Второй шанс 5

В 10 вечера, когда мой сосед уже подтянулся и принимал душ, будучи лишь слегка навеселе, заявилась Ольга Вячеславовна.

– Богатиков здесь? Душ принимает? Ага, слышу… Вот, держите, пропуска на вас с Юрием Иосифовичем, предъявите на Троицких воротах. Отсюда до Кремля десять минут пешком, так что не вижу смысла присылать за вами машину, она и так нарасхват. Я буду встречать вас и остальных участников концерта в фойе Дворца съездов, на входе, там уже получите дальнейшие распоряжения. У вас есть какие-то свои планы на завтра?

– Насчёт соседа не знаю, а мне надо бы посетить парочку адресов…

– Это надолго?

– Думаю, до четырёх часов я точно обернусь.

– Умоляю, не опаздывайте! Если потеряетесь и не выступите на концерте – не поздоровится ни вам, ни мне.

– Уверяю, Ольга Вячеславовна, никуда я не потеряюсь, всё-таки уже не мальчик.

– Не мальчик… Вот именно что мальчик. Ладно, спокойной вам ночи с Юрием Иосифовичем.

– И вам тоже спокойной ночи, Ольга Вячеславовна! До завтра!

Ровно в 9 утра я стоял у входа в здание, на котором красовалась вывеска, извещающая, что именно здесь располагается Всесоюзное агентство по авторским правам. Резник опоздал всего на пять минут.

– Процесс оформления заявки не такой уж и быстрый, – сказал он, когда мы входили внутрь, – но, скажу по секрету, у меня здесь протоптана тропинка: Боря Панкин – мой старый приятель. Сейчас как раз поднимемся к нему, мы с ним вчера вечером ещё созвонились.

И впрямь Резник дружил с главой Агентства, тот не только нас принял, но и чаем напоил. По ходу дела я сказал, что у меня ещё с собой и песня «Погода в доме», которую тоже хотелось бы оформить в надлежащем виде.

– А текст залитован? – спросил Панков. – Тогда не вопрос.

Когда мы закончили с чаепитием, он поднял трубку одного из двух аппаратов на своём столе и кому-то позвонил:

– Валентина Викторовна, сейчас к вам подойдут Резник и молодой автор Максим Варченко, у них с собой парочка произведений, вы уж примите их без очереди… Да-да, я всё понимаю, но это моя просьба. Спасибо!

Мы пошли в указанный кабинет, где без всяких очередей и бюрократии зарегистрировали и наше с Резником совместное произведение, и песню «Погода в доме».

– Подбросить до гостиницы? – спросил на улице Резник, высматривая свободное такси.

– Нет, спасибо, мне ещё по нескольким адресам надо прокатиться. Кстати, не думали ещё, кому можно нашу вещь предложить?

– Честно говоря, пока ещё нет.

– Может, Пугачёвой?

– Аллочке? Хм… В общем-то, почему и нет?

Конечно, с «Погоды в доме» навар ожидается более солидный, чем с «Лестницы», если ещё удастся Пугачихе эту песню пропихнуть. В любом случае дальше Илья… э-э-э… Рахмиэлевич пусть действует сам.

Резник поймал такси первым, я сел в следующую машину.

– На Сущёвскую, пожалуйста.

А что, имею и возможность, и право прокатиться на таксомоторе, как говорили наши дедушки и бабушки. Да и в это время многие так ещё по привычке называют такси. Сами таксисты, опять же, не то что в моём будущем, чувствуют себя элитой. Мне попался немолодой водитель, чем-то смахивающий на актёра Папанова, в кожаной куртке и фуражке с буквой «Т» на кокарде.

Защёлкали цифры в счётчике, а из автомагнитолы на смену Сенчиной и её «камушкам» вдруг грянула Ротару с песней про хуторянку.

– Тоже хорошая песня, когда слышу – хочется в пляс пуститься, – заметил таксист.

Я про себя усмехнулся, однако скромно умолчал, кто автор этой вещи. Тем более на самом деле это даже не я, просто попользовался чужой песней, пусть даже ещё и не придуманной.

Эх, жизнь такая жизнь… Отвернулся в окно, глядя на проплывающие мимо виды столицы, чувствуя, как мною овладевает чувство какой-то щемящей ностальгии. Сердце словно сжимало тисками, в горле стоял ком, в носу предательски пощипывало, ещё и в глаза увлажнились. Это моя сентиментальная старость из своей берлоги выползла наружу.

Я смотрел на весеннюю Москву, её широкие проспекты, утопающие в майской зелени парки и скверы, на стремящиеся ввысь высотки и старинные особняки прошлого, а то и позапрошлого века, и думал, как же она красива, столица нашей огромной, многонациональной Родины, в которой дружно живут казах и белорус, русский и украинец, латыш и узбек…

И ведь в самом деле в большинстве своём совершенно, казалось бы, разные народности даже и не думают враждовать. Но ведь где-то внутри тлеют угольки межнациональной розни! Националисты всегда были, есть и будут, но при Советской власти за редким исключением они и нос боялись высунуть из своей вонючей норы. Это при плешивом они почувствовали свободу, а при беспалом страна и вовсе развалилась. Пресловутая демократия, помноженная на такую же пресловутую толерантность, дала свои ядовитые всходы. Не знаю, наверное, у нас, славян, такой менталитет, что демократия и толерантность должны быть строго дозированы, иначе жди беды. Расплодятся всякие навальные с каспаровыми, и хрена с два рот им заткнёшь.

То же самое можно сказать о жителях кавказских и среднеазиатских республик. Разве что прибалты с их почти европейской рассудительностью более-менее способны переварить свалившееся на них «счастье». Однако ж сколько говна в них накопилось за эти годы, что они провели в составе СССР, и всё это дерьмо понеслось в сторону «старшего брата». Мол, оккупанты, полвека гнобили нас, высасывая ресурсы. Вот только почему-то не помнили, сколько «оккупанты» сделали для них. А я помнил, в моей голове засела цифра, что только в период с 1940 по 1960 год на территории одной Латвии было построено более 20 различных производственных предприятий и заводов. «ВЭФ», «Радиотехника», «РАФ»… Может быть, и без «оккупантов» латыши сумели бы построить что-то подобное, но факт остаётся фактом.

– Приехали. Рубль восемьдесят с вас, молодой человек.

Я сунул таксисту две рублёвые купюры, поблагодарил за поездку и, не дожидаясь сдачи, выбрался из машины. Полминуты спустя уже докладывал вахтёру, кто я и к кому прибыл. Ещё через пару минут после короткого стука я входил в кабинет ответственного секретаря издательства «Молодая гвардия». Первым делом достал из дипломата «Золотой петушок», который был принят хозяином кабинета с благодарностью.

– Значит, сегодня выступаешь в Кремлёвском Дворце съездов? – начал тот издалека. – А завтра, выходит, мы тебя сможет лицезреть на экране телеприёмника? Вот молодец, … Ладно, выкладывай свою рукопись, дай хоть я пару страниц прочитаю.

– Вот, – снова открываю дипломат, достаю одну из двух пухлых папок и тут же виновато добавляю. – Только, тут такое дело, Валерий Николаевич… В общем, я и Полевому наобещал, вот тут для него ещё папка.

– Ну вот, а говорил, право первой ночи у нашего издательства, – расстроился Бушманов.

– Так ещё далеко не факт, что ему роман приглянется, – попробовал я утешить ответсека. – Да и вам вдруг не понравится… И, опять же, кто знает, когда у них он начнёт выходить. К тому же в журнальном варианте, а там наверняка редакторы Полевого что-то подсократят. В конце концов, у вас эксклюзивное право на публикацию «Ладожского викинга».