Второй кощей

— Ты готов? — спросил я Форсварара.

Тот не кивнул. Лишь медленно моргнул. Но тут делать нечего, придется работать с тем, что есть. Мы осторожно приблизили Форсварара к собранному постаменту, центром которого являлся с Осколок. При взгляде на него у бывшего правителя на лице отразилась масса эмоций. Мне показалось, что тут было все: от отвращения до обожания.

Наверное, это даже забавно. Осколки разрушили Форсварара. Они же возвращают его к жизни. Ну, или какому-то подобию жизни.

— Анфалар, сейчас нужно будет влить в него хист. Много хиста.

— Но ведь это…

— Знаю, бесполезно. Но это придаст ему сил на непродолжительное время. А большего нам и не надо.

Вот чем мне нравился Безумец, ему не надо было повторять что-то по нескольку раз. Мы одновременно принялись напитывать Форсварара промыслом. И, наверное, со стороны это выглядело самым бессмысленным занятием. Как сброс воды с дамбы в пустыню. Потому что хист тут же выливался через сотни прорех. А некоторые из-за возросшего потока становились даже больше. Но это ничего. Главное, результат.

Я отстранился первым, проворно доставая со Слова не книгу Аптекаря, а тетрадь Спешницы. Анфалар отошел в сторону с небольшим опозданием.

Вот, наверное, теперь и наступал самый ответственный момент. Дело в том, что прошлая форма заклинания для порабощения защитника не подходила. Поэтому я немного поломал голову и придумал свою, понятно, на основе сведений Аптекаря. Но все же в итоге вышло нечто совершенно иное. Именно это заклинание я теперь показывал взбодренному Форсварару, который без промедления начал чертить невидимые линии в воздухе, прямо над Осколком.

Все мое естество требовало, чтобы все происходило быстрее. Однако я закусил губу и молчал. И терпел. Любое неосторожное действие могло сбить Форсаварара с панталыку.

Наконец бывший правителю закончил форму и влил в нее силы. Столько, сколько осталось. А уже падая схватился за Осколок.

Вот доставай я материалы сам, так этот постамент бы рухнул под весом пусть и сильно похудевшего рубежника. А собранный из подогнанных частей, которые достались от вэтте, устоял. Правда, не устояли мы.

Осколок стал новым солнцем. Свет, которого раньше не было в Скугге, мгновенно заполнил каждый сантиметр дворца, вместе с подобием взрывной волны, которая и опрокинула меня.

Все волосы на моем теле встали дыбом, как от невиданной электризации. А воздухе противно запахло озоном. Меня будто бы даже окунуло в детство. Вот я сижу перед старым кинескопным телевизором и в носу неприятно щекочет.

Когда к глазам вернулась способность видеть, я рассмотрел поверженных рубежников, которые, кряхтя и потирая ушибленные части тела, поднимались. Единственное существо, оставшееся на ногах, теперь находилось у постамента.

Молодой рубежник, не более тридцати, с подтянутой кожей и бугрящимися мышцами под свободной одеждой. Даже показалось, что он был мне незнаком. Разве что взгляд — умудренный и спокойный — уже доводилось видеть.

— Форсварар, — изумленно пробормотал Анфалар.

— Мой друг, — у бывшего правителя даже голос изменился.

Изнаночники обнялись, после чего Форсварар обернулся ко мне.

— Матвей, ты не просто наш друг. Ты мой спаситель. Погляди, я выгляжу так же, как до первого Осколка.

Мы тоже обнялись. Если бы не боль в голове (я довольно сильно приложился затылком при падении), я бы был, наверное, более эмоционален. Сейчас же внутри плескались умиротворение и усталость.

Рубежники по очереди подходили к Форсварару, обнимая того. Единственный, кто смотрел на это все с неодобрением, а на меня с откровенной неприязнью, оказался чужанин-стражник. Ну да, сегодня он должен был стать рубежником. С другой стороны, хорошо, что не инициировался. Судя по его взгляду, Скугга бы не стала бы благосклонна к пацану.

— Анфалар, — обратился я к другу. — Надо будет убрать артефакт в защищенное место. Чтобы никто не смог его разрушить. И еще проверить область действия защитника. В смысле, Форсварара.

— Хорошо, — рассеянно пробормотал Безумец. — Но, Матвей, получается, я мог не становиться правителем?

— Мог. Просто не заморачивайся по этому поводу. Ты всегда можешь назначить Форсварара эдаким вторым консулом, который будет заниматься делами города, а ты военкой. Я принесу как-нибудь тебе книжку про Рим. В любом случае, я знаю, кому точно понравится твое назначение.

— Кому?

— Алене. Вот прям к гадалке не ходи. Потому что быть приспешницей рубежника — это одно, а стать женой правителя — совершенно другое.

— Ну, если так, — тяжело вздохнул Анфалар. — тогда давай пойдем праздновать.

Безумец внимательно посмотрел на Форсварара. Или того, кем теперь стал правитель. И вид его не выражал никакой радости.

Глава 23

Собственно, все вышло именно так, как я и думал. Алена отреагировала на повышение мужа по карьерной лестнице как и любая нормальная женщина. Обрадовалась. Хотя чему? Машину с мигалкой ей все равно не выдадут, безлимитную карточку тоже. Нет, думаю, определенные бонусы от этого должны быть. Только какие именно — я пока не представлял. Повышенная пайка крестсежа?

А вот Анфалар считал себя как минимум обманутым. Я знал, что Безумец не рвется к власти. И пошел на этот шаг лишь из-за удручающе бедной на кандидатов политической системы — других достойных звания правителя здесь попросту не оказалось. И тут я вынужден был с ним согласиться. Фекой — городок-крепость на пару тысяч жителей. Тут рубежников можно по пальцам двух рук пересчитать. Если ты живешь возле атомного реактора.

И как бы ни хотел Анфалар отыграть все обратно, Форсварар оказался непреклонным. Даже привел множество аргументов. Во-первых, еще неизвестно, как повлияет заклинание, наложенное теперь уже на артефакт. Может, с бывшим правителем тоже произойдут определенные изменения. История про волота, которую я рассказал, ему очень не понравилась.

Во-вторых, по признанию Форсварара, именно его правление привело Фекой к упадку. На мой взгляд, тут новоиспеченный защитник лукавил. Трудно процветать, когда у тебя под боком живет крон с выводком тварей.

В-третьих, Форсварар признался, что он устал, он мухожук. Не в физическом плане, само собой, в эмоциональном. Хотя и согласился первое время помогать своему преемнику, взяв на себя часть хозяйственного управления городом. Но сразу открестился по поводу внешнеполитических решений.