Второй Салладин
Шрифт:
Но никогда прежде он не делал этого при луне. Он взглянул на белесый серпик над головой – холодный, равнодушный.
И перекрестился.
Потом вгляделся в даль. Лицо овевал прохладный ветерок.
Он вытащил из кармана куртки сигнальный фонарь.
Там, на той стороне, если они сдержали слово, его сигнала ждут двое американцев.
Пресвятая матерь, пусть они окажутся там. Пусть они окажутся знающими свое дело, исполнительными гринго, которые чтят договоренности.
Рамирес дважды мигнул фонарем.
Давайте же, черти бы вас драли. У вас было полно времени подготовиться.
Истекла минута.
Ну же!
Две вспышки в ответ.
Рамирес поспешил обратно.
– Готово, – сообщил он. – Осталось еще полкилометра. Там вы расплатитесь – так, amigos? Оттуда вас окольными тропами отведут в Ариваку. К восходу солнца вы уже будете в американском Ногалесе.
– Благодарение Святой Деве, – пробормотал кто-то.
– Спешите, черт бы вас побрал. Там ждать не станут. И ты тоже, гринго.
Они гуськом прошагали мимо него, norteamericano последним, с рюкзаком на плече.
Прощай, странный человек. Надеюсь, я никогда больше тебя не увижу.
Они осторожно пробирались по залитой лунным светом ложбине. Вскоре Рамирес потерял их из виду, несмотря на луну. У них все получилось, получилось без труда, а потом вдруг ударил луч прожектора и пронзительный голос рявкнул из громкоговорителя:
– Manos arriba! Manos arriba! Руки вверх, руки вверх, сукины дети!
Они замерли. Рамирес наблюдал.
"Мать-перемать, старая шлюха", – пронеслось у него в голове.
– Ни с места, amigos! – загрохотал голос откуда-то сверху. – Давайте, руки вверх! Вверх, говорят! Manos arriba!
Пойманные застыли с поднятыми руками, словно пригвожденные лучом прожектора.
"Пора уносить ноги, – подумал Рамирес. – Господи Иисусе!"
"Беги, ради бога, беги!" – приказывал он себе.
И оставался смотреть как завороженный.
В круге света показался американский офицер в темно-зеленой пограничной форме и в кепке-бейсболке, с ружьем в руке.
– Лицом вниз! Вниз, черт бы вас побрал. Descendente pronto!
Люди на освещенном пятачке принялись в панике переглядываться. Один, совсем молоденький паренек, обернулся к Рамиресу. Гринго стоял прямо.
– Вниз, вниз, я сказал! – гаркнул пограничник.
Они опустились на колени. Офицер подошел сзади и носком ботинка толкнул одного на песок. Остальные повалились сами.
– Джимми, свяжись еще раз с вертолетом.
– Они уже летят, – послышался голос откуда-то из темноты.
Фортуна. Слепая фортуна – истинный закон мироздания. Рамирес клял свою мать за то, что родила его, и себя самого за то, что забыл о Святой Деве. Он дал обет, что изменится, торопливо перекрестился и сплюнул в пыль.
Это явно была не облава, его не предали. Иначе здесь их сейчас были бы сотни, с мегафонами и пулеметами. И federales с его стороны границы. Ему уже доводилось такое видеть, там, внизу, а однажды даже пришлось полночи бежать с пулей в боку. А здесь были всего два безмозглых гринго на грузовике. Им повезло, а Рамиресу – нет, и чужаку с миллионом долларов в рюкзаке тоже. Судьба, шлюха, как и его мать, беззубая разносчица триппера с ленточками в сальных волосах, насмеялась над ним, плюнула ему в лицо.
Пограничник обошел лежащих
и встал перед ними с ружьем в руках, беспокойно переминаясь с ноги на ногу.– Свяжись с ним еще раз, Джимми.
– Я только что с ним говорил. Он уже летит.
Они собирались дождаться вертолета с подкреплением, прежде чем обыскать пленников и заковать их в наручники.
"Если Длинный собирается что-то делать, лучше ему не медлить", – подумалось Рамиресу.
Если бы у него был "питон", он мог бы выстрелить в прожектор или даже в патрульного. Но это гнилое дело – стрелять в norteamericanos. Они все сумасшедшие, потом тебя из-под земли достанут. Не говоря уж о том, что их разделяло две сотни ярдов – немало для пистолета, даже для кольта.
Рамирес снова присмотрелся. Долговязый человек распластался по каменистой земле. От пальцев до рюкзака – считанные дюймы.
Гринго, делай же что-нибудь, и немедленно. Они упрячут тебя за решетку лет на сто, если поймают.
Рамирес нервно потер губы.
Издалека донесся рев двигателей, низкий и ритмичный, он нарастал с каждой минутой.
– Это они, – крикнул тот, что был в грузовике.
– Ладно, – отозвался пограничник с ружьем, отступил на шаг назад и сделал пол-оборота в сторону.
Все произошло молниеносно. Патрульный повернул голову на звук. Долговязый словно бы удлинился еще, и в руках у него в мгновение ока возникла небольшая пушка с тупым стволом; из дула вырвался огонь – пограничник упал.
"Пулемет! Маленький пулемет!" – понял Рамирес, изумляясь такому сокровищу.
Остальные бросились из пятачка света врассыпную. Торопливо грянул выстрел, пуля фонтанчиком взмела пыль у ног Длинного. Тот вскочил, держа оружие двумя руками, тщательно прицелился и застрочил по машине на гребне горы. Рамирес услышал звон бьющегося стекла и лязг металла, вспарываемого пулями. Прожектор погас. Длинный припал на одно колено и проворно сменил магазин. Потом поднялся, выпустил новую очередь, и грузовик полыхнул маслянистым рыжим пламенем, расцветившим и накалившим ночь.
Рамиреса обдало пылью и жаром от взрыва, и он заморгал. Перед глазами от яркой вспышки плавали лиловые круги. Он проморгался, чтобы изгнать их, и снова стал смотреть на завораживающее зрелище перед ним. Пылающий грузовик освещал ложбину.
Длинный подобрался к упавшему пограничнику. Рамирес в изумлении смотрел, как он склонился над человеком, которого только что убил и, похоже, закрыл ему глаза. Потом одной рукой перекатил распростертое тело на бок и повернул его лицом к Ногалесу. А затем подхватил свой рюкзак и скрылся в темноте.
Стрекот вертолета стал оглушительным. С земли вздымались тучи пыли, и Рамирес начал различать темные очертания с помаргивающими огоньками. Из иллюминатора прорезался луч прожектора, заиграл на камнях.
Рамирес отступил. Он понимал, что не пройдет и часа, как здесь будут federales, вызванные на подмогу пограничниками. Он понимал, что появятся еще американцы, и еще, и еще. Он понимал, что лучше уносить ноги, пока не поздно. Только бы американцы не нашли его compadres-гринго, которых, без сомнения, спугнул приближающийся патруль. Если их поймают и заставят говорить, они сдадут Рамиреса с потрохами...