Второй шанс

– Пока что окончательно не решена проблема энергопотребления. Вы знаете, что мозг потребляет всего 25 Ватт? Так вот, чтобы поддерживать матрицу в рабочем состоянии в виде смоделированных узлов, потребуется около 50 Мегаватт. В два миллиона раз больше. Нельзя не оценить, насколько матушка природа искуснее нас по части проектирования эргономичных механизмов. И однако подобные мощности доступны уже сейчас в ряде индустрий: игровой, во всякого рода профессиональном моделировании (например, погоды), везде, где задействованы суперкомпьютеры. А в ближайшем будущем их, несомненно, будет гораздо больше.

– И я смогу поговорить сам с собой?

– В некотором будущем – вероятно, да. Хотите попробовать? А если вы выберете нашу компанию для инвестирования, то мы также будем хранить ваш скан и периодически предлагать вам новые способы использовать его. Вы водите машину?

– Да, припаркован внизу.

– Хотите посмотреть уровень вашего навыка по сравнению с другими нашими образцами?

– Вы предлагаете просканировать мою голову?

– Это не страшно, уверяю вас. И гарантированно безопасно. Сканирование прошли уже тысячи людей.

– Сколько тысяч?

– Около десяти тысяч человек.

– И что вы делаете со сканами?

– Мы исследуем их, собираем статистику, сравниваем, пытаемся получить отдельные деревья навыков, которые можно будет использовать в качестве первых образцов естественным образом выращенных нейронных сетей для широкого применения. В нашем центре написано уже несколько сотен научных работ по биологии и кибернетике, вышедших в рецензируемых научных журналах.

– Рэнди, но моя копия внутри компьютера… она что-нибудь чувствует?

– Она что-то почувствует при двух условиях: если ее запустить целиком, для чего потребуется 50 Мегаватт энергии, а также создать для нее какое-то пространство, в рамках которого модель сможет себя осознавать, соотносить с чем-то. Наконец, ей нужно тело, потому что это единственный способ, которым мы, люди, взаимодействуем с окружающим пространством. В нашем проекте работа идёт в основном с записанной, но не воспроизводящейся информацией, за исключением некоторых случаев тестирования.

– Ясно.

Честно говоря, проходить сканирование мне было слегка боязно. Но дядя всегда говорит, что нужно обязательно досконально знать, во что ты собираешься вкладываться. А насчет прибыли с такого дела – тут и сомнений нет: размах грандиозный. От открывавшихся горизонтов перехватывало дыхание.

– Ну давайте, – сказал я. – А про инвестиции расскажете?

– Будет выход на IPO, но доля в 15 % открыта для приобретения надежными заинтересованными людьми, такими, как ваш дядюшка, и некоторыми другими персонами, инвестирующими на рынке высоких технологий. Собственно, большая часть уже продана. Контрольный пакет сохраняет за собой владелец. Вам потом Жанна расскажет подробнее.

В сканере было тесно и как-то неприятно. Я раньше совершенно не замечал за собой клаустрофобии, а тут круглые ровные стены почему-то давили. Зато я помнил, что в кино МРТ всегда работал со странным грохотом, этот же аппарат громыхнул несколько раз, а потом затих и дальше почти все время работал бесшумно.

Рэнди не умолкал ни на секунду. Он называл слова, а я должен был их повторять, и в моей голове на экране что-то зажигалось, а компьютеры фиксировали эту информацию.

– Стив, не волнуйтесь, – сказал Рэнди в самом начале процедуры. – Сканирование мы проводим максимально бережным способом. Самые новые и самые хрупкие нейронные связи вообще не будут затрагиваться, хотя и это было бы абсолютно безопасно. Ваша запись будет хранить воспоминания только до вчерашнего дня.

Я лежал и думал о перспективах. Это, конечно, не бессмертие. Черт его знает, насколько комфортно можно себя чувствовать, став компьютерной программой. Но главное – это ведь буду не я. Я сам ничего не узнаю и не почувствую. Но, с другой стороны, все не так: это буду именно я! Кто же еще? Я попробовал представить себя внутри программы и позорно сдался через минуту.

Через полчаса Рэнди показывал мне модель. Это оказалась совершенно бесконечная паутина точек и линий, размером, по-моему, с нашу галактику. Мне это напомнило плавный переход гугл-карты: от общего вида планеты – к фотографиям городов, на которых видно машины и людей, только в тысячи раз длиннее. Трудно было поверить, что такую прорву информации можно оживить электрическим импульсом и превратить во что-то осмысленное. Зато мой водительский навык оказался в 10 % лучших! Рэнди сказал, что, не задавая вопросов, готов был бы сесть в машину, которой управляет кластер из нескольких миллионов звезд, которые он каким-то образом выделил в галактике моего мозга.

Через час я сидел в кабинете у Жанны, и мы обсуждали сделку. Я мог прямо сейчас купить примерно 2,9 % акций за 9,8 миллионов долларов. Дядя прикидывал рост по результатам IPO минимум в три раза. Я не собирался покупать все, к тому же таких денег у меня все равно не было. Зато была доля капитала, оставленная отцом. Сговорились на 1,1 % за 3 миллиона.

Потом я читал бумаги. Здесь было множество научных терминов и деталей, в которые надо было вникать. Рэнди терпеливо разъяснил мне все, что только смог, но длинные формулировки мешали сосредоточиться на смысле.

Пискнул телефон. Я глянул на экран, увидел, что это Яна, и решил посмотреть попозже, когда закончу с бумагами. Некоторое время я мутным взором глядел на предложение: «Компания принимает на себя обязанности по обеспечению сохранности цифровой модели Заказчика посредством хранения ее в формате TTLC на цифровых электронных носителях, позволяющих производить чтение со скоростью до 2 петабайт в секунду. См. приложение 9.»

Заглянул Рэнди.

– Как у вас идут дела?

– Спасибо, все хорошо.

– Кофе?

– Если можно.

Я вспомнил, что в янином сообщении была прикреплена фотография, достал телефон, открыл сообщение и… забыл обо всем на свете.

Как всегда, вид ее обнаженной кожи вызвал легкий электрический разряд, пробежавший вдоль хребта. И когда Рэнди вернулся с чашкой кофе на блюдце, я с трудом сдержал резкое движение, и нелепейшим образом сунул включенный телефон в карман брюк.

Потом мы пили кофе. А потом я вернулся к бумагам, хотя сил читать всю эту научную хрень уже не было, и я пролистнул до той части, где было самое важное – финансы.

Вскоре я вышел из офиса «Фолькстек» и отправился в центр. На сегодня у меня есть еще одно дело. В кармане лежал буклет ювелирного магазина – победитель небольшого забега, в ходе которого четверо его собратьев оказались в корзине для бумаг. Потом Яна чуть их там не застукала и пришлось внезапно выносить мусор, отчего Яна стала подозрительной: прежде я такого на ее памяти не вытворял.

Глава 6

В таверне мне потом рассказали, что я выл у реки примерно час. Олли, исполнявший роль единственного блюстителя правопорядка на полставки (вторая половина приходилась на алкогольный бизнес), собирался меня пристрелить. Но потом я выть перестал, и он мне тогда налил. Я выпил, и – о великое чудо из чудес! – опьянение действовало, и действовало очень похоже на родной мой мир, где я пил с моей Яной. И я рыдал и пил. И пропил волчью шкуру, рыбу, кремень и огниво, лук и стрелы, а потом уснул. Лук и стрелы мне хозяин вернул потом, сжалился. И я, когда проснулся, немедленно попытался пропить их снова. Но хозяин сказал, что сегодня я, если выпью, начну бузить, и правоохранитель в нем не разрешает больше продавать мне алкоголь.