Второй прыжок с кульбитом и пистолетом

Когда открыл глаза, девчонка мыла окно. Короткая майка задралась, а простые вроде бы движения рук по оконному стеклу отзывались сложной игрой полушарий круглой попки. Словно кольцо, перечеркнутое нитью маятника, картина завораживала, вгоняя в гипнотический транс. Мои старые шорты, сползающие с ее бедер, мало что скрывали, она их подтягивала — и это показалось мне добрым знаком. Оставалось только, тихо подкравшись, дождаться удобного момента, чтобы вторгнуться сзади.

— Мамочки! — всхлипнула Аня, упершись в раму.

Притворно обомлела, конечно — все маневры прекрасно виделись ей в отражении стекла. Нужная мне цель лавировала по более высокой орбите, слишком велика была разница в росте. Однако Анюта справилась с задачей — она присела, чтобы виртуозно произвести стыковку наших кораблей. Тазик расплескался на подоконнике, часть воды пролилась вниз. Оттуда, от автомобилистов, слышались возмущенные крики.

Но Аня не устрашилась, выполняя более важную задачу: предугадать все мои движения, чтобы совершить гармоничные колебания навстречу. Мокрая тряпка выпала из ослабших рук, и снизу снова раздался недовольный вопль.

— Спасибо тебе, господи, — сообщила на это Аня.

Я согласился с ней — подумаешь, вода, тряпки… Великое дело. Вы, дети горячего асфальта, хоть раз касались солнца, играющего золотом рыжих волос?

Из пенной горы торчали колени и конопатый носик — пока плескался в душе, Аня успела нырнуть в ванну. Присев на край, я сунул руку в гору пены.

— Ой, — со счастливым хихиканьем пискнуло оттуда. — Спасибо тебе, господи…

— А чем это так пахнет с кухни? — поинтересовался я, обматываясь полотенцем.

— Борщ вам сварила, — с готовностью доложила она из-под пены. — Сбегала на угол в «Пятёрочку» и все купила. Мясо в «Тавре» взяла. Представляете, как настоящая буржуйка стояла, пальцем показывала.

В глазах защипало, борщ мне варили примерно сто лет тому назад.

— А деньги? — слезинка бежала по щеке, я ее незаметно вытер.

— Так дядя Коля Уваров в прошлый раз банковскую карту выдал! Верке тоже. Так и сказал: «ни в чем себе не отказывайте».

— Какой хороший у тебя дядя, — в душе заворочалась колючка ревности. Ишь ты, подарки он моим девочкам делает…

— Хороший, — согласилась она. — Только старенький очень. И спину у него постоянно ломит, жалко дедушку.

На душе отлегло, даже как-то полегчало.

— И еще у меня для вас сюрприз, но время пока не пришло, — Аня раздвинула пену, демонстрируя чудесные холмики с вишенками вершинок.

В голове щелкнуло неведомое реле и, приподнимая полотенце на бедрах, настроение стало стремительно увеличиваться.

— Солнышко, я старый больной человек! — прикрываясь полотенцем, я поспешно выскочил на порог.

— И ничего вы не старый, а местами очень даже нестарый!

— Хм…

— Но я не об этом! — Аня захихикала. — Мой сюрприз гастрономический.

— В честь чего? — неожиданных подарков мне тоже никто давно не делал. Денег просят постоянно, это да. Но сюрпризом такое можно назвать с большой натяжкой.

— В знак любви! Еще не поняли?! Наверно, плохо я старалась…

— Понял, понял! Значит, я не старенький?

— Ну, только если вспомните, что обещали мне караоке-клуб…

Господи, в самом деле! Про клуб-то я и забыл. Не мудрено, однако, тутбез клуба голова кругом идет. Но это потом, сначала борщ.

Глава восьмая, в которой гости веселятся

Караоке-клуб Анюту поразил. Раскованная обстановка, веселый смехи качественный звук, дополненный официантом возле столика, заставили девчонку распахнуть очи.

— Ни фига себе, — вырвалось из нее непроизвольно. Но в сторону официанта Аня томным голосом произнесла совершенно иное: — Если можно, глоток шампанского, пожалуйста.

И он принес крохотный бокальчик! Мелкая посуда, считай рюмка, да еще и не полная — от минимализма девчонка даже глаза вытаращила.

Чтобы зря не гонять парня, я заказал цельную бутылку «Цимлянского», а к нему салаты, сырную тарелку, хачапури по-аджарски, суджук и апельсиновый фреш.

Одобрительно глянув на хачапури с дымящимся яйцом в «лодочке», Анюта двинула к себе салат «Цезарь».

— Весь день как белка в колесе, — сообщила она. — Присесть было некогда.

И ведь не поспоришь, квартиру девчонка выдраила на совесть.

Чувствую, не расплачусь. Одна надежда на караоке-клуб, который просто обязан забрать часть ее энергетики на танцполе. Звук здесь профессиональный, и бэк-вокал без замечаний, а вот голоса певцов явно подкачали. Или мы мало выпили? Впрочем, еще не вечер.

— Звук подходящий, солисты дрова, — подтвердила мои мысли мне Аня, добивая второй салат.

— С чего решила? — подначил я девчонку. — Ты же в анкете написала, что не поешь.

— А я и не пою! Ненавижу свой бас.

Хм… Тембр у Ани действительно ниже обычного, но не настолько, чтобы обращать на это внимание.

— А зачем тогда караоке? — резонный вопрос напрашивался.
–

Сходили бы в обычный ресторан.

— Верка сказала, здесь круто. Вот, позавидовала. Но теперь не жалею!

М-да, женская психология во всей красе.

Аня лихо опрокинула свой фреш, затем мой, и запила это добрымглотком шампанского.

— Будет петь, — догадался я.

Дело в том, что на мелодию из кинофильма «Крестный отец» очередной солист, отчаянно хрипя, исполнил шедевр Профессора Лебединского:

Давай покрасим холодильник в черный цвет.

А для чего? А просто так.

Давай покрасим холодильник в черный цвет.

Некоторое время Аня находилась в ступоре.

— Антон Михалыч, что это было?

Я пожал плечами:

— Знаменитую мелодию перепевают до сих пор. Все, кому не лень.

— А можно мне спеть? — Аня встала.

В белой блузке и темной юбке-шортах, на немалых каблуках она зашагала в сторону сцены. «Сценический образ номер четыре» двигался столь уверенно, что диск-жокей явлению возразить не смог. Да и очередные парни, едва Анюта улыбнулась им из-под потолка, безропотно отдали ранее оплаченный микрофон. Она про очередь не знала, а мне было интересно, как не умеющая петь девчонка справится с Лебединским.