Второй шанс для героя. Часть 2

побеспокою вас надолго. Просто хотел знать, не нужно ли вам что

и как вы себя чувствуете.

– Благодарю за заботу, – невозмутимо ответил Генри, – мне

ничего не надо.

– У нас скоро ужин…

– Я не голоден.

Парень понимающе вздохнул: скорее всего, далеко не первый

его «подопечный» отвечал теми же штампованными формулировками.

– Я понимаю, такая обстановка не слишком подходит благо-родному человеку…

– Я переживу, – отрезал Генри, не глядя на собеседника.

Генри вел себя так вовсе не из гордыни. Его сейчас меньше

всего заботил личный комфорт: его волновали совсем другие вещи, возможно, тюремщику непонятные. Впрочем, кое-что выяснить

было бы можно.

– Долго меня здесь собираются держать? – осведомился он, пользуясь тем, что незваный гость не успел еще заскучать и уйти, хотя уже начал позевывать и переминаться с ноги на ногу.

– Дня три, может – четыре, – отозвался офицер. – Вас это так

беспокоит?

– Меня беспокоит, юноша, – с нажимом пояснил Генри, бросив на собеседника внимательный взгляд (такого его взгляда порой

опасались даже друзья, и тюремщик тоже невольно вздрогнул), –

что меня ждет. За что я арестован, если арестован? А если нет, то

почему меня держат взаперти?

33

Юлия Каштанова

Парень взглянул на своего «подопечного» снизу вверх и усмехнулся.

– Разве господин граф настолько неосведомлен? Хорошо, я

скажу: вы арестованы по приказу дона Хавьера. Вас обвиняют в по-хищении инфанты и собираются казнить. Публично, разумеется.

Чтобы у ваших союзников или у кого другого, желающих пустить

события по иному руслу, не возникло даже мысли идти против власти господ-советников.

– Короля?

Парень невесело усмехнулся.

– А вы думаете, что король сейчас что-то решает? Вы сейчас

едва ли не в большей безопасности, нежели он – вас, по крайней

мере, надежно охраняют. Решать будет королева, а она не пойдет

против своих подданных… вы ведь знаете, как медленно сейчас ходят письма.

Если бы тюремщик над ним издевался в самом деле (хотя его

слова и звучали как издевка), Генри его бы собственными руками

придушил. Но обвинение звучало так глупо, что ему вдруг захотелось идиотски расхохотаться. Ситуация была комичная, но в этой

комичности и крылся трагизм. Происходившие в средние века часто кажется нам, потомкам, комичным и глупым, но понимание еще

не спасло ни одну из загубленных душ.

– Я не стал бы этого делать. Это бред!

– Ну, допустим, я вам поверю, – невесело произнес офицер, –

допустим, поверит еще кто-то… Что это изменит? Вы не на своей

земле, так что вы даже не хозяин своей судьбы. Пока весть о вашем

аресте достигнет дворца, пока ее рассмотрят и назад дойдёт приказ

о помиловании, вы будете уже мертвы.

– А суд? – продолжал недоумевать Генри. У него в голове не

укладывалось, как такие абсурдные обвинения могут кого-то убедить, а уж тем более заставить приговорить человека к смерти.

– Думаете, суд вас оправдает? Не смешите меня и себя, граф!

Дон Хавьер найдет сотни свидетелей, которые из жадности или

страха за свою жизнь подтвердят всё, что угодно. Поймите, я не из

желания напугать вас с вами откровенен – просто считаю, что вы

достойны знать правду.

34

Второй шанс для героя

Генри замолчал, крыть ему было нечем. Положение склады-валось отчаянное. Что делать? Однозначно бежать. Но как? У него

в запасе не так много времени. Может, все-таки убить этого…

– Не советую думать о побеге, – предостерег офицер, будто

прочитав его мысли. – Дальше внутреннего двора, в лучшем случае, вы не уйдете. На башнях круглые сутки мушкетёры дежурят и

фитили держат сухими. Если вас не застрелят сразу, то ранят, изо-бьют до полусмерти и бросят в яму, а потом всё равно повесят… ну, может быть, обезглавят, как благородного человека.

Генри вздохнул и покачал головой, грустно усмехаясь. Бред!

Средневековый бред! Надо же было так влипнуть! И это он, уроже-нец третьего тысячелетия, которому выпала редкая удача учиться

на опыте предков!.. Без помощи его современников, хорошо знаю-щих и его, и друзей, здесь явно не обошлось. Интересно, кто конкретно все это подстроил? Кому он настолько мешал? Он ни с кем

старался не ссориться, ко всем относиться ровно…

– Тогда вы можете мне сказать… – он запнулся, покусывая

губу, стараясь создать наиболее нейтральную формулировку. – Что

сейчас с королевой Элеонорой?

– О ней позаботились, – уклончиво отвечал тюремщик и пояснил, перехватив обеспокоенный взгляд пленника и заметив, как тот сжал

кулаки: – Она жива и здорова. Скорее всего, сейчас на пути в столицу.

– Но почему тогда меня не отпустят? Если с ней всё в порядке? – Генри почему-то собеседнику не верил, хотя у того не было

никакого резона лгать.

– Потому что вам больше незачем ее сопровождать. К тому же, вы отличный козырь в руках ее противников. Как и ваши друзья.

Они сейчас, так же как и вы, подозревают всех подряд, и в ваших

рядах зреет раскол.

– Что же с ней будет… – пробормотал молодой человек, но

достаточно отчетливо, чтобы тюремщик услышал. Возможно, поэтому офицер принял странный вопрос-утверждение на свой счет и

решил удовлетворить любопытчтво заключенного.

– Конечно, я не обязан вас извещать, – произнес он, пожимая

плечами, – но я скажу: для вас это едва ли что-то изменит. Ее вы-дадут замуж за австрийского наследника.

35

Юлия Каштанова

Генри непонимающе нахмурился: и история, и книги говорили совсем иное.