Второй шанс

— Мне кажется или Вив действительно… злится, когда видит тебя?

Нина продолжает звенеть ложкой в кружке, по, видимо, громкий звук начинает раздражать и ее, потому что она вынимает ложку и держит се на весу.

— Да, — говорит она, — можно и так сказать.

Я сижу молча в ожидании продолжения, но Нина держит перед собой ложку и не произносит больше ни слова. Мне снова вспоминается, как Вив балансировала на краю трибуны, раскинув руки в стороны и глядя на меня бешеными глазами.

— Иногда она ведет себя опрометчиво, — говорю я.

— А что, разве она не была такой?

— Прежде, чем умерла? Да, была, но не до такой степени.

Я обдумываю дальнейшие слова, пытаясь понять, как объяснить Нине разницу между той Вив, которую знал я, и той, которую знает она.

— Она всегда была бесшабашной, но все это было скорее для смеха. А здесь она другая.

— В каком смысле?

Лицо Нины напоминает непроницаемую маску — это ужасно раздражает. На лице Вив всегда отражается все, что она в данный момент испытывает. По крайней мере можно понять, что она думает, хотя не всегда ясно почему. Понятно, что Нина никогда не скажет мне, что она в действительности думает о Вив, но мне было бы легче, если бы я мог понять хотя бы примерное направление ее мыслей. Но как бы внимательно я ни всматривался, ее лицо даже не дрогнуло.

— Сегодня я боялся, что она причинит себе вред.

— Вред? — спрашивает Нина, вскидывая глаза на меня. — Сама себе?

— Я не знал даже, что и подумать, Нина. Вив — моя Вив — никогда так себя не вела.

Я произнес это вслух и теперь чувствую, что меня вот-вот стошнит.

— А что именно она сделала? — спрашивает Нина напряженным голосом.

Я машу рукой, давая понять, что это не важно, и ставлю локоть на стол.

— Не имеет значения, что она сделала. Сейчас с ней все в порядке. Понимаешь, я просто хотел узнать, что происходит между вами?

Нина, прищурившись, смотрит на меня.

— А почему ты решил, что между нами что-то происходит?

— Какой смысл задавать этот вопрос мне, если я только что здесь появился? — спрашиваю я, нервно проводя рукой по волосам. — Ты не можешь просто сказать мне, почему она на тебя злится? А то мне уже начинает казаться, что Вив чувствует, даже когда я просто думаю о тебе.

— Ей никогда не нравилась наша… дружба, — с трудом произносит Нина.

Я сжимаю зубы, стараясь отогнать воспоминание, которое посещает меня снова и снова — о том, как Вив чуть было не упала с большой высоты. Она разозлилась, стоило мне просто упомянуть имя Нины. В ее глазах было такое отчаяние. А я так боялся, что она упадет — каждая клеточка моего тела кричала о ее спасении. Я закрываю глаза. Если я открою их, то снова увижу себя стоящим в темноте на верхнем ярусе трибун — или в машине перед аварией — под черным небом, грозящим проглотить нас обоих. Сижу, прислушиваясь к своему учащенному дыханию и шуму крови в ушах.

— Кам?

Почувствовав на своей руке теплую ладонь Нины, я подскакиваю от неожиданности и открываю глаза. В кухне тепло и уютно, горит яркий свет. Нина смотрит на меня с сочувствием. Я разжимаю судорожно сжатые кулаки и смотрю на нее. Нина отвечает мне легкой улыбкой. Неожиданно я чувствую в душе какой-то слабый отклик.

— Вив… — говорит Нина, хмурясь, — у нее немного неуравновешенная психика.

— А разве у нас лучше?? — спрашиваю я, смеясь и протирая глаза.

— Я немного не то имела в виду.

— Да, понимаю, я тоже не могу это объяснить, — говорю я, чувствуя себя глупо. Однако зародившееся в душе призрачное чувство благодарности не оставляет меня. Подняв руку, я кладу ладонь поверх ее руки, не касаясь. — Иногда я просто не понимаю, что она сделает в следующую секунду.

— Да, что-то в этом роде,

— Но с тобой все не так.

Нина краснеет, но не делает попытки отстраниться. Опасливо глядя то на свою руку, то на мою, она касается меня. Чувство, зародившееся в моей груди, постепенно растет и расширяется, и я начинаю бояться его, поняв, что это не простая благодарность. Мне тяжело дышать — я осознаю, кто передо мной, — и так быть не должно. Хочу убрать руку, но Нина поглаживает меня так нежно, так успокаивающе, что я вспоминаю… мы лучшие друзья. Разве не может быть в моей жизни для нее особого места? Ведь она никак не конкурирует с Вив? Размышляя об этом, я понимаю: так, видимо, решил и тот, другой Камден. Все это кажется мне весьма достоверным ровно до того момента, пока Нина, подойдя вплотную, не целует меня в губы.

Повинуясь инстинкту, я отвечаю ей, и мы целуемся, закрыв глаза. В течение какого-то времени я не ощущаю никакого противоречия в том, что мы делаем. Даже когда рассудок, включившись, начинает предостерегать меня, я инстинктивно продолжаю прижиматься к Нине. Открыв глаза, я вижу ее руку, лежащую на моей щеке, и закрытые глаза. Ей хорошо, и она не хочет прерываться.

Мне становится страшно, и я резко отодвигаюсь назад вместе с креслом.

Нина, покачиваясь, стоит напротив. Ее щеки пылают. Уронив кресло, я поднимаюсь на ноги.

— Боже… прости меня…

— Не надо.

— Кам… я…

— Прекрати! — кричу я, отворачиваясь. Не могу смотреть на нее, не могу даже думать. Мы говорили о Вив, а потом она… что же я наделал? Почувствовав вкус ее губ на своих губах, я поспешно вытираю рот рукавом. — Ты не хотела говорить мне, что Вив жива, помнишь? Она пыталась предупредить меня, что ты сумасшедшая.

— Что? — бледнея, спрашивает Нина.

— Она сказала, что…

Я устремляюсь к выходу, и Нина бросается за мной.

— Кам! — кричит Нина. — Кам!

Я разворачиваюсь на ходу.

— Слушай, я не знаю, какие грязные отношения были у тебя с тем, другим парнем, но не ты моя любимая девушка, а Вив.

Услышав это, Нина чуть не падает, как будто я ударил ее.

— Кам, прошу тебя… — шепчет она.

— Прекрати! Какие бы мерзкие фантазии тебя ни посещали, держи их при себе!

Я распахиваю входную дверь с такой силой, что она ударяет по стене.

— Ты прав насчет Вив, она опасна! — кричит мне вдогонку Нина, стоя на крыльце. — Еще не поздно, ты можешь все это прекратить. Он бы мне поверил…

Я бегу прочь сломя голову, и ее голос постепенно затихает вдали.

Глава двадцать седьмая

Я снова вижу тот дурацкий сон, от которого не мог избавиться два месяца. Все то же самое — хаос после аварии, огонь внутри машины, только теперь мы с Вив стоим рядом у раскрытой дверцы. Она смотрит на разбитую машину испуганными глазами, а потом, повернувшись ко мне, улыбается. Я обнимаю ее, но неожиданно понимаю, что в моих руках уже не Вив, а Нина. Вив стоит рядом.

Увидев Нину, она падает с высоты, как это было на трибунах. Я отталкиваю Нину в сторону и прыгаю вперед, чтобы удержать Вив, но хватаюсь руками за воздух — и лечу куда-то во тьму.

Один.

Проснувшись в холодном поту, прислушиваюсь к оглушительному биению сердца. Я даже двинуться не могу — так бывало во время матчей, когда на грудь садился кто-то из нападающих команды противника.

Сон продолжает крутиться в голове и переметается с реальностью в такой запутанный клубок, что мне приходится напряженно вспоминать, точно ли я оставил Вив вчера в ее спальне. Сев в постели и заглянув на стол, где стоит будильник, узнаю время — три часа двадцать шесть минут. Раннее утро. Вытерев потное лицо салфеткой, вспоминаю, что мы с Ниной вчера целовались, и в ужасе падаю обратно на подушку. Я бы отдал все что угодно, лишь бы этого не было или хотя бы была возможность отмотать время назад и прервать поцелуй раньше, чем я это сделал. Я почистил зубы и долго полоскал горло, придя домой, но на всякий случай я еще и еще раз провожу по губам рукой, как будто на них могло остаться что-то уличающее меня… и что может заметить Вив.