионалам.

– Ты что, сидел? – решил уточнить чародей.

– Нет, – тупо ответил Натахтал и тряхнул головой. – Все, не отвлекайте. Валдис… как тебя там?

Наблюдая за ссорой взрослых, мальчишки тихонько переговаривались. В основном, обсуждали Астролябию и периодически сдавленно подхихикивали. Обращение воителя всполошило обоих, и близнецы хором выдали:

– Бадис!

– Гадис!

– Нужен тот, который с бандурой, – сузил круг поиска неутомимый боец.

– С кифарой, – устало поправил его Бадис. – Это я.

– Ты, стало быть, способен быстро усыпить жертву игрой на гитаре? – спросил Натахтал.

– Да, – юный бард уже смирился с тем, что никто не произносит название инструмента правильно.

– А нескольких людей за раз – сможешь? – с надеждой уточнил воитель.

– Только по одному, – тихо ответил Бадис. – Я маловато практиковался, только второй курс.

– Пойдет, – добродушно сказал бесстрашный боец. – Когда тут подают обед?

– Что, уже устал думать? – усмехнулся Серетун.

– Да подожди, о непревзойденный колдун, – не меняя тона сказал воитель. – План такой: брат бандуриста вернет мальчику инструмент, и мы дождемся, когда принесут поесть. Как только стражник откроет камеру, ваша сестра начнет торговаться по поводу добавки – это ведь ее работа – и наш музыкальный юнец убаюкает птенчика. Мы сбегаем, всех стражников по дороге мочим снотворными аккордами – и здравствуй, свобода!

Закончив, Натахтал торжествующе посмотрел на узников. Вот так работают настоящие предводители. Они стоят над толпой и ведут за собой целые народы, подобно яркому светилу, притягивающему головы подсолнухов. Им подвластны все тайны этого мира, и небожители раздвигают тучи, чтобы только взглянуть на этих полубогов.

– Очень интересно, но есть нюанс, – аккуратно вставил ремарку Серетун.

– Ну что еще, – недовольно спросил Натахтал.

– Гадис в наручниках – и колдовать не может, – ехидно заметил волшебник.

– Так давайте снимем их, – с улыбкой предложил воитель.

– Боже, кого ты мне подсунул? – Серетун взялся за голову.

Как же лестно он ко мне обращается…

– Весь день надо мной измывается, – заканючил Натахтал. – То ему не так, это не так. А я, может, дома годами не видел. Я уже не помню, как выглядит мама. Хотя, и раньше не особо помнил.

Боец обхватил лоб громадными ладонями, кончики его ушей покраснели.

Неожиданно для самого себя, Серетун ощутил прилив отеческой нежности к расстроенному воителю. Чародей не мог не заметить, как Натахтал старается всем помочь, как выбивается из сил, чтобы сделать добро ближнему. И сейчас, в такой тяжелый для него момент, неутомимый боец как никто нуждался в дружеском плече. В добром и понимающем покровителе. Разве трудно осчастливить друга простым добрым словом, разве тяжело вселить надежду в ослабленную терзаниями душу?

– Хорошо, уговорил, – обратился к воздуху могучий колдун. – Он действительно славный малый, а я не зараза какая-то бесчувственная, как ты себе решил.

– Ты с кем сейчас говоришь? – испуганно спросила Астролябия.

– Простите, господа, – Серетун обвел узников почтительным взглядом, – но мне нужно посекретничать с красавицей.

Волшебник, элегантно приобняв девушку, отвел ее в угол камеры. Боясь, что целая сюжетная линия может рассыпаться, потому что кое-кто – невероятный чурбан, Серетун попробовал воззвать к примитивному чувству ревности. Но вместо этого Натахтал с изумлением отметил про себя, что шальная стрела давно исчезла без следа. Рука чародея была здорова. Это небольшое наблюдение родило целую плеяду гипотез насчет творящейся сегодня чертовщины.

Серетун минут пять шептал красавице на ухо нечто неведомое. Астролябия успела несколько раз измениться в лице: она спорила, затем рассердилась, потом что-то спросила, расстроилась и, наконец, смирилась.

– Я попробую снять наручники, – мягко сказала девушка, присев рядом с Гадисом.

– Ты же не колдунья, – поразился Натахтал. – Быть того не может.

– У нее другая магия, – объяснил Серетун. – Такую стражники не чувствуют. Даже мы не чувствуем.

– Тогда откуда ты… – воитель затих, зная, что никакого ответа не получит. Зачем вообще спрашивать что-то, если никто не откликнется?

– Только нужно, чтобы все поверили, – лирично, но без пафоса вещал чародей. – Поверили в Астролябию, как в живого человека, со своими желаниями и страхами. Дали обрести силу, без которой ее жизнь будет бессмысленной. Возложили огромный букет к пьедесталу ее величия. Только ваши открытые для чуда сердца способны сотворить то, чего поодиночке мы не смогли бы.

Велика твоя сила, о, волшебник, – как сказал бы Натахтал. Правишь персонажей на свой вкус, значит. Сам просишь о помощи, а потом, не советуясь ни с кем, вынуждаешь наделить бутафорию полноценной личностью. Что же ты задумал, лихой чародей? Всего несколько часов, как ты возник из воздуха, но такое чувство, что был всегда.