Вуаль из виноградных лоз

Но хуже всего — я не хотел услышать ее прощание.

Конечно, я увижу ее снова, когда пройдет эта ночь. Когда не останется ее запаха на моей коже и свежих воспоминаний о том, как она чувствовалась подо мной, в моей постели, в моих объятиях.

Осторожно, стараясь не разбудить ее, я уложил ее на матрас, натянув одеяло на обнаженную бронзовую кожу, чтобы прогнать утренний холод.

Я надел джинсы и красную фланелевую рубашку. Мне нужен был свежий воздух. Я натянул свои ботинки и вышел наружу. В ту минуту, когда закрыл дверь, я сделал глубокий вдох. Я запрокинул голову, упиваясь рассветом. Пурпурные и розовые цвета прорезали угасающую черноту, звезды были вынуждены лечь спать. Я услышал в отдалении звуки тракторов, которые уже были на полях; для виноделов и фермеров день уже начался. Я встряхнул руками и начал кропотливо застегивать рубашку и джинсы — еще одна простая задача, которая давалась мне не легко.

Десять минут спустя я уже оседлал Нико и, миновав периметр виноградника, вышел на простиравшиеся за ним акры поместья. Я редко покидал безопасность своего дома. Я не мог вспомнить, когда в последний раз делал это. Когда был ребенком, постоянно проводил здесь время, играл на деревьях с моим лучшим другом или ловил рыбу в полностью заполненном искусственном водоеме.

Я подошел к краю другого виноградника и позволил своему взгляду скользить по уже собранным виноградным лозам. Это был один из сортов красного винограда, который использовался для массового производства. Я покачал головой и заставил Нико перейти на рысь. Я и представить себе не мог, чтобы стать таким виноделом. Не быть единым с землей и виноградом.

Я никогда не мог быть таким отстраненным или неблагодарным чему-то в своей жизни.

Эта мысль вызвала в памяти образ принца. Я не говорил с ним уже много лет. Он даже не прибыл на похороны моего отца. За эти годы он превратился из доброго и веселого мальчика в холодного и высокомерного мужчину. Он смотрел свысока на всех в этом поместье. Он смотрел свысока на всю Умбрию. Он игнорировал грубую неопрятную красоту региона в пользу красивых, идеально ухоженных видов Тосканы. Король провел здесь большую часть своих дней. Зено же проводил все свои дни во Флоренции.

Я ничего не знал о деловой стороне «Савона Вайнс». Но я знал, что мое вино имеет важное значение для богатства и статуса королевской семьи в мире виноделия. Мне платили минимальную зарплату, хотя я редко прикасался к тому, что зарабатывал. Я знал, что это ничто по сравнению с прибылью, которую король, а теперь и принц, получат от моей крови, пота и слез. Но я дорожил своим домом, своими лошадьми и своими виноградными лозами. Большая часть того, что я ел, поступала с земли. Мне больше ничего и не нужно было.

По крайней мере, король навещал нас два раза в месяц, прося меня показать ему работу, которую мы с отцом делали. Он сидел со мной и обедал, пока мой отец продолжал свою работу в поле. Он был немногословен, но я не возражал против его компании — он был холоден в поведении, сдержан, но добр. По крайней мере, он заботился о том, чтобы познакомиться со своими сотрудниками, и проявлял интерес к работе, которую мы выполняли на его земле.

Принцу Зено было все равно.

Он не заслуживал владеть этим местом. Он ничего не знал об этой редкой драгоценности, которая ему теперь принадлежала.

Мой разум убеждал меня, что я имел ввиду эти раскинувшиеся виноградники, но мое сердце знало, что я имел ввиду, что-то… точнее кого-то другого. Потому что он так же не заслуживал и ее. Я знал о его репутации. Даже в юношестве он был самоуверенным и высокомерным. Он никогда не узнает, чего стоит Кареса. Она была просто еще одной блестящей игрушкой, которая добавится к его растущей кучке.

Мысль о том, что с ней так обращаются, почти заставила меня закричать от отчаянья.

Она заслуживала большего.

Она заслуживала того, кто любил бы и лелеял ее… Того, кто никогда не расставался бы с ней… даже на мгновение.

Нуждаясь в том, чтобы почувствовать порыв прохладного воздуха на своем лице, я пустил Нико легким галопом. Мы помчались по грунтовой дороге, поднимая за собой все еще мокрую грязь. Мы продвигались вперед, пока не достигли конца длинной дорожки. Я перешел на рысь и увидел, что мы подъехали к ботаническому саду. Теплица за теплицей тянулись по всей длине участка. Нико провел нас мимо ближайшей оранжереи, и внутри я заметил многочисленные ряды розовых кустов — полные белые цветы, гордо стоящие на темно-зеленых стеблях. Эти теплицы обеспечивали свежими цветами как главный дом, так и флориста Савоны в Орвието⁵⁸.

Я осмотрел местность. В поле зрения никого не было.

Повинуясь внезапному порыву, я спешился, привязал Нико к столбу и перепрыгнул через забор. Я бросился к оранжерее и отодвинул стеклянную дверь. Сильный аромат настиг мой нос подобно приливной волне. На деревянном столе лежали ножницы; я взял их и срезал с куста самую полную чистую белую розу. Я нырнул обратно из оранжереи и побежал к Нико, как вор на рассвете.

Я засунул розу за пазуху и проскакал галопом всю дорогу домой. Когда я приехал, небо из пурпурно-розового превратилось в голубое. Пушистые белые облака прогнали оставшуюся серость, обещая яркий и теплый день. Я отвязал Нико и отвел его к Розе в загон.

Подойдя к своему коттеджу, я заглянул в окно спальни. Моя грудь сжалась. Кареса все еще спала на том же месте, где я ее оставил, ее темные уже волнистые волосы разметались по подушке, грудь мягко поднималась и опускалась во сне. Я никогда не видел ничего более прекрасного.

Сжимая розу в руке, я просто наблюдал, как она спит. Приказав своим ногам двигаться, я вошел в дом и тихо направился в спальню. Мои руки дрожали, когда я сел на край кровати, стараясь не разбудить Каресу. Она что-то пробормотала во сне, одеяло соскользнуло вниз, обнажив ее полную грудь.

Мои щеки вспыхнули, когда я увидел ее тело таким при дневном свете. Это напомнило мне о том, что то, что произошло прошлой ночью, было реальным. Мы целовались, исследовали друг друга и занимались любовью. Она улыбалась мне, плакала из-за меня и позволила мне прижать ее к себе.

Когда положил благоухающую белую розу на подушку рядом с ней, я задался вопросом: знает ли она, что сделала для меня? Могла ли она догадываться о том, что была моей первой? Мне было интересно: знала ли она, что я никогда ни к кому не прикасался так, как прикасался к ней? Что то, что она дала мне, было больше, чем я мог когда-либо мечтать?

Она позволила барьерам вокруг моего сердца, наконец-то, рухнуть… Так же быстро, как я влюбился в нее.

Кареса пошевелила рукой, ее изящные пальцы с лавандовыми ногтями приземлились прямо рядом с белыми лепестками. Это был подходящий символ — белые лепестки моей невинности, рядом с рукой, которая приняла ее как свою собственную.

Мне пришлось отвернуться, когда колющая боль в животе стала слишком сильной. Роза была жалким напоминанием о подарке, который она мне преподнесла. Но ничего из того, что я мог бы ей дать, никогда не будет достаточно. Она была герцогиней. Я был просто собой — ни титулов, ни денег.