Вторжение

Гессер махнул рукой, пружинисто вскочил, вырвал из рук Грачева свой рюкзак и принялся вытаскивать из него тщательно упакованные свертки – один за другим.

– Вот вам летающие объекты! – приговаривал он, швыряя свертки в костер. – Вот вам пылающие древа! Вот вам следы внеземных цивилизаций!

Пластиковые пакеты лопались среди угольев, и из них сыпалась какая-то техническая начинка. Ослепительно вспыхивал магний, ярко освещая ошарашенные лица сидящих вокруг костра людей.

– Борис Александрович! – вдруг жалобно воскликнула Васяткина. – Как же так? Неужели этот человек говорит правду и все это время вы нас дурачили? Это же ужасно!

– Помолчи пока! – не по-профессорски прикрикнул на нее Хамлясов и, повернувшись к Гессеру, заорал так, что у него надулись на шее жилы. – Вы, дебил! Что вы здесь наплели? Ищете дешевую популярность? Вы – ничтожество! Я профессор Хамлясов! У меня международная известность, у меня труды! Я не имею с вами ничего общего. Все, что сказано вами здесь, – наглая ложь! Я требую, чтобы вы немедленно убрались из этого леса!

Гессер взглянул на него с любопытством.

– Интересно знать, какое право вы имеете предъявлять мне подобные требования? – невозмутимо спросил он. – Вы сами ничтожество. Мыльный пузырь на вонючей луже! Лучше припомните, кто писал вам «научные труды»! Сами-то вы не в состоянии двух строк связать…

– Ах ты скотина! – заревел профессор и, сорвавшись с места, прямо через костер бросился на журналиста.

Во все стороны полетели пылающие головешки. Женщины закричали. Гессер отпрянул в сторону и на мгновение исчез в полосе тени. Профессор в горячке боя попытался перепрыгнуть костер, но споткнулся и полетел вниз носом, выбив из углей фонтан сверкающего магниевого пламени. Он сам вспыхнул в один миг как свечка, и Мачколяну пришлось валить его на землю и тушить куском брезента.

– Пустите меня! – вопил, вырываясь, Хамлясов. – Я разобью морду этому подонку! Я его засужу за клевету! Я его в порошок сотру!

– Профессор, поберегите себя! – негромко сказал Хамлясову Величко. – На вас уже вторые брюки горят.

В могучих объятиях Мачколяна профессор трепыхался недолго. Вскоре он умолк и только гневно сверкал глазами, ловя на себе недоуменные взгляды своих недавних соратников.

Васяткина неожиданно заплакала, и мужу пришлось увести ее в палатку. Остальные продолжали сидеть, сохраняя неловкое молчание. Чтобы как-то разрядить обстановку, Грачев сказал:

– Нервы у всех на пределе, это понятно, но надо же все-таки себя сдерживать. У нас еще ночь впереди, да и завтра придется ждать… Кстати, завтра мы вас здесь оставим, а сами пойдем осматривать болото. Так что уж постарайтесь вести себя поспокойнее. Не стоит портить отношения из-за пустяков. В конце концов, ничего страшного не случилось. Будем считать, что мы все стали жертвами розыгрыша.

– Ничего себе розыгрыш! – уничтожающе сказала доктор Шилова. – Самая настоящая панама! Наперсточники какие-то! Ничего удивительного, что к нам прибились настоящие бандиты – рыбак рыбака видит издалека.

Она смерила Хамлясова презрительным взглядом и тоже удалилась в палатку. Притихший Шпагатов в палатку идти не осмелился и только виновато развел руками, словно причиной всех недоразумений был именно он.

– Да отпустите вы меня наконец! – буркнул профессор, вырываясь из рук Мачколяна. – Я тоже спать пойду. Сказку на ночь послушали…

Не глядя по сторонам, он дошел до палатки и юркнул под полог.

– А вы чего? – требовательно посмотрел на Шпагатова Грачев. – Давайте-давайте! Места всем хватит. А мы у костра посидим, помозгуем, как нам завтра действовать.

Шпагатов смущенно улыбнулся и тоже заполз в палатку. Один Гессер вознамерился было составить компанию спасателям, но Грачев решительно пресек эту попытку.

– Извините за резкий тон, Гессер, – сказал он, – но валите-ка вы отсюда! По вашей с Хамлясовым милости нас сорвали с места и заставили шататься по лесам в поисках неведомо чего. В порядочном обществе за это морду бьют. Но мы люди культурные – мы просто не будем с вами разговаривать. Идите спать.

– Зря вы обижаетесь, – спокойно сказал Гессер. – Жизнь так устроена. Ты все время комбинируешь, ищешь место получше. Естественно, из-за этого страдают другие люди. Но ведь это неизбежно, и тут нет ничего личного. Как взрослый человек вы должны это понимать. И потом, как выяснилось, не совсем зря вас срывали с места, верно?

– Так бандиты – это тоже ваш сценарий? – насмешливо спросил Величко.

– Упаси бог! – поднял руки Гессер. – Только этого мне не хватало. Понимаете, бандиты – это нечто земное, простое, как мычание. Хамлясову такая дешевка не нужна. Вот если бы вы, люди с прекрасной репутацией, сказали прямо в камеру, что видели странный шар над лесом или видели, как средь бела дня загорелось дерево, это было бы самое то, это было бы в тему. А если вы видели какого-то небритого подонка с пушкой в кармане – кому это интересно? Таких небритых в любой газете навалом. А наш читатель тянется к загадочному, необъяснимому…

– Ну теперь волей-неволей придется объяснять, – засмеялся Величко. – Мы ведь теперь шары не только над лесом видели, но и прямо у вас в сумке. Согласитесь, это совсем другой коленкор. Интересно, как вы из этой ситуации собираетесь выпутываться?

– Что-нибудь придумаю, – пообещал Гессер. – Эта скотина Хамлясов начинает меня раздражать. С его интеллектом действительно лучше игровыми автоматами заниматься, а не космическими явлениями. Пошлю я его, пожалуй, к черту! Дам напоследок разоблачительный материал – такой, чтобы небу жарко стало! А дальше посмотрим. Я все равно внакладе не останусь.

– Да, с вашим интеллектом вы всегда будете востребованы, – согласился Величко. – Только все-таки будьте осторожнее. Не все так спокойно реагируют, когда им морочат голову.

– Сбои даже у Билла Гейтса бывают, – пожал плечами Гессер. – Ну ладно, думаю, что по-настоящему нам с вами делить нечего. Слишком разный у нас бизнес. Спокойной ночи.

Ему ответил один Мачколян, который не любил обижать людей, даже если они ему не очень нравились. А Грачев предупредил напоследок:

– Не вздумайте в палатке подраться с Хамлясовым! Иначе я вас обоих привяжу к дереву, и будете так стоять до второго пришествия. Я не шучу!

Он был зол не только на Гессера. Открывшиеся обстоятельства пробудили в его душе гнев и брезгливость по отношению к липовому профессору. Этот человек оказался не просто пустым мечтателем, своего рода изобретателем вечного двигателя, а самым настоящим мошенником, циничным и опасным. Реализуй он свои убогие планы где-нибудь в подмосковных рощах, это было бы еще полбеды, но он потащил кучу неподготовленного народа в глухие, безлюдные места, куда даже местные уроженцы заглядывали по великим праздникам. Разыгрывая свой псевдонаучный фарс, он погнал людей на болота, а это было уже полным безрассудством и, если называть вещи своими именами, самой настоящей подлостью.

Правда, нужно было учитывать, что те трое первопроходцев не заявляли протеста, возможно даже, они были добровольцами. Но это ничего не значило – за все должен отвечать в первую очередь руководитель, а за глупость – особенно.

Каковы могли быть последствия этой глупости, гадать было бесполезно. Грачев надеялся, что на этот раз безрассудным путешественникам повезло и они найдутся где-нибудь среди предательских зеленых кочек Черной Топи. Кстати, почему она черная? Зеленый цвет здесь явно преобладает. Хотя именно сейчас, да и во время ливня, топь была, без сомнений, черной. Или имеется в виду ее внутренняя, так сказать, сущность?