Второй шанс для попаданки

— Хватит с меня Маркуса, — Милана вздохнула и отвела взгляд, — мы виделись с ним во время моей практики. Пора прощаться с детством.

Понятно. Что-то между ними произошло, но копать дальше я не стала.

— Ну и правильно, отпусти его и заведи парня, который будет тебя ценить и на руках носить.

 Больше мы к теме «как я провёл лето» не возвращались. С завтрашнего дня начинается учёба, пора переключаться.

Вот только как бы я себя ни настраивала, вопреки всему весь вечер думала о Лукасе и о наших отношениях. То, что между нами в последнее время искрило, я понимала и ощущала, но что будет дальше? Может, через месяц без ежедневных прогулок всё сойдёт на нет? Ведь рядом с ним осталась зубастая вампирша. Стоит ли мне писать ему первой и что именно? А ещё нет-нет, да и закрадывалась мысль, что я, возможно, смогла бы помочь ему с резервом. Эта идея меня посещала давно, но всё время что-то мешало её развить.

Мне-то не жалко, но как это сделать? Вот, если бы он поцеловал меня не перед отъездом, а раньше, может быть, дело до этого бы дошло само собой, а теперь как быть? Приехать на зимних каникулах и броситься на шею? А вдруг он к тому времени забудет, как меня зовут? Или, может, приехать и сказать: «Лукас! Я могу делиться магической энергией, потому что, вероятно, во мне течёт кровь демонов, давай переспим?» Вообще шикарный план! Он пошлёт меня лесом, ибо демоноборец, а может, и не пошлёт, а тоже будет использовать как зарядное устройство. Как же всё запутано у меня! В конце концов, решила не форсировать события, жил же он десять лет без полного резерва, до нового года потерпит, а там война план покажет, как говаривала моя матушка.

Пока я размышляла, что написать и делать ли это вообще, Лукас дал о себе знать первым.

Л: Привет, как добралась? Готова грызть гранит науки?

Сначала я станцевала зажигательный танец индейцев, потом ответила.

Я: Добралась без приключений. Не могу собрать себя в кучу и настроиться на учёбу.

Л: Ты можешь разговаривать? Давай я тебя наберу?

Я: Могу, набирай.

Вот так и началось наше удалённое общение. Я предпочитала иллюзий не строить, понимала, что там скучно, а со мной он, пожалуй, с единственной хорошо общался за последние годы. Это мне нисколечко не мешало каждый раз ждать его сообщений и звонков, вопреки всем крамольным мыслям.

На втором курсе прибавились занятия по бытовой магии и по основам управления стихиями. Материал давали сложный, хочешь не хочешь, вливаться в учебный процесс пришлось. Наши элитники на втором году обучения стали к своим общажникам заметно добрее, привыкли, наверное, да и на первый курс поступили новые жертвы.

С ректором мы пробовали учиться воздействию на мысли, очень осторожно и аккуратно, начав с простейших приказов, тренируясь на муляжах.

Моей отдушиной был Лукас, мы разговаривали почти каждый вечер перед сном, казалось бы, что ещё для счастья надо? Но мне этого не хватало, однако он не заводил разговоров о поцелуе, чувствах, планах на будущую встречу, а меня волновал вопрос, как там поживает Изабелла и насколько они близки?

Чувство неудовлетворённости нещадно меня глодало, и недели через три я не выдержала.

— Лукас, а как там поживает Изабелла? Ты ведь, наверное, с ней теперь гуляешь? — Вот не умею я ходить вокруг да около.

Лукас рассмеялся в трубку, как-то понимающе рассмеялся, типа, знаю я, что тебя на самом деле волнует.

— Стефа, мне теперь не нужны сопровождающие на прогулках. Меня перевели в общий корпус и даже в посёлок выпускают. Разве я тебе не говорил? Мы с ней не видимся.

Говорил, конечно, что перевели, и про прогулки, я могла догадаться, но как иначе разъяснить интересующий меня вопрос, если не прикинуться дурочкой?

— Как твой резерв? Помогают процедуры? — перевела я тему.

— Чуть лучше, чем последние десять лет. — Тема была неудачная, явно болезненная. Правда дурочка я какая-то, раз её подняла.

Ведь про резерв я тоже знала, звонила Здравому, но с Лукасом теряла весь свой разум и порой несла полную чушь.

В том, что к Лукасу я испытываю самую сильную, самую крышесносящую влюблённость за все свои прожитые годы, я уже не сомневалась, но вот что движет им, понятия не имела, и он не спешил давать подсказки. Почему-то в последнее время вспоминался Шекспир и его Дездемона с бессмертным: «Она его за муки полюбила…» — только вот у Шекспира всё закончилось плохо. Не хотелось бы и дальше его вспоминать.

В ноябре нас свозили на экскурсии в «Молот Сильнейших» и « Непробиваемый Щит». В Арагардене находились только головные офисы корпораций, а производственные цеха и лаборатории располагались в пригороде. Сначала мы посетили «Щит».

На портальной площади столицы весь курс погрузили в магический автобус, оказывается, бывают тут и они, и по специально выделенному воздушному коридору, подвезли к воротам завода. Встречал нас заведующий производством главмаг Иннокентий Обережный. Честно сказать, я выдохнула. Встречаться с Демианом не было ни малейшего желания. Просто не представляла, о чём нам говорить? По обрывкам разговоров Каролины, я знала, что они с супругой ждут наследника. Вот и славно, я очень надеялась, что он про меня забыл.

Производство щитов на меня впечатления не произвело.

— В этой исследовательской лаборатории маги-учёные разрабатывают новые плетения, — рассказывал нам Иннокентий, — а затем наполняют их разной магической энергией.

— Имеете в виду магию разных рас? — задал кто-то из студентов вопрос.

— Совершенно верно. А затем в экспериментальных лабораториях проводят испытания, пройдёмте туда.

Мы осмотрели всё, дошли и до цехов, где производили сами щиты, которые были всевозможных размеров: от крошечных гвоздиков в уши до огромных ворот, расписанных теми самими рунами.

Одним словом, тут велась кропотливая работа, которую я всю жизнь терпеть не могла. Я всегда стремилась общаться с людьми, помогать им. Работа с неодушевлёнными предметами меня угнетала. Хотя из этой экскурсии я вынесла для себя много интересного и важного: корпорация создавала или пыталась создавать универсальные щиты. К примеру, я, ментальный маг, смогу выставить только сильный ментальный щит, который и закроет меня только от определённого вида атак. А маг с сильным стихийным даром огня создаст вокруг себя огненный и не сможет им оградиться, допустим, от сильного водника или менталиста, ну и так далее. Корпорация Обережных собирала у себя разнообразно одарённых магов, чтобы создавать и напитывать их силой щиты на любой случай.

Вечером в разговоре с Лукасом я рассказала об экскурсии и спросила о его татуировках, уж очень они похожи небыли на простые украшения.

— Ты права. Это щиты, но сейчас они бесполезны.

— Почему?

— Руны питаются за счёт резерва: чем сильнее маг, тем крепче щиты.

Я задумалась. Выходит, Демиан мне врал, и защита на Даньке не выстоит? У него же нет резерва, за счёт чего ей подпитываться? О чём и спросила у Лукаса.

— Стоит, но слабая, — утешил меня генерал. — Для жизни на Земле вполне сойдет ещё лет на десять.

— Но за счёт чего?

— Обережный влил туда свою силу. Магонцам так не делают, но землянам подходит.

— Демиан сказал, что мой сын, скорее всего, тоже окажется диким.

— Ты спала с Обережным? — Сколько мне, говорите, лет? Пятьдесят один? Как не умела я фильтровать базар в пять, так и сейчас выдаю всё, что на уме.

— Это важно? Имеет значение? — Лучшая защита — это нападение. Я повысила тон.

— Воу-воу, я просто спросил. Успокойся, мне всё равно. — То, что ему всё равно, мне, к слову, тоже не понравилось. — Если твой сын дикий, а я склонен доверять мнению Обережного в этом вопросе, щитов хватит лет на тридцать за счёт подпитки его пока не пробудившейся, но пульсирующей силы.