Второй шанс для предателя. Понять? Простить? Начать сначала?

Она пошатнулась, так и не закончив фразу — слишком резко закружилась голова. Стоящая рядом Анжела среагировала даже быстрее Тараса.

Приобняв за талию, прижала ее к себе, удерживая тем самым от падения.

— Тише, девочка! — произнесла с тревогой в голосе. — Не изводи себя! Ты слишком переволновалась. Ты морально истощена! Уверена, что хочешь…

— Да!

— Стясь, — задумчиво буркнул Мишка. — Одно дело знать, другое — видеть.

— Лучше горькая правда, Миш, — напряженно отозвалась она, освобождаясь из Анжелкиных рук. — Лучше горькая правда…

Вопросов больше не было. И попыток отговорить ее, тоже. Ваня молча подошел к подъезду, поколдовал с домофоном и дверь распахнулась.

— Раз так, — подытожил друг, жестом приглашая присутствующих войти внутрь. — То не будем терять время. Сейчас… каждая секунда на счету.

Собрав в кулак все свое мужество, Стася вошла в подъезд первой.

Вызвала лифт, выбрала нужный этаж и уже спустя считанные секунды их компания стояла у нужной двери, ожидая от Стаси дальнейших действий.

Правда рассредоточились по площадке так, чтобы в глазок никого из них видно не было. Немея от страха и волнения, заледеневшими и жутко дрожащими пальцами Стася нажала на звонок. Сердце так отчаянно и надрывно грохотало в груди, что причиняло реальную боль. Физическую.

Гул в ушах заглушал все посторонние звуки. Однако щелчок отпирающейся двери она услышала. В гнетущей тишине он ощущался раскатами грома.

Будто в замедленной съемке Стася наблюдала за тем, как эта самая дверь широко распахивается, а на пороге ее встречает… блондинка в сексуальном комплекте нижнего белья. С чулками и подвязками — все, как полагается.

Шикарная девка — глупо отрицать. Красивая. Ухоженная. Лощеная.

Брезгливо и надменно разглядывая Стасю, она триумфально улыбалась.

— Пришла, значит? — пропела томно. — Извини… ты немного не вовремя!

Ощущая себя разъяренной фурией, готовой размазать эту дамочку по стенке в любой момент, Стася тоже холодно улыбнулась и иронично хмыкнула:

— Почему же? Мы как раз-таки вовремя!

Она решительно шагнула внутрь, вынуждая хозяйку квартиры испуганно попятиться назад и настороженно уточнить:

— Мы? Кто это, мы?

Не сговариваясь, все друзья вышли из своего укрытия. Показались на глаза этой высокомерной дряни. С неким извращенным удовольствием Стася наблюдала за тем, как наглая улыбка испаряется с ее лица. Как на смену издевкам и дерзости приходит растерянность, недоумение и искренний страх.

— Вы ко такие? — взвизгнула красотка. — Пошли вон! Убирайтесь!

Ответом ей служила захлопнутая входная дверь. Захлопнутая… изнутри.

Сорвавшись с места, блондинка помчалась внутрь квартиры с диким воплем:

— Ян, там…

Дальнейших ее слов Стася не слышала. Задохнулась от острой боли за грудиной, услышав имя мужа. Любимое. Родное. Сакральное для нее имя.

Не чувствуя земли под ногами, не чувствуя ничего, кроме своего остервенело стучащего сердца, Стася последовала за ней. Очевидно, в гостиную. И лишь чудом не грохнулась в обморок, увидев его — самого близкого человека. Скрестив руки на груди, Ян стоял у окна. Услышав вопли блондинки, обернулся. Скользнул по ней мимолетным взглядом и прогромыхал:

— Какого черта? Ты на хрена разде…

И тут он заметил ее. Стасю, вошедшую следом за его полуголой пассией.

Что ж… таким испуганным, ошарашенным и бледным она видела Яна впервые. Тяжело дыша, он скривился, будто от невыносимой боли.

«Разве это боль?» — подумала Стася, осознав наконец произошедшее.

В полной мере. Без прикрас. Без иллюзий и розовых очков. Реальность обрушилась на нее многотонным булыжником. Ломая кости. Разрывая плоть.

«Все правда! Правда! Он предал меня! Он мне… изменяет!»

Ей хотелось рухнуть на колени и верещать, надрывая глотку. Срывая голос.

А еще сильнее хотелось растерзать мужа. Испепелить его заживо. Дотла.

С трудом переставляя ноги, Стася медленно приблизилась к Яну.

Все еще потерянному. Все еще заторможенному и оцепеневшему.

Едва сдерживаясь от рыданий, она расплылась в улыбке и поинтересовалась:

— Ну, что? Натрахался, любимый? Вдоволь натрахался?

Ян яростно стиснул зубы. И кулаки. Воздух со свистом покинул его легкие.

Он ничего не отрицал. И оправдаться не пытался. Поднял руку, намереваясь прикоснуться к ней, но тут же безвольно уронил ее. Затем тихо простонал:

— Стася! Послушай…

Она не собиралась слушать. Не собиралась позволять ему и дальше делать из себя дуру. Ее трясло. Лихорадило. Буквально осатанев от боли, Стася ударила Яна. Сильно. Яростно. Кулаком по лицу. Так, как он сам научил ее однажды в целях самообороны. Царапая собственные костяшки о его зубы. Вкладывая в удар всю свою ненависть. Отчаяние, обиду и злость.

Ян не ожидал подобного. Она застигла его врасплох. От удара он по инерции запрокинул голову назад, пошатнулся, споткнулся о журнальный стол, не удержал равновесие и в конечном итоге… с грохотом рухнул на колени. Рассмеялся. Зашелся в приступе сиплого смеха. Гогота, далекого от адекватного. В ту же секунду его любовница-блондинка завизжала от ужаса.

Очевидно, за него так сильно перепугалась, что на ультразвук перешла.

И это послужило спусковым крючком для Анжелки.

— Закрой свою пасть, шлюха заразная! — завопила она, кинувшись к ней. — Ты следующая, мразь! Ты у нас навсегда запомнишь, как чужим мужьям дырки свои помойные подставлять!

Подруга от души мутузила блондинку и так умело за волосы ее таскала, что та верещала от боли и страха не своим голосом. Беспристрастно наблюдая за этой… расправой, Стася все же остановила Анжелу, холодно пояснив:

— Оставь ее! Она мне в любви не признавалась, и клятв верности не давала!

Не сразу, но Крюкова прислушалась к ее просьбе. Отпустила рыдающую блондинку, но далеко от нее не отходила. Любовница мужа с ногами забралась на диван и забилась в угол. Ошалевшая и перепуганная.

А Ян… будто не замечал ничего, происходящего вокруг. Он словно в ступор впал, размышляя над чем-то. А потом, посмотрев на Стасю, твердо произнес:

— Отличный удар, малышка. Я хорошо тебя обучил.

— Лучше бы ты себя обучил, — шепнула она, сморгнув слезы. — Верности и преданности. Чтобы не пихать свой член куда попало, ублюдок заразный!

Сплюнув кровь, Ян утерся. Превозмогая боль, попытался подняться.

Друзья не позволили. Посчитав его действия агрессивными, Мишка и Тарас скрутили Яна, удерживая на месте. Тогда он дернулся, словно тигр в цепях.