Второй шаг

Проморгавшись и бросив на меня злой взгляд, мой противник снова начал создавать огненные стрелы. Только на этот раз заклинаний было уже не три, а два.

Черт, быстро! Хоть отреагировать я и успел, но это кроме как чудом назвать было нельзя. Я, можно сказать, на одних инстинктах, ощущая, как моё чувство опасности, до этого просто сигнализирующее об угрозе передо мной, буквально взвыло, направил всю свою волю именно в то место, где мгновение спустя начали формироваться узоры.

Мои противник не выдержав напряжения, со злостью выкрикнул.
– Да сколько можно!?
– И отправил в меня всего одну единственную огненную стрелу.

На этот раз даже моих инстинктов не хватило, чтобы среагировать на создаваемый узор и всё что я смог, это принять летящую в меня стрелу на уже опалённую до этого руку.

На боль обращать внимания времени не было. Хоть я и ощущал, что повторное ранение руки вызывает намного более сильные ощущения, чем до этого, но это понимание было как будто на задворках сознания. Я прекрасно осознавал, что мне очень больно, но при этом эта боль никак не мешала мне полностью сосредоточиться на создании собственных плетений.

Барон, понимая, что его щит скоро схлопнется, сам пытается уклоняться от моих атак. но куда ему? Если уж я на таком расстоянии, со всей скоростью не могу ничего предпринять, то ему можно даже не пытаться.

Мгновение и мы снова обмениваемся заклинаниями.

Всего одно плетение, создаётся моим противником настолько быстро, что у меня не получается, ни разрушить его, ни подловить встречным заклинанием. Единственное, что мне остаётся, это снова использовать свою руки, что не дать разрушительному сгустку огня добраться до более уязвимых частей тела.

Правая принявшая на себя уже две огненных стрелы, меня не слушается и поэтому мне приходиться действовать другой своей рукой.

Боль, как и в прошлый раз, ощущается лишь где-то на задворках сознания, а я при этом, с какой-то смесью ужаса и сожаления наблюдаю за тем, как вторая моя рука, поглощаемая пламенем, опадает к телу.

Теперь придётся в два раза больше провести времени в больнице. Хорошо хоть здешние маги жизни довольно опытные и мне не надо будет, как когда-то в баронствах, лежать месяцами, рассчитывая только на собственную регенерацию.

Барон, тем временем, посылает в меня ещё одну стрелу, я же извернувшись так, чтобы ещё не упавшая рука приняла на себя и её, отправляю в его сторону ответные заклинания.

Первые два кулака, ещё поглощаются защитой, но последний, отдав щиту весь свой кинетический заряд, таки прорывает его, несильно ударяясь о плечо Невильса.

Мой противник застывает на несколько мгновений в смятении, он явно не ожидал, от какого-то первокурсника, таких результатов.

Использую предоставившийся мне шанс, и трачу образовавшуюся заминку, на то, чтобы подготовить ещё один ментальный удар. В последствии, нужно будет отработать его наравне с простыми заклинаниями. Пока его подготовка слишком длительна, для боёв на таких скоростях.

Эффект от второго удара, оказался несколько ниже, чем от предыдущего, видимо барон, всё-таки принял какие-то меры после первого его применения, но мне оказалось достаточно и этого.

Четыре молнии мгновенно преодолевают и так небольшое расстояние между нами и барон начинает заваливаться трясясь в конвульсиях.

В тот же миг, со стороны наблюдателя к Нивельсу срывается какое-то заклинание и тот расслабившись бесчувственным кулём падает на землю.

Раз вмешался наблюдатель, значит действительно всё. Я выиграл. Вот только радоваться совсем нету сил.

Напряжение, копившееся во мне весь поединок, более не сдерживаемое адреналином и моей волей, накрывает меня с головой. Всё вокруг начинает становиться каким-то размытым и нечётким, а в голове остаётся одна единственная мысль - лишь бы не упасть вслед за своим противником.

Ко мне подбегает Грег, что он говорит, я не могу разобрать, но вид довольный. Видимо, радуется моей победе. С ним ещё кто-то, парни и девушки, но малознакомые, половину лиц вообще не узнаю.

– Грег.
– Пытаюсь обраться на себя внимание, но голос какой-то слабый словно не мой.
– Нужно добраться до лекарей.

Мой сосед, делает виноватое выражение лица и кидает в меня слабое целительное заклинание. Помогает слабо, но в моём состоянии даже такая помощь оказывается не лишней. Сам же он, быстро сбегав в сторону лекарей, уже колдующих над телом моего противника, привёл одного из них ко мне.

Незнакомый маг жизни кидает в меня какое-то плетение и я отключаюсь.

Единственное, что я успел подумать перед тем как провалиться в беспамятство, так это то, что больше никогда не буду блокировать заклинания, пусть даже и самые слабые, своим телом.

Интерлюдия

Граф Маринский с негодованием смотрел на место где только что, ненавистный ему барон одержал победу над нанятым бретером. План, на который ушли практически все сбережения выданные отцом чуть было не оказался сорванным.

Кто же мог подумать, что помимо таланта мечника этот выскочка сможет, что-то противопоставить ученику третьего курса. Сам граф, с неудовольствием, должен был признать, что выйди он на дуэль с Нивельсом, то гарантированно проиграл бы.

И эта мысль очень злила. Мало того, что этот грязный Сакон победил его в дуэли с оружием, так ещё получалось, что в чисто магической дуэли он бы тоже не оставил бы графу шанса.

Как? Как какой-то вольный барон может обладать такими возможностями? Кто провёл ему такие дорогостоящие модификации, и обучил магии?

Люди отца, когда поднялся скандал, после неосмотрительного использования артефакта, перерыли всё, что только можно, но так и не смогли найти ответ на этот вопрос. Единственное, что удалось выяснить наверняка, это то, что за этим выскочкой никто не стоит и он действительно является вольным бароном. Как он оказался в тех землях, неизвестно. По словам местных, тот просто в какой-то момент вышел из леса. Ну да неважно, главное люди отца с уверенностью заявляли, что в случае какого-либо несчастного случая, никто не поднимет ненужного шума.

Были, правда, доклады об аналогичном интересе людей герцога Вионского к Сакону, но на осторожные вопросы, было передано, что интерес герцога никак не означает его покровительства.

Так что, слова отца были однозначны, он должен решить эту проблему, иначе и урон семье, нанесённый его неподобающим поведением на дуэли, станет ещё больше.

Ульгарт слегка поёжился, вспоминая о том, какой разнос устроил ему его отец, стоило тому узнать, кому и как он проиграл дуэль. Никогда ещё его родитель разговаривал с ним так, как он это делал в тот день. Признаться честно, граф до сих пор удивлялся тому, что он вообще пережил тот разговор и мало того, даже вышел на своих ногах.