Введение в когнитивную лингвистику

Как известно, словари – это лишь надводная часть айсберга значений, «под водой» остались представления и ассоциации, связанные со словом война, свойственные носителям русского языка в обыденной жизни. Это подтверждается анализом оригинальных художественных текстов русских писателей.

Так, война в русском языковом сознании связывается с огромным горем, несчастьем, слезами: «Вот несчастье эта война, сколько горя повсюду» (И.А. Бунин); «все одинаково несчастны» (Л. Андреев); «Когда один человек умирает, и то сколько горя. А тут сразу – трах, трах! – целые тысячи» (И. Бабель); «она закричала … и бросилась ко мне …целуя и плача» (Л. Андреев); «они играли в войну и бегали друг за другом, и кто-то уж плакал» (Л. Андреев); «удалялся от войны, от слез» (Д. Гранин).

Это горе причиняет человеку смерть, потеря близких людей на войне: «начинаю привыкать ко всем этим смертям…» (Л. Андреев); люди горюют о погибших отцах и матерях: «сколько-то там миллионов отцов погибло… сколько-то там матерей сгинуло» (А. Азольский); горюют о погибших детях: «меня до смерти об войну ударило… двух дочек своих махоньких после бомбежки из земли откапывал… да поздно» (Ю. Бондарев); «о судьбе старшего сына не принято было заговаривать. Всем было известно, что Фома погиб в гестапо» (Д. Гранин); о погибших дедах: «на крылечке сидит мой дедушка, я его никогда не видел, он погиб на войне, но я его так люблю, что у меня теснит сердце…» (В. Драгунский); о погибших мужьях: «дочь вдовеет после офицера, убитого в германскую войну» (И. Бабель). Так же как и смерть, война способна изменить человека: «но я не узнал его; его не узнала и мать: если бы он год провалялся в могиле, он вернулся бы более похожим на себя, чем теперь» (Л. Андреев).

Война в русском языковом сознании ассоциируется с кровопролитием, кровью: «ручьем лилась кровь матросов и офицеров, в ручье этом и захлебнулись враги» (А. Азольский); «думали сокрушить Россию за месяц, причем малой кровью» (А. Азольский); «я начинаю привыкать ко всем этим смертям, крови» (Л. Андреев); убийством: «миллион людей убивают друг друга» (Л. Андреев); «офицера, убитого в войну» (И. Бабель); «вы тоже командуете солдатами, чтобы они убивали!..» (Ю. Бондарев); убийства на реальной войне перешли даже в детские игры: «из-за него два человека считались убитыми» (В. Крапивин); смерть, по некоторым оценкам, не страшнее изменений в психике человека, в системе его ценностей, причиной которых является война: «если б она (война) только убивала… Она плодит духовных калек. Циников» (И. Акимов).

Война наполнена невыносимыми людскими страданиями: «тех, кто страдает на вашей проклятой войне» (Л. Андреев); «память о человеческих ошибках, войнах, страданиях» (Ю. Бондарев); «многострадальную историю» (И. Акимов); «между ними была пропасть страданий, между ними была война» (Ю. Бондарев); как страданиями физическими, например, от боли: «всем одинаково больно» (Л. Андреев); «были еще там, на войне, и слышали стоны и вопли несказанной боли» (Л. Андреев); «кажную косточку ломит – слов нет!..» (Ю. Бондарев); от ранений: «после ранения перевелся» (А. Азольский); «пришел с войны – живого места нет» (В. Белов); «скрозь меня вот шесть пуль прошло, век не забыть» (В. Белов); «она закричала и бросилась ко мне, обняла, упала около меня, пряча голову у отрезанных ног, с ужасом отстраняясь от них и снова припадая, целуя эти обрезки и плача» (Л. Андреев); от голода и холода: «война …холодно, голодно» (В. Драгунский); «я в твои годы кору варил и ел» (В. Драгунский); «иззябся я сам за войну-то!» (Ю. Бондарев); страданиями духовными, например, от чувства собственного бессилия и унижения: «и когда я так чувствую свое бессилие, мною овладевает бешенство» (Л. Андреев); «вырвался на свободу из противоестественного состояния подавленности, бессилия и унижения» (Ю. Бондарев); от отчуждения: «между ними была отчужденная и непонятная друг другу жизнь» (Ю. Бондарев); «от этого на лице его лежит печать такой отдаленности, такой чуждости всему, что с ним страшно заговорить» (Л. Андреев); от духовной разъединенности: «Война все дальше разводила людей» (Д. Гранин).

Война в сознании русского человека связана с целой гаммой разнообразных чувств и эмоций, начиная от таких, как ужас: «упала около меня, пряча голову у отрезанных ног, с ужасом отстраняясь от них и снова припадая» (Л. Андреев); «каждый палец трясся в таком безнадежном, живом, безумном ужасе как будто они, эти пальцы, были еще там, на войне» (Л. Андреев); «холодного, постоянного отупелого ужаса, который владеет мною» (Л. Андреев); отвращение: «они играли в войну и что-то дрогнуло во мне от ужаса и отвращения» (Л. Андреев); страх: «сколько страху пережил хоть бы и на Мурманском направлении» (В. Белов); «люди боялись выходить на улицу» (И. Акимов); война наполнена также криками от страха, боли и горя: «она закричала, так закричала, как кричат только на войне» (Л. Андреев); «он удалялся от грохота войны, от слез и криков» (Д. Гранин); даже к детям, играющим в войну, иногда приходит понимание, насколько это страшно: «когда тебя расстреливать повели, ты вон как заметался. А если по правде?» (И. Бабель); злоба: «очень злобно дрался» (М. Горький); бешенство: «мною овладевает бешенство – бешенство войны» (Л. Андреев); ненависть: «войны, которую я ненавижу» (Л. Андреев); жалость к воюющим: «мне мучительно жаль тех, кто страдает на вашей проклятой войне» (Л. Андреев); кончая такими, как отчаяние: «все перекрестили его с каким-то порывистым отчаянием» (И.А. Бунин); подавленность: «состояния подавленности, бессилия и унижения, что называют на войне ожиданием смерти» (Ю. Бондарев). Но на войне события сменяют друг друга с необыкновенной быстротой, человеку нет времени вникать в свои чувства: «и давно надо было бы прийти этому чувству, да где уж на войне расслабляться в эмоциях, что-то сопоставлять, вымерять и определять» (А. Азольский).

Война способна воспитывать или усиливать в человеке такие его положительные качества, как ответственность: «Деев выполнял приказ, который он отдал, – стоять до последнего» (Ю. Бондарев); способность преодолеть себя: «(война) – это каждый день ежеминутно… преодоление самого себя. Нечеловеческое преодоление» (Ю. Бондарев); война учит не бросать слов на ветер: «на войне лишние слова – это пыль, заволакивающая порой истинное положение вещей» (Ю. Бондарев); человек старается проявить благородство, что не всегда на войне получает однозначную оценку: «мы находимся на войне, где благородство хоть и похвально, однако не всегда уместно: если я откликнусь на ваш благородный порыв, это может помешать моей группе выполнить задание» (И. Акимов). Эта неоднозначность оценок обусловлена тем, что на войне устанавливаются свои правила и законы, отличные от всем известных законов мирного времени.

Другие законы, другая обстановка, военное напряжение воздействуют на человеческую личность. Не справившись с новыми условиями, человек иногда срывается, система его внутренних ценностей распадается и, как результат, проявляются его отрицательные качества, например: жестокость: «Что же это! Как жестоки люди» (Л. Андреев); «В любой войне есть лишь… садизм» (Ю. Бондарев); у русских людей бытует стереотип, что человек, прошедший войну, обязательно должен ожесточиться, привыкнуть к смерти. Если этого не произошло, то это вызывает удивление, даже упреки: «ты, Ваня, всю войну прошел, а петуха заколоть боишься!» (В. Белов); жестокость, как человеческое качество, переосмысливается и применяется для характеристики самой войны: «в девятнадцатом году была жестокая война» (И. Бабель); война развивает в человеке безжалостность: «Правила были безжалостные. Как на войне» (В. Крапивин); война может подтолкнуть к предательству, измене: «Верите, что этот мальчик… предал, изменил?.. – Не думаю, но… на войне все возможно» (Ю. Бондарев); ужасы войны настолько подавляют психику, что человек просто перестает на них реагировать должным образом, его чувства притупляются, появляется привычка: «я начинаю привыкать ко всем этим смертям, страданиям, крови» (Л. Андреев); постепенно развивается невосприимчивость к чужой боли, к чужому горю: «и в обыденной жизни я менее чувствителен, менее отзывчив и отвечаю только на самые сильные возбуждения» (Л. Андреев).

Война своей жестокостью и безумием заставляет человека думать о Боге, усиливает его веру; в вере, в Боге человек ищет защиту от войны: «Мама надела ему на шею тот роковой мешочек, что зашивала вечером, – в нем был золотой образок, который носили на войне ее отец и дед, – и мы все перекрестили его» (И.А. Бунин); «Пустыня войны зевала за окном, и Моталэ Брацлавский, молился у восточной стены» (И. Бабель). Война подталкивает человека к поискам истины, найти которую удается лишь немногим: «Где искать истину, господин генерал? Кто несет божественную истину?» (Ю. Бондарев); «память о человеческих ошибках, войнах, поисках истины» (Ю. Бондарев); «И пришло оно, и понял он тогда назначение свое человеческое» (А. Азольский); человек пытается искать на войне правых и виноватых, приходя к выводу, что правых на войне не бывает: «В любой войне нет правых» (Ю. Бондарев).

С самой войной как явлением в сознании русского народа связаны следующие определения и характеристики: война – это смертельная опасность, угроза для жизни: «он вырос на войне и знал: жизнь здесь висит на тончайшей ниточке» (И. Акимов); «он погиб на войне» (В. Драгунский); это смутное время, время, полное неопределенности, неизвестности: «Не знаю, когда еще увидимся, – война, сын» (Ю. Бондарев); «зачем успокаивал он Зою в этой обстановке, когда неизвестно, что может случиться через час, через два этой ночью, кто из них проживет до утра» (Ю. Бондарев); время, когда невозможно предугадать ход событий: «для первого часа войны, а именно тогда понадобятся люди, способные принять непредсказуемо верные решения (А. Азольский); «Если говорить о последних событиях, то они могут положить начало большому наступлению» (Ю. Бондарев); «на войне все возможно. Абсолютно все» (Ю. Бондарев).

Образ войны, возникающий в сознании русских людей, наполнен различными звуками: криками, плачем, стонами: «закричала, как кричат только на войне» (Л. Андреев); «слышали стоны и вопли несказанной боли» (Л. Андреев); тревогой набата: «удалялся от слез и криков, набатных призывов» (Д. Гранин); стрельбой: «На войне кроме стрельбы…» (Д. Гранин); грохотом орудий: «грохота всеобщей войны» (Д. Гранин); взрывами бомб: ««юнкерсы» еще бомбили тылы» (Ю. Бондарев); «удалялся от грохота войны, от бомбежек» (Д. Гранин). Среди этих звуков иногда можно услышать и звуки солдатской гармоники, солдатские песни: «подарил гармонику нашему певцу Сашке Христу. Он научил Сашку своим песням; из них многие были душевного, старинного распева… песни его были нужны нам: один Сашка устилал звоном и слезой утомительные наши пути» (И. Бабель).

Образ войны освещен огнем: «Знаешь, пламя во все небо, прямо война. (В. Аксенов); «Огонь войны очистил наши души» (Д. Гранин); война напоминает зарево: «были еще там, на войне, и видели зарево» (Л. Андреев); сравнивается с пожаром: «Война – это игра, начатая еще с детства. Разве вы не замечали, как блестят глаза у подростков при виде городского пожара» (Ю. Бондарев); от войны, как от огня, исходит сильный жар: «жарко вокруг, мы все мокрые, прямо война» (В. Аксенов).

Война является для человека настолько страшным событием, до такой степени переворачивает его жизнь, что мыслится как нечто совершенно отделенное от всего пережитого, как особая эра: «Ты выйдешь однажды, война закончится, и придет новая эра» (Д. Гранин). После установления мира люди видят царящее вокруг запустение: «Кто выиграл эту войну? Сорняки, которые заполонили поля?» (Д. Гранин); им приходится восстанавливать разрушенное, бороться с нищетой: «Потянулись нищие селения, разбитые костелы» (Д. Гранин); «люди чувствуют себя богами, когда разрушают…» (Ю. Бондарев); «Какое же война чудовищное разрушение» (Ю. Бондарев).