Вторжение по сценарию

Уходя, он оставил записку: «Слишком увлекся благодаря царящей здесь праздничной атмосфере. Извините. Можете прислать счет». Ни имени, ни адреса в записке указано не было.

После этого возмущенный Римо отправился на поле для гольфа, раскинувшееся прямо у него за домом. Пробираясь сквозь еловую поросль, он выбрал молодое деревце, и, присев на корточки, принялся ощупывать рядом с ним землю, чтобы понять, в какую сторону идут корни. Как только обнаруживалось слабое место, Римо ребром ладони перерубал корень.

Когда он закончил, вырвать елку из промерзшей земли было ничуть не труднее, чем сорвать ромашку. Положив деревце на плечо, как заправский лесоруб, Римо пошел к дому. Мастерски затащив свою ношу через дверь, он ухитрился потерять всего три иголки.

Елку Римо поставил в углу. Несмотря на отсутствие опоры, дерево стояло прямо — он специально расправил торчащие во все стороны корни, образовавшие естественную подставку.

Сходив к машине за украшениями, Римо принялся не торопясь наряжать елку. После двух часов кропотливого труда напряжение начало постепенно спадать с его лица, и в уголках глубоко посаженных глаз появилось что-то вроде веселого удовлетворения. Еще минута, и Римо стал бы насвистывать «В лесу родилась елочка...»

Однако этому моменту так и не суждено было наступить.

Доносившиеся из спальни звуки внезапно стихли, как будто издававшая их стая простуженных гусей все-таки улетела на юг. Потом зашуршал шелк, и, наконец, послышался тихий, едва различимый шорох сандалий.

В комнату просунул голову ни кто иной, как Чиун, Правящий Мастер Синанджу. Взгляд его остановился на стройной, мускулистой спине ученика и приемного сына, и в глубине светло-карих глаз промелькнуло удовлетворение.

Римо вернулся. Было приятно снова видеть его дома.

Но тут Чиун заметил, чем был занят его ученик.

— Тьфу, — сплюнул он. — Судя по всему, настал очередной День Иисуса.

— Это называется Рождество, — бросил, не оборачиваясь, Римо, — и у меня как раз появилось праздничное настроение, пока ты не встрял со своими замечаниями.

— Встрял?! — возмущенно воскликнул Чиун. — Ничего я не встревал, что бы ты не имел под этим в виду.

Мастер Синанджу был уже не молод, юным оставался лишь его взгляд. Чиун был низенький азиат, почти совсем лысый, только над ушами свисали длинные седые пряди, а на подбородке красовалась клочковатая борода. На Мастере Синанджу было желтое шелковое кимоно, длинные рукава которого скрывали сцепленные на животе руки.

— Я не встревал, — повторил Чиун, когда Римо, не обращая на него внимания, снова повернулся к елке и начал развешивать на ветках мишуру.

Ответа не последовало.

— Деревьям место на улице, — не унимался Чиун.

Римо устало вздохнул.

— Это рождественская елка, и она должна стоять в доме. Так что, если ты не собираешься мне помогать, лучше отойди. Скоро будет первое Рождество, которое мы справим в новом доме, и я собираюсь его отпраздновать, с тобой или без тебя.

Чиун, казалось, призадумался.

— Это дерево напомнило мне о его величественных собратьях, украшающих склоны холмов в моей родной Корее, — наконец заметил он. — Да, пахнут они очень похоже.

— Тогда за работу, — смягчившись, предложил Римо.

— И эту красоту ты загубил ради своей варварской церемонии, — сурово добавил Чиун.

— Если ты будешь и дальше продолжать в том же духе, тогда под деревом никаких подарков для тебя не окажется.

— Подарки? — оживился Чиун. — Для меня?

— Ага. Таков обычай. Я кладу подарки для тебя, а ты — для меня.

Чиун с интересом заглянул под елку. Подарков не было.

— А когда это произойдет? — спросил он.

— Что?

— Когда там появятся подарки?

— В сочельник, то есть в воскресенье вечером.

— А ты их уже купил? — недоверчиво поинтересовался Чиун.

— Ну, не совсем, — загадочно ответил Римо.

— У меня для тебя подарков нет.

— Что ж, времени осталось еще достаточно.

Прищурившись, Чиун с нескрываемым интересом уставился на Римо, сосредоточенно наряжавшего елку.

— Последние несколько лет тебя не так уж интересовала эта рождественская дребедень, — заметил он.

— За последнее время мне впервые пришлось убить Санта-Клауса.

— Ага! — проговорил Чиун, со значением поднимая украшенный длинным ногтем палец. — Наконец-то мы подобрались к сути дела.

Римо решил промолчать. Он вынул из коробки связку колокольчиков и теперь старательно очищал ее от налипших упаковочных стружек.

— Кхм, насчет твоего задания, — Чиун решил зайти с другой стороны. Все прошло успешно?

— Он мертв, если ты хотел узнать именно это, — отозвался Римо, и, пригнув верхушку елки, нацепил на нее колокольчики. Когда он отпустил руки, комната наполнилась веселым перезвоном.

— Да, для человека, который отплатил негодяю за смерть стольких детей, ты выглядишь не слишком счастливо.

— Убийца и сам был еще ребенком.

Чиун чуть не поперхнулся от изумления.

— Нет! Ты просто не мог убить ребенка! Это против всех правил, которые я пытался тебе привить! Дети священны. Скажи же, что я ослышался, Римо.

— Убийца был ребенок душой, а не телом.

— А, один из миллионов слабоумных, населяющих Америку! Печальная история. Думаю, все дело в том, что люди здесь пожирают в бесчисленных количествах гамбургеры. Они явно разрушают мозговые клетки.

— Мне так хотелось убить этого парня, что я стал сам себе противен.

— В твоей работе нет места ненависти. Ты просто должен своевременно и эффективно, как и подобает профессионалу, избавлять императора от врагов. — Я сделал все правильно. Это была легкая смерть.

— Но ты-то отнесся к этому не так легко!

Отложив коробку с украшениями в сторону, Римо уселся на циновку. Тихо, но все еще взволнованно, он рассказал Мастеру Синанджу обо всем, что произошло предыдущей ночью. Закончив, он спросил:

— Как ты считаешь, я поступил правильно?

— Когда тигр из простого хищника становится людоедом, — глубокомысленно проговорил Чиун, — его нужно выследить и уничтожить.

— Тигр осознает смысл своих поступков. А насчет того парня я вовсе в этом не уверен.