Второй шанс для Карлин

А где-то у дальней кромки леса метлой орудовал старый дворник, он смахивал пыль, сгребал в кучи опавшие листья и мелкие ветки. Продвигался по вверенной территории не спеша, за пятьдесят лет каждый шаг, каждый взмах превратился в привычку: справа налево, со двора в лес. Травинка к травинке должна прилегать, чтобы продышаться за ночь и встретить утро нового дня без отпечатков вчерашнего.

Глава 2. Вопросы, как стрелы: могут добычу поймать, а могут ранить

Школьный двор. Ночь выпускного. 23.10

Звуки выпускного стихли, только шуршание метлы будоражило школьный двор, и его разбавляли всхлипы Карлин, вжимающейся в шершавый ствол дерева.

– Почему? Почему все уходят? Все отворачиваются, бросают…

Слёзы жгли лавой воспоминаний, Карлин не могла их остановить, она сжимала зубы, выдыхала сквозь них злость и обиды и почувствовала, как внутри головы что-то щёлкнуло, а перед глазами затанцевали искорки. Искорки, которые она научилась вызывать ещё в первый год в Школе и складывать из них воспоминания. Взмахом головы. Как в калейдоскопе: одной из находок исследователей планеты. Карлин так понравилось, как легко менялась картинка внутри этого предмета, даже от лёгкого встряхивания, что без раздумий выбрала его, как основу для первого школьного проекта.

Искры воспоминаний научил её доставать профессор, а складывать из них в образы – звёзды. Сидя как-то вечером на пригорке, Карлин смотрела на небо и вспоминала, как разглядывала похожие искорки, только лёжа на чердаке. Это правда были не звёзды, а кусочки солнца, которое лучами просачивалось сквозь просветы соломенной крыши. Карлин тогда зажмурилась и потрясла головой, отгоняя воспоминание, но, открыв глаза, увидела, как звёзды сложились в очертания её дома и картина начала наполняться деталями.

Запах чая щекотал ноздри любопытной пятилетки Карлин.

– Ммм, он такой вкусный. Мамуль, а как ты выбираешь травы, которые заварить сегодня?

– Наша мама – кудесница, – улыбался папа и целовал руку жены.

Короткая вспышка тогда Карлин наполнила счастьем, и она стала каждый вечер пробовать вызвать снова и снова приятные воспоминания. Но, как и в калейдоскопе, картинки складывались случайно и некоторые напоминали не самые приятные события её жизни.

Семилетка Карлин свернула за дом и увидела, как два мальчика десяти и одиннадцати лет дрались до крови, со злостью, словно зверь лесной и собака. А ведь они с самого детства всё делали вместе.

– Вы чего? – прокричала Карлин. – Вы же друзья? Ну чего вы? Айда камушки покидаем?

Но мальчишки только зашипели.

– Уйди мелочь. Ты ничего не понимаешь. Радуйся, пока тебе не исполнилось десять!

Ну как? Как так могли думать мальчишки? Карлин узнала позже и сказки, в которые она верила рассыпались пеплом обжигающих осознаний.

Карлин выпускница посмотрела на небо, на яркие звёзды.

– Может, хоть вы порадуете меня сегодня? – Она зажмурилась, тряхнула головой и попросила: – Покажите что-то приятное, пожалуйста.

Но слова не помогли, звёзды считали её настроение и сложились в картинку разговора с отцом, после которого мир Карлин перевернулся.

Трещали дрова в печи, Карлин сидела в любимом кресле-качалке, в руках кружка с чаем, травинки кружились, наполняя воздух ароматом спокойствия. Папа сел напротив на мягкий стул, сцепил руки, сжал губы и приготовился начать разговор. Издалека.

– Карлюш, завтра ты перестанешь быть ребёнком, тебе исполнится десять. Завтра ты многое узнаешь о том, как строится взрослая жизнь в поселении. Ещё сегодня ты веришь в сказки, а завтра поймёшь, что многое в них… правда.

– Пап, – прошептала Карлин и оглядела гостиную, где обычно по вечерам вся семья собиралась, – а почему мы одни?

Папа вздохнул. Посвящающий разговор он проводил уже дважды, но именно этот страшил его больше всего.

– Ты всегда задаёшь вопросы. Но… тебе надо научиться… Нет… надо понять… что не всегда ты получишь ответы.

– А почему?

Скрипнула половица – младшие подслушивали. Папа встал со стула подошёл к Карлин, присел на правое колено, прижал ладонями её руки, державшие кружку, и тихо продолжил:

– Давай мы договоримся. Ты меня сейчас молча послушаешь, не будешь перебивать, задавать вопросы, а просто послушаешь.

– Хорошо.

Разговор длился до поздней ночи, но Карлин не клонило в сон, ей открывалась правда о том, почему же те мальчишки дрались, почему разругались соседские брат и сестра. Всё потому, что в поселении следуют древним традициям.

– У каждого в нашем мире есть назначение. Вот у детей до десяти лет просто жить, баловаться, расти и впитывать потоки, которые направляют нам служители священного озера из Оазиса. Эти потоки помогают сформировать в детях то, что поможет им приносить пользу. Всем. Поселению и Богатеям. Ведь если мы не будем направлять к ним результаты наших трудов, то они не смогут сдерживать катастрофы. Озеро всё слышит, всё знает. Почему думаешь иногда идёт просто дождь, а иногда с ураганом? Это чьи-то мысли услышали и сразу же наказали, но не только того, кто что-то замыслил, а всех.

– То есть если я сломаю свою игрушку, то накажут не только меня, но и всех девочек в поселении?

– Ну, кукла – это всего лишь твоя игрушка, за неё Озеро не накажет, но ты всё правильно поняла. Мы в поселении едины. Да, у нас есть дом, наш дом, а вот всё остальное общее. Помнишь, гроза спалила сарай у дяди Ири.

Карлин кивнула, папа отпустил её руки и поменял опорное колено, а Карлин отхлебнула остывший чай.

– Но у нас нет разделения, это не его сарай сгорел, а поселения, и на собрании со старостой мы решили, какая постройка лучше подойдёт под хранение овощей, за которые отвечает дядя Ири.

– Отдали нашу, где раньше птички жили. – Карлин провела пальцем по краю кружки. – Знаешь, а мне сгоревший нравится больше, мы там столько игр придумали.

Папа от этих слов немного расслабился, плечи его опустились, он сменил позу, сел на пятую точку, обнял свои ноги и положил подбородок на колени. И словно отпустил какую-то нить, потому что Карлин тут же задала вопрос.

– Пап, а почему бывшие друзья дерутся? Или брат с сестрой ругаются, да так злобно, словно чужие.