Вурдалак
Шрифт:
— Кровь! — в тревоге крикнула Тиз. — Останови кровотечение, болван!
Но Джек Ом точно оглох — слишком глубоко было отвращение, вызванное видом копошащихся на полу исполинских червей.
— Что ты наделала, Элейн? — истерически взвизгнул он. Его взгляд наткнулся на отверстия, прогрызенные в стене гигантскими тварями, и остановился, зрачки расширились — Джек Ом наотрез отказывался верить глазам. Ведь туннели, прорытые червями в сознании, соседствующем с его сознанием внутри одного мозга, начинались во внушающей благоговейный трепет бесконечности межзвездных пропастей. Там, в бескрайних провалах черного космоса, бушевал ветер; он с воем врывался в чертоги времени, гнал перед собой мириады крохотных искрящихся огоньков неземного происхождения, изливался
Здесь были исчадия ада с летящими по ветру космами и тощие, гибкие, словно бы гуттаперчевые твари. Слюнявые песьемордые юроды, пародия на человеческий облик. Заплесневелые губчатые туши неведомых рыхлых чудищ. Из бурлящей водной пучины шумно поднимался Великий Ктулху, сплошь бахрома ледяных щупалец и щель вагины вместо лица. Азатот, и Йог-Сотот, и Нарлатотеп. Лавкрафтовы Великие Древние возвращались, дабы заявить свои права на этот мир, а отъединенный от тела голос Вурдалака звал их — придите… придите… ПРИДИТЕ! Час пробил!
Невнятно причитая: «Болезнь! Болезнь! Болезнь!» — Джек Ом упал на пол бункера своего сознания и съежился в комок. Элейн Тиз тем временем исчезла и возникла на пороге воображаемой комнаты Сида Джинкса.
— Сделай что-нибудь! — приказала она.
— Найди врача! — огрызнулся он.
— Перелей нам кровь Рики. Не то мы погибнем.
— Дебби, сука, укусила меня. Я возьму ее кровь.
— Нет! Лучше кровь Рики. Она его близнец.
— Плевать! Дебс моя! Мне нужны части ее тела!
С этими словами Джинкс покинул укромный уголок подсознания ради большой сцены сознания… но чья-то рука рванула его назад и швырнула на пол.
— Тогда я сделаю это сама, — пригрозила дьяволица — и, воруя время у полых людей, подошла к Рике, содрала кожу с ее лица, чтобы тело Сакса смогло принять женское обличье, отомкнула Деборину цепь, схватила девушку за волосы и поволокла ее, брыкающуюся и вопящую, к отверстию в полу. Тиз выдернула деревянную заглушку и столкнула Дебору в колодец, швырнула ее, по-прежнему в наручниках, в яму, откуда крысы по желобу поднимались глодать останки Эдвина Чалмерса, королевского адвоката.
Водворив заглушку на место, кровопийца склонилась над телом Рики и впилась в ее горло.
1: 30
Прибыв на место событий, Макаллестер отправился прямиком к фургону с оружием. Хилари Ренд говорила с коман-i диром ударной группы десантников. Горец вклинился в разговор:
— Этот тип — полный псих. Мы накрыли всех, шеф.
— Что вы нашли?
— Наш паренек — натуральный Джекил и Хайд, — пояснил Макаллестер. — Вернее, Хайд и Хайд.
Он протянул старшему суперинтенденту пачку газет.
— Вот, собрали на полу в его берлоге. До этой недели Хайд снимал комнату в Ист-Энде. В подвале. Комната большая, поделена на три части. Одна вместо обоев оклеена страшными картинками — там и рисунки, и фотографии, и вырезки из журналов. В стене отверстие; раньше, похоже, его закрывали чем-то вроде двери, но сейчас она куда-то подевалась. Отверстие ведет в туннель, соединяющийся с канализацией. В глубине туннеля — старый склеп, где полно рам для просушки оленьих шкур. Рамы расставлены по кругу. И везде засохшая кровь.
— Отлично, Скотт. Значит, мы накрыли Убийцу из канализации.
— Ага, но это не все. Вторая выгородка обита алюминиевой фольгой, там мы нашли останки «научной» лаборатории. Третья целиком выкрашена в черный цвет, и в стены вбиты маленькие крючки. Газеты, что я вам дал, мы собрали во всех трех комнатушках.
— Сколько человек проживало в этой квартире?
— Если верить соседям из дома напротив, всего один.
— А в доме?
— Никого. На верхних этажах склад. Макаллестер похлопал по газетам в руках у Ренд:
— Шеф, Хайд не только Убийца из канализации. Он еще и Джек-Взрывник. И Убийца-Вампир. А еще – какой-то отморозок по имени Сид Джинкс. Все
это здесь, в газетах.Шотландец подошел к констеблю, дежурившему у фургона с оружием, и велел выдать «Хеклер и Кох» с глушителем. (С таким пистолетом-пулеметом Макаллестер в мае восьмидесятого штурмовал иранское посольство. Длина «ХК» модели МП-5 с вдвинутым плечевым упором и без глушителя составляет девятнадцать дюймов, емкость магазина — 30 девятимиллиметровых патронов «Парабеллум», темп стрельбы — 650 выстрелов в минуту.) Макаллестер вставил магазин в углубление перед спусковым крючком и установил рычаг переводчика в положение «стрельба короткими очередями».
— Когда начинаем? — спросил горец.
— В два, — ответила Ренд, косясь на «ХК». — И… чего уж там, Скотт… Ладно. Он ваш.
Она в первый и единственный раз увидела улыбку Скотта Макаллестера.
… и наконец Чандлер включил столько прожекторов и так быстро, что их сияние явило ему истинную сущность этой адской дыры.
Он увидел колодец.
Восковые фигуры занимали подземелье под комнатой для бальзамирования. Напротив двери, откуда выполз Цинк, в сорока футах от него, на другой стороне склепа в толщу земли уходил ряд туннелей, ведущих к погребальным покоям, расположенным непосредственно под кладбищем. Во всех подземных шахтах были проложены рельсы для вагонеток — во всех, кроме одной.
Вход в этот туннель без рельсов преграждали ворота из металлической сетки. Со скобы свисал незапертый амбарный замок. За воротами в земле темнел колодец диаметром пять футов. Из его глубин доносился грохот музыки, усиленный электроникой.
Чандлер стоял на четвереньках у ног восковой фигуры, изображавшей Майлса Беннелла, занесшего топор над своим полуоформившимся двойником, вылупляющимся из споры. Табличка на полу поясняла: «Вторжение похитителей тел».
Левую руку Цинка ломило от перенапряжения, сердце бешено колотилось в груди. Свет начал тускнеть. Собрав волю в кулак, Чандлер сопротивлялся действию препарата, превращавшего черты Беннелла в его собственные, а лицо человека-споры — в лицо отца. Отчаянно пытаясь сохранить хоть сколько-нибудь четкое реальное представление об окружающем, повторяя дрожащими губами имя Деборы, Цинк дотянулся до жирных на ощупь рук восковой фигуры и обломал их. И с топором в руке, пошатываясь, побрел в глубь подземелья, к воротам и колодцу за ними.
1: 31
Пролетев с десяток футов, Дебора Лейн мешком свалилась на дно ямы, в полумрак, в лужу густой вонючей жижи, обдавшей ее дождем брызг.
Оглушенная резким ударом по голове (падая, она несколько раз задевала за стенки колодца), Дебора медленно приходила в себя. Потом крышку колодца поставили на место, и наступила полная темнота.
1: 32
Продвигаясь спотыкающимся зигзагом к железным воротам, Цинк невольно включал прожекторы, предназначенные для освещения экспонатов, и их свет вел его. Нашарив изъеденный ржавчиной металл задвижки, он с силой налег на раму ворот, и те приоткрылись. Перехватив топор у самого лезвия, Цинк тяжело опустился на колени, сунул руку в колодец и шарил там, пока не задел запястьем металлическую перекладину. Тогда, ухватившись за железную опору, он перевалился через край и стал спускаться по полукруглым ступенькам-скобам, вбитым в стену колодца.
Двигаясь в кромешной тьме на ощупь, взвинченный до предела фортелями рассудка-предателя, Чандлер нисходил в зев шахты.
Бум! Бум! Бум! Далеко внизу билось исполинское сердце.
Потом одна из ступенек — ловушка на шарнирах — ушла из-под ног, скоба, за которую он держался, вырвалась из стены…
… и Цинк камнем полетел на дно.
1: 33
Дебора перекатилась на живот, лицом в вонючую жижу, и медленно встала на колени.