Вторжение (Крестом и булатом - 1)

За четкую организацию спасательных работ и за личное мужество.

Что же до погибшего экипажа...

Все бывает. Служба на подводном флоте - не синекура. От аварии не застрахован никто. А документы, подтверждающие отсутствие вины .адмирала, давно готовы. И никто никогда не докажет, что Зотов знал. об истинной причине трагедии, знал с первой миты.

Свидетели уже мертвы.

Капитан "Адмирала Молотобойцева" будет молчать. Показания кренометра авианесущего крейсера, по которым можно было доказать факт тарана, стерты, на прибор поставлена новая лента. И вскорости корабль-убийца сам налетит на камни.

Случайно.

И отправится в сухой док, где ему поправят немного помятое днище. Никто ничего не заподозрит. На флоте многое бывает, в том числе и неудачный маневр. Особенно при преследовании вторгшегося в территориальные воды объекта...

Зотов повернулся к оператору, с трудом удерживающему на плече тяжеленную камеру.

– Я виноват, - трагическим голосом начал адмирал и с удовлетворением отметил, что на глаза навернулись почти искренние слезы.
– Я не смог спасти сто восемнадцать жизней. Я сделал все возможное, но не смог. Извините меня... Я понимаю, что никакие слова утешения не помогут матерям и вдовам пережить это горе...

Корреспондент, который целую неделю был в гуще событий и гнал свои репортажи прямо с борта крейсера, стиснул зубы и отвернулся.

В отличие от Зотова, журналист плакал по-настоящему.

* * *

Рокотов запрокинул голову и уставился на расселину, наискосок прорезающую почти вертикальный склон горы. Кто-то из казаков присвистнул.

– И как мы тут пройдем?
– поинтересовался Рудометов.

– Молча, - Филонов спокойно затушил окурок о подошву десантного сапога.

– Может, лучше обойти?
– неуверенно предложил Веселовский.

– Кому охота намотать лишних сорок километров, тот пущай идет.
– Никита с деловым видом достал из рюкзака моток тонкого троса.
– Заодно с чичиками повоюете. Их и слева, и справа в избытке... А здесь нас никто караулить не будет.

– Ночь скоро. Как мы в темноте-то полезем?
– Туманишвили посмотрел на Влада, будто ища в нем поддержку.

– Ночью вертухи не летают, - экс-браконьер закрепил на поясе хромированный карабин.
– А лезть... Один черт - что днем, что ночью. Это снизу страшно, горушка огроменной кажется. На самом деле забраться можно.

– Покорение пика независимого чеченца,- Рокотов перевесил "Грозу" за спину.
– Не сорвется никто?

– Если в связке идти, то нет. Главное - без паники. Я тут сто раз ходил. И ничего, жив пока, - бодро заявил Никита.

– Тогда веди, - Владислав встал рядом с бывшим браконьером.
– Как привязываемся?..

ДЕМИЛОГ

13 августа 2000 г. 23:45 по Москве. Баренцево море, глубина 97 метров. Атомный подводный ракетоносец "Мценск". Восьмой отсек.

– Давление?
– спросил капитан-лейтенант Дмитрий Кругликов.

Боцман оглянулся на фосфоресцирующую шкалу манометра, закрепленного в углу отсека.

– Четыре и восемь...

– Терпимо. За сутки поднялось всего на три десятых,- при свете фонарика-"жужжалки", который держал мичман Семенов, Кругликов аккуратно вписал цифры в блокнот.- Прорвемся...

Из двадцати восьми человек, запертых в кормовых отсеках лодки, он был самым старшим по званию. Хотя и не самым старшим по возрасту.

В тот момент, когда корпус всплывающего в аварийном режиме "Мценска" потряс страшный удар, Дмитрий находился на своем боевом посту в седьмом отсеке. Он чудом увернулся от вылетевшего из гнезда электронного блока, перекатился по узкому проходу и тем самым спас себя от рухнувшей прямо на операторское место стальной конструкции, на которой крепились ящики с запчастями.

Последовавшую за первым ударом серию толчков, когда атомный крейсер колотило о борт "Адмирала Молотобойцева", а капитан отдавал по внутренней громкой связи последние приказы членам экипажа, Кругликов переждал в аппендиксе возле переходного люка в шестой отсек.

И, едва субмарина врезалась в глинистое дно и остановилась, бросился в корму, где заискрили и вспыхнули силовые кабели. На тушение пожара ушло минут двадцать. Потом через пробитые трубопроводы седьмого отсека внезапно хлынула вода, и пришлось забаррикадироваться в восьмом и девятом. Вместе с телами трех погибших офицеров, убитых обломками оборудования еще в самом начале катастрофы.

Из всего экипажа в живых осталось двадцать восемь человек. Капитан-лейтенант Кругликов, семеро мичманов и двадцать матросов, из которых одиннадцать были срочниками.

Их попытки вручную отвернуть вентили экстренной продувки балластных цистерн потерпели неудачу. Конструкторы санкт-петербургского ЦКБ, спроектировавшие крейсер, не предусмотрели варианта полного обесточивания лодки и оснастили АПРК лишь электроуправлением подачи воздуха. Механические штурвалы остались только для систем внутренней циркуляции, чем моряки и воспользовались, время от времени вентилируя отсеки техническим воздухом из баллонов высокого давления. В принципе, если судить по инструкциям, этот запас воздуха не был предназначен для дыхания, но в критической ситуации иного выхода не существовало.

Через сутки все моряки осознали, что на самом деле их атомный крейсер представляет собой не "корабль двадцать первого века", о чем им с придыханием рассказывали инженеры-проектировщики, регулярно приезжавшие с инспекцией на лодку, а самый настоящий плавучий гроб.

Таран "Мценска" тяжелым надводным кораблем мгновенно выявил все недочеты и откровенную халтуру, допущенные сотрудниками ЦКБ. От удара в нос накрылась вся сеть трубопроводов воздуха высокого давления по обоим бортам, хотя она должна была являть собой несколько совершенно автономных систем. Закоротило все электропитание, в целях экономии замкнутое на единый силовой кабель. Сдвинулся с основания переходной колодец аварийного люка, изготовленный из титана негодной толщины. В девятый отсек, должный служить морякам убежищем при аварии даже на предельной глубине в шестьсот метров, начала поступать вода сквозь сальники валов, пущенных в тех местах, где их не должно быть из соображений безопасности.

Центральное Конструкторское Бюро, оставшееся после развала СССР монополистом на рынке проектирования больших лодок, работало, как и положено любому монополисту - выпускало в свет дрянной товарец, совершенно не боясь конкуренции по причине отсутствия предприятий-конкурентов, выдавая свои безграмотные поделки за чудеса инженерного искусства.

Морякам пришлось перекрыть нижнюю палубу девятого отсека, тем самым на треть сократив себе пространство для маневра.

Но конструктивные недочеты меркли по сравнению с недокомплектом индивидуальных спасательных средств. Перед выходом на учения все происходило в огромной спешке, и на "Мценск" просто-напросто не завезли ни регенерационных патронов, ни спецкостюмов, ни аквалангов замкнутого цикла. Даже не наполнили сжатым воздухом аварийные баллоны. Все дефицитные средства спасения остались на складах, предназначенные к будущему демонстрационному походу крейсера в Средиземное море, где нужна была показуха. И капитану ракетоносца, попробовавшему возмутиться отстутствием спассредств, вице-адмирал Михаил Яцык лично приказал выходить в море и забыть о некомплектности лодки. Иначе у капитана возникли бы сложности с дальнейшим продвижением по служебной лестнице.

Что-что, а поставить подчиненного на место начальник штаба Северного флота умел. Причем устно, без единой подписи на документах. Шантаж зависимых от него людей и публичное сведение счетов с провинившимися Михаил Николаевич Яцык почитал за умение командовать личным составом...

После того как двадцать восемь моряков поняли, что самостоятельно им не выбраться, они начали стучать в борт.

И спустя сутки услышали металлический скрежет первой стыковочной попытки глубоководного снаряда "Приз". Целую неделю корпус лодки с периодичностью раз в два часа вздрагивал от посадок на комингс-площадку одного из трех спасательных аппаратов.