Введение в чтение Гегеля

Это Гегель и объясняет в следующей фразе (р. 481, 12-18-я строки /с. 368/):

«Но различие между сознанием [-внешним] и самосознанием в то же время оказывается внутри последнего; форма религии [т. е. Бог] не содержит наличного бытия духа ни в виде (wie) свободной от мысли природы, ни в виде свободной от наличного бытия мысли; эта форма есть наличное бытие, содержащееся в мышлении, точно так же как оно есть нечто мысленное, которое есть для себя налично сущее [как эмпирическое существование]».

Философию Bewuptsein, т. е. до-гегелевскую Философию, не интересовали Государство, человечество, История. Она занималась только отдельным Единичным. Но, ведя речь о Единичном, она неминуемо должна была говорить также и о Всеобщем, которому противопоставлено Единичное. Правда, этим Всеобщим было не Государство, но Природа, иначе говоря, что-то такое, что действительно не зависит от Человека и по отношению к нему представляет собой что-то внешнее. Эта Природа, стало быть, абсолютно бесчеловечна. В то же время Человек рассматривался лишь в его пассивном противостоянии этой Природе: деятельное, преобразующее отношение к Природе, осуществляемое в Труде, оставалось без внимания. При таком понимании Человек оказывается абсолютно «е-природным существом, лишенным реальных связей с Природой и власти над ней.

Яснее всего такая точка зрения Философии Bewuptsein представлена у Декарта, и это о нем думал Гегель, когда писал вышеприведенную фразу. Но в этом смысле вся до- гегелевская философия является более или менее картезианской. Она строится на оппозиции между отдельным Человеком, редуцированным к чистому мышлению, и, значит, ирреальным и реальным эмпирическим Универсумом, редуцированным к простому и чистому Бытию, полностью бездуховному, бесчеловечному, отделенному от мышления. И напрасно Философия эта пытается отыскать связующее звено между этим бессмысленным пространством, каковым предстает для нее реальный Мир, и внепространственной мыслью, той реальностью, каковую представляет для нее Человек. Напрасно, потому что о реальном связующем звене между обоими — отрицающем и, стало быть, творческом Действии, осуществляемом в Борьбе и Труде, — она ничего не знает.

Итак, Гегель говорит, что Религию не занимают ни это пространство, ни это мышление. Иными словами, она — не Физическая наука и не Философия. Ибо наука об обесчело- веченном /d6shumanisee/ пространстве — это в конечном счете ньютоновская математическая Физика, а наука о чистом мышлении — это Философия, в смысле абстрактная философия, до-гегелевская Философия Bewuptsein. Предметом же Религии, или Теологии, является не Природа и не Мышление, но Дух. Как говорит Гегель, ее предмет — «наличное бытие, содержащееся-н-сохраняющееся в мышлении /das im Denken erhaltene Dasein/, точно так же, как нечто мысленное /so wie ein Gedachtes/, которое есть — для него самого — налично сущее /das sich da ist/».

«Для нас», т. е. для Гегеля, этот Дух представляет собой одновременно реальность, которая содержится в действующей мысли, и мысль, которая осуществляется в действии и посредством действия, для Гегеля этот Дух есть реальный конкретный Человек, человек, взятый в целом в его осознанной творческой деятельности, во всеобщей Истории и в Государстве. Но Верующему этот Дух предстает автономной сущностью, отличной от Человека. На это Гегель и указывает в первых словах цитируемого отрывка: в Религии имеется различие (Unterschied) между внешним Сознанием и Самосознанием. Это значит, что в своем понимании Человека Религия придерживается точки зрения Bewuptsein, или до- гегелевской Философии. (Вот почему последняя всегда договорится с Религией и фактически не может обойтись без нее). Человек здесь — это единичная сущность, которую, следовательно, необходимо извне дополнить всеобщим. Философия дополняет его Природой, Религия — Богом.

В этом все различие. И Гегель объясняет его, указывая, что в Религии Bewuptsein противостоит Selbstbewuptsein внутри 5Wfo/bewuptsein, внутри Самосознания. Иными словами, религиозный Человек обнаруживает противостояние единичного и Всеобщего в себе самом; о Всеобщем уже нельзя сказать, что оно вне человека, что оно существует помимо Человека; оно — внутри Человека, оно духовно, оно есть Дух: Бог, а не Природа.

Верующий отличается от самого себя в себе самом: именно в самом себе, в своем ашоосознании, противопоставляет он то, что является для него Ошосознанием (это значит сознание своего отдельного, внутреннего, единичного бытия), тому, чем является для него Сознанис-внешнее (это значит сознание укорененности своего бытия во Всеобщем). Это Всеобщее, укореняющее в себе Единичное, Человека, уже не есть внечеловеческая Природа. Это Дух, вроде бы и человеческий и, однако, не человеческий, ибо противостоящий Человеку. Словом — это Бог.

Будучи в самосознании религиозного Человека неразрывно связанным с его Единичным, Всеобщее также обретает свойство человечности или духовности — в том смысле, что оно является мышлением, самосознанием и свободным автономным деянием, короче — Духом. Но в то же время, противостоя Единичному человеку, не будучи его произведением, продуктом его Действования, этот Дух не человечен, он приходит извне как наличный, неизменный в себе самом, словом, как Sein. И это духовное Sein, этот Дух, существующий в качестве некоего Sein, и есть Бог.

Дух, познанный в качестве Sein, т. е. как Бог, по необходимости выступает неким «bestimmte Gestalt» /определенной формой/, некой сущностью с неизменными фиксированными свойствами, заданными раз и навсегда. И каждая Религия отличается от других особенной формой, обретаемой Духом, который признан этой Религией в качестве Бога.

Вот что Гегель говорит по этому поводу (р. 481, 18—27-я строки /с. 368/):

«Одна религия отличается от другой по определенности той формы, в которой дух знает себя, но в то же время надо заметить, что воспроизведение [Darstellung] этого его знания о себе по этой отдельной определенности на деле не исчерпывает действительной религии в целом. Те разные религии, которые предстанут перед нами [в главе VII], воспроизводят опять-таки лишь разные стороны одной единственной религии, и притом каждой отдельной, и представления, которые как будто выделяют одну действительную религию предпочтительно перед другой, встречаются [на самом деле] во всякой религии».

Гегель повторяет здесь то, что он уже сказал в общем Введении в главу VII. В Религии Человек неосознанным образом обретает сознание конкретного Человека. Конкретный Человек включает в себя все конститутивные элементы человеческого бытия. Следовательно, речь может идти только об одной Религии, ибо каждая отдельная Религия содержит в себе все элементы, также содержащиеся во всех других. Религии, стало быть, отличаются друг от друга лишь тем, какой элемент выделяется. В каждой отдельной Религии один из моментов преобладает, отодвигая другие в тень. Преобладающий момент — это всегда та сторона человеческой жизни, которая осуществляется совершенно особенным образом в историческом Мире или Государстве, породившем данную Религию и в ней — неосознанно — обретшем самосознание.

По сути дела, говорит Гегель, на земле есть только одна Религия. Однако никак нельзя не учитывать различия преобладающих моментов и потому также нужно вести речь о многих различных Религиях. Но единство и множество могут быть сведены только в понятии становления. Стало быть, надо вести речь об эволюции Религии; этапы же этой эволюции и будут тем, что мы называем Религиями.

Именно это Гегель и объясняет ниже (р. 481, 28-я строка — р. 482, 18-я строка /с. 368/):