Второй курс

/*Прим. автора: «обитатель Холмов», «добрый сосед» — эвфемизм для фейри*/

— Значит я… — мне взгрустнулось, — я никогда не смогу…

— Чушь. — Категорично ответил Мори. — Во-первых, очень сложно ответить на вопрос: не согрешил ли кто-то из твоих предков с обитателем Благого Двора, или, не попалась ли одна из твоих пра-пра… и еще пару раз «пра», бабушек Дикой Охоте… А ведь Охотнички частенько гоняются за смертными девушками отнюдь не в жажде крови… Так что в этом смысле преимущество старых семей в том, что они помнят, кому приходятся родичами и знают, какие из этого следуют преимущества и недостатки, как пользоваться первыми и избегать вторых. Тебе же все это придется определять экспериментально. А родовые дары… они все еще бережно сохраняются, и среди них есть очень интересные и полезные вещи… но их не так уж и много. Все-таки ритуалы, способствовавшие их появлению создавали довольно давно, и то, что было полезно и нужно тогда — не всегда осталось полезным и нужным теперь. К примеру, подумай: зачем бы сейчас могло пригодиться умение поднять, — Мори голосом выделил это слово, показывая, что имеется в виду не простое «движение вверх», — павшую лошадь и скакать на ней еще два дня? — Я хихикнула, представив себе столь… толкового… некроманта, и сферу применения такого вот «родового дара»… — Зря хихикаешь, между прочим. Когда Креббы только изобрели соответствующий ритуал, аппарацию только начинали практиковать, и она была опасным и рискованным искусством.

Так мы неторопливо общались, пока Ксенос Морион вычерчивал огнем на несуществующей опоре реальности пентаграмму. Как он сказал «это не является необходимым, но поначалу очень помогает». Я шагнула в огненный рисунок и мир опрокинулся вокруг меня, и в следующий миг мои глаза открылись в зале, вполне сравнимом с Большим залом Хогвартса.

— И помни, — обратился ко мне Морион, — ты сейчас не скромная девочка Гермиона, но леди Аметист, леди фейри в платье из гордости и броне из собственной Силы. Ты имеешь право на все, чего пожелаешь, а все окружающие должны тебе уже по факту твоего существования.

— Мне нужно зеркало. — Бросила я своему сюзерену, и тот молча склонил голову.

Черный провал развернулся передо мной и на мгновение вспыхнул, а когда я вновь смогла видеть — я увидела себя в ростовом овальном зеркале, висящем в воздухе безо всякой опоры. Леди фейри? Что ж…. выгляжу я сейчас вполне соответствующим образом. Только… Вспомнив наставления Мориона, я представила себе, как каштановые волосы темнеют, и в них появляются серебряные проблески. Мори подошел ко мне, и на мои волосы опустилась диадема из черненного серебра с незнакомыми драгоценными камнями.

— Маску мне. — Бросила я в пространство, даже не зная, чего ожидать после такого требования.

Тени, лежащие по углам зала сгустились, и в моих руках оказалась изящная венецианская маска, черная, разукрашенная серебряными узорами.

— Замечательно. — Одобрил выбранный стиль Морион, когда я крутанулась перед ним, вспомнив подзабытые занятия танцами. — А ведь я же предупреждал, — пробормотал он про себя, сосредоточившись на наблюдении за Джинни. У него получалось присутствовать сразу в нескольких местах. Я же, создав проекцию — полностью потеряла восприятие спящей в комнате и наблюдательницы из варпа. Мори говорил, что это придет с практикой. — Говори со мной, Слизерин.

Только сейчас я осознала, что последние фразы были произнесены на серпентэрго. Причем если то, что я их поняла можно было еще как-то объяснить влиянием Метки, то вот то, что я сама на нем заговорила… Ладно, пока что запишем в непонятное.

Из разрыва пространства возле статуи неизвестного мага вытекла огромная серая змея с золотой короной на голове.

— Как и договаривались, Спаситель принцессы. — Прошипел змей, поднимая голову, а потом — свернулся кольцами.

Я внимательно осмотрела проекцию Мориона, уютно устраивающуюся в кольцах василиска, записывая в память еще один вопрос. И еще я отметила, что в отличие от того раза, когда он проявлял свою сущность в доме моих родителей, сейчас его не окружал бурлящий водоворот Силы.

Прячась за василиском, я перебросила Мориону мысль-просьбу, показать мне, что же происходит с Янтаринкой… и в ужасе и отвращении прикрыла глаза. Это было… Несмотря даже на то, что мне доводилось копаться в этой рыжей голове, то что он выдавал сейчас — не шло с его прошлым эгоизмом ни в какое сравнение.

— Мори, да что это с ним? Такое впечатление, что Рон… ревнует? Но ведь Джинни же — его сестра, не может же он… — Я порадовалась, что надела маску, потому что под ней мои щеки явственно пекло.

— Не уверен. — Покачал головой Мори. — С одной стороны, на Рона действует прошлый Темный лорд, которому Джинни — не сестра, и, если я правильно понял, дневник Том Риддл вел где-то в возрасте 16-17 лет. Так что крышу ему может сносить очень и очень основательно… Но с другой… если бы Ронни совсем о таком не думал — то даже Темному лорду было бы нелегко заставить его испытывать и говорить… такое. К тому же, похоже, выживание Джинни в проводимом ритуале не планируется, так что и о детях беспокоиться нет никакого смысла…

Меня чуть не стошнило, когда я представила себе, что именно запланировали эти двое для девочки, которая все-таки сумела стать моей подругой.

— Но… ты же говорил, что до того, как пойти на службу Доброму дедушке, Риддл был вменяемым политиком, а тут… такое…

— Так и Риддл-из-Дневника — еще не «вменяемый политик», но уже, как часть целого, подпал под влияние Господина Рабов. Так… стоп. — Поднял Морион руку. — Прекращаем разговор. Они уже здесь.

Глава 141. На брудершафт. (Гермиона)

Джинни, потеряв сознание, осела в руках Мориона. Я хитро посмотрела на получившуюся скульптурную композицию, и спросила:

— И как она тебе? Вкусная? — На что мой сюзерен усмехнулся не менее хитро и предложил:

— А ты сама попробуй — узнаешь. — И отклонил голову девочки, разворачивая ее так, чтобы стали видны две крохотные дырочки на ее шее.

Вначале мне захотелось ответить в стиле «ты ей Луну угости — ей точно понравится!», а потом подумала: «а почему бы и нет?» И под несколько ошеломленным взглядом Мори я шагнула вперед, и лизнула проколы в коже Джинни, из которых выступили алые капельки.

Ну что сказать? Вкус крови был мне знаком и до этого: случалось зализывать царапины, да и носом кровь у меня шла в детстве… Но то, что я ощутила сейчас живо напомнила мне, как пятилетняя малявка Гермиона пробралась в кабинет отца, и немного, совсем чуть-чуть отхлебнула из оставленной им на столе бутылочки. Помниться, потом папе сильно влетело за то, что он принес домой из клиники медицинский спирт.

Как и в тот раз, повело меня сразу же. В голове зашумело, ноги подкосились, и стало так хорошо… Пай-девочка зашептала, что «так не хорошо, это не правильно, не делай этого!» Но кто же будет слушать этот слабенький голосок, когда так хорошо! И я потянулась к чужой жизни, чтобы сделать еще один глоток.

Перед глазами полыхнула черная звезда, а ледяной холод вымел из головы сладкий дурман. Я отшатнулась, в ужасе от того, что чуть было не сделала. Откуда-то я точно знала, что еще один такой, кажущийся ничтожным глоток — может убить Джинни. И я кинулась в тепло таких знакомых рук…

— Ну, вот, кажется, мы и выяснили, с какими ветвями Древа Тьмы пересеклось твое генеалогическое древо! — Улыбнулся Морион. Когда он ухитрился аккуратно уложить Джинни под стену, и обнять меня — я так и не поняла.