ВВЕДЕНИЕ В ЛИТУРГИЧЕСКОЕ ПРЕДАНИЕ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ

Здесь на земле всякое духовное содержание должно быть воплощено. Форма необходима, без формы содержание не воплотится. Но форма принадлежит пространству и времени, а духовное содержание вечно. Нужно, чтобы эта форма была наиболее удобной для воплощения духовного содержания. Т. е. во времени формы должны развиваться, должны меняться. Если мы будем догматизировать форму, то форма неизбежно станет отторгаться от содержания, начнет тормозить духовную жизнь, начнет обязательно вступать в противоречие с содержанием, потому что в жизни все в развитии. Если она остановится, то она умрет.

И вот в истории христианства эта диалектика содержания и формы в истории богослужения христианского имеет огромнейшее значение. Если мы не поймем этого с самого начала, то мы ничего не поймем. Вся история богослужения для нас станет совершенно непонятной. И непонятными станут проблемы богослужебной церковной жизни, которые стоят перед нами сегодня. Они стоят перед нами с огромнейшей остротой. Здесь обязательно надо сказать о том, что богослужение имеет в себе как бы равные части. Вы знаете, что в богослужение органично входит чтение Священного Писания, в богослужении живут наши молитвы благодарные, просительные, покаянные. Но в нем есть и нечто другое — то, что называется у нас Таинствами.

Что такое Таинство? Само слово «Таинство» дает нам некий ответ — это некое Таинственное действие. Но в духовной жизни все Таинственно, потому что мы не можем там ничего исследовать научным способом, мы не можем ставить эксперименты, решать какие-то задачи или доказывать теоремы. Мы стремимся обладать духовным знанием, но это знание богооткровенно. Мы узнаем ровно столько, сколько нам будет открыто. И при всем желании мы ничего не узнаем, если нам не будет открыто. Мы можем об этом только просить. И всегда это знание дается нам как дар Божий. И только из того, что нам дано, как благодатный дар, мы можем строить какие-то умозаключения, какую-то систему, но мы никогда не можем быть уверены, что мы узнали все. Более того, мы знаем с вами точно, что разум человеческий не может здесь на земле вместить Божественную истину вполне. Мы знаем, что Господь открывается сердцу человека, но не все может быть понято разумом. Есть очень много тайн Божественного бытия, которые даются нам на веру. Например, догмат о Святой Троице. Кое-что мы можем уразуметь, но не все. Это есть тайна бытия Божия, тайна Божественного промысла. Точно так же все в нашей церковной богослужебной жизни пронизано этой тайной богообщения, тайной действия Божия в этом мире, тайной воплощения духовных Божественных энергий в этом мире. Поэтому, естественно, что все в церковной жизни таинственно, и в каком-то смысле все является Таинством, т. е. везде мы видим таинственное действие благодати Божией, таинственное присутствие Бога здесь.

Тем не менее, вы знаете, что Православная Церковь вслед за католической, кстати говоря, имеет и содержит учение о семи Таинствах. Это, прежде всего, Таинство крещения, затем Таинство миропомазания, затем Таинство брака, затем Таинство покаяния, затем Таинство елеосвящения или в просторечии — соборования, наконец, Таинство священства и последнее Таинство, которое называется Таинством Таинств — это Евхаристия. По какому признаку именно эти семь Таинств выделены из прочих всех? Скажем, является ли Таинством монашеский постриг? или является Таинством освящение воды? является ли Таинством освящение дома, если нет, то почему? Конечно, да. Конечно, это все тоже Таинства, потому что везде здесь действует таинственная Божия сила, везде здесь действует благодать Божия. Само слово «освятить» — что это значит? Сделать святым. Но как можно что-то сделать святым? Это, конечно, может сделать только Бог: как-то таинственно, для нас непонятно.

Но семь главных Таинств выделены, потому что в них таинственным образом благодать Божия дает нам какое-то новое качество. Т. е. эти главные семь Таинств особенным образом служат делу домостроительства Божия. Человек получает новое качество, он восходит на какую-то новую ступень, он достигает какого-то нового этапа жизни. Что это значит? Жизнь в Церкви состоит, прежде всего, из постоянного действия благодати Божией, которая освящает людей, которая созидает их жизнь, соединяет их с Богом. И мы должны обязательно вникнуть в их смысл и в то церковное предание, которое до нас дошло. Мы должны знать это предание. Как Евхаристия, так и все другие Таинства имеют, конечно, природу Божественную, все эти Таинства получены нами от Господа Иисуса Христа, и непосредственно от Него мы их получаем в Священном Писании, или они дошли до нас в устном предании через апостолов. Конечно, всегда такое Таинство имеет свое начала в Господе Иисусе Христе.

Поэтому есть некая схема в изучении Таинств: всегда отыскивают момент установления Таинства. Этот схоластический метод существовал до недавнего времени во всем мире христианском, а у нас он существует даже до сих пор, хотя этот метод богословствования происходит из Католической Церкви. Веру мы получили с вами от греков, а богословие пришло к нам от католиков, и получилось это потому, что Византия была завоевана турками, и когда мы получили православие от греков, то скоро нас завоевали татары и мы были не способны богословствовать во время татарского ига. А когда татарское иго было сброшено, то греков завоевали турки, и они не способны были нас учить дальше, и им уже тоже было не до богословия в это время. Поэтому русское богословие начинается примерно с XVII века и заимствуется у католиков. Начинается оно с известной Киево-Могилянской Академии. Могилянской она названа по имени основателя этой академии Петра Могилы, митрополита Киевского, с именем которого связано развитие русской богословской школы. Она уходит корнями школу католическую, и освобождение от католического налета, от католической методологии начало происходить только в XX веке в трудах замечательных русских религиозных мыслителей-богословов еще до революции. По-настоящему освобождено было наше русское богословие от католицизма в трудах наших русских богословов в эмиграции на Западе.

Здесь на Руси богословию воспрепятствовала коммунистическая оккупация. Но, слава Богу, мы можем теперь учиться у наших богословов западных. Я не хочу сказать, что мы должны полностью принять их наследие, но методология их в богословствовании, конечно, оказалась очень плодотворной и она, собственно говоря, является грандиозным шагом в православном богословии вообще и, особенно, в очищении православного богословия от католического налета. Следуя нашим русским богословам на Западе, стараясь очистить наше православное учение от очень вредных католических догм, нам придется постоянно, как бы полемизировать с католиками. В частности, уже сейчас я такую полемику начну, рассказав вам кратко, как в схоластике преподается и изучается Таинство. Начинается с того, что вспоминают установительные слова Евангелия, которые служат установлением Таинства. Такие слова можно найти в Евангелии не всегда. И хотя они очень полезны и нужны, не нужно быть формалистом, т. к. Таинство может быть основано не на одной фразе, не одним словом, а целым рядом слов и событий. Тут нужна Евангельская полнота. Затем есть у католиков такая канонизированная догма о том, что для совершения Таинства существуют необходимые и достаточные моменты. Необходимо, чтобы Таинство было совершено правильно поставленным священником, чтобы были произнесены правильные слова, которые догматизируются, эти слова у католиков называются сакраментальной или тайносовершительной формулой. Если все соответствует порядку, то Таинство совершилось. Если же какое-либо из этих условий не соблюдено, то Таинство уже не совершилось. Таково католическое схоластическое учение о Таинствах. После такого подхода остается немного: узнать, как нужно произносить тайносовершительную формулу и какие действия при этом нужно совершить, научиться правильно это делать, и можно еще изучить историю соответствующего богослужения.

Как вы видите, здесь присутствует некий момент, который нужно обязательно сейчас же осознать и заклеймить, — это дух юридизма. Ради порядка, ради контроля, ради централизации, единовластия, ради полного послушания, ради того, чтобы в церковной жизни быть гарантированными от какого-либо волюнтаризма, ради всего этого папство организует церковную жизнь юридическим способом. Этот дух юридизма воспринят католиками от древнего Рима. Хотя развивался этот дух неуклонно в христианской истории. Можно проследить такое уклонение к юридическому пониманию духовной жизни в глубокой древности.

Этот дух, конечно, совершенно противоположен духу Евангелия, духу христианства вообще. Нельзя духовную жизнь вместить в юридические рамки, хотя нужны каноны, нужны правила. Есть даже такой предмет — история церковного права. Конечно, какое-то право может быть и здесь, но нельзя это право распространять на всю духовную жизнь и даже на самые главные моменты духовной жизни, которыми являются Таинства. Нельзя подчинить все этому праву. Но именно такой полный, всепоглощающий юридизм как раз характерен для католицизма во всем и всегда. И он является необыкновенно удобной почвой для страшного соблазна — искушения магизмом. Потому что, что такое этот юридизм? Это значит, что если правильно поставленный священник правильно что-то произнес, то будет Таинство совершено; если он неправильно что-то сделал, то не будет Таинство совершено. Тут нигде ничего не сказано о том, что он должен быть праведным, что должен любить Бога, иметь живую веру, хранить чистоту сердечную. Католики, конечно, считают, что священник должен быть хорошим, но они не считают, что это необходимо. Вот в чем ужас. Т. е. иначе говоря, если правильно поставленный католический священник потерял веру, — стал неверующим, — но при этом он будет произносить сакраментальную формулу и правильные действия совершать, то Таинство будет считаться совещающимся у католиков. Ведь это абсурд! К сожалению, это вовсе не такое редкое обстоятельство — в жизни это бывает очень часто. Нельзя духовную жизнь втиснуть в земные рамки. Это невозможно. А юридические отношения — это отношения чисто земные, это отношения законные. Как вы знаете, в Ветхом завете царствует закон, хотя пророки как-то вырываются из этого закона. Но все-таки там закон. И есть такое замечательное изречение в Послании к Галатам (3, 24), что закон есть детоводитель ко Христу. И апостол Павел в своих посланиях постоянно говорит о том, что закон имеет смысл в том, что он приводит ко Христу, к благодатной жизни. Христос приносит на землю царство благодати, а не закона. Закон нужен для жизни безблагодатной. Но если мы начинаем абсолютизировать закон, если мы начинаем всю христианскую жизнь втискивать в юридические рамки, то тогда, конечно, благодатная жизнь получает страшный непоправимый ущерб. И католическая доктрина этот ущерб наносит не только католической жизни, но и православной постольку, поскольку мы восприняли эту доктрину на Руси. Мы с самого начала должны сказать, что мы от этой доктрины должны отказаться, т. е. мы не будем учить, что Таинство должно иметь сакраментальную формулу.

В православии Таинство совершается Церковью, только в церковной полноте, и это принципиальное учение Православной Церкви. Но такое понимание Таинств и в Православной Церкви почти утрачено церковным народом, потому что оно трудно, оно требует подлинно христианской жизни. А христианская жизнь — это подвиг веры, любви, это жизнь с Богом.

Церковь есть Тело Христово, это некий таинственный организм, который таинственно соединяет в себе Христа и членов Церкви. Это и есть церковная полнота. Только Православие, а не католицизм и не протестантство хранит такое понимание церковной жизни, Таинств. «Кому Церковь не мать, тому Бог не Отец», говорил святитель Киприан Карфагенский в III веке, и наши новомученики осуществили и сохранили это понимание Церкви. Католическая же попытка втиснуть церковную жизнь в юридическую схему чревата потерей христианского духа.

Церковь должна устоять против подмены. Ее жизнь должна остаться неповрежденной. Церковь живет одним общим делом — Литургией, и все мы должны участвовать в ней.

Таинство Крещения

Мы начинаем церковный курс с изучения церковных Таинств. Чинопоследование главных церковных Таинств, в основном, находится в книге, которая по-гречески называется «Евхологион», по-русски — «Требник». Эта книга регулярно издается Церковью, составлялась она на протяжении многих веков и включает в себя много разных чинов. (Есть Требники более полные и менее полные.) Наиболее полным является так называемый Требник Петра Могилы, потому что Киевский митрополит Петр Могила был одним из самых плодовитых творцов разных треб и церковных чинопоследований, хотя, надо сказать, далеко не всегда удачных. Он оставил после себя много новых чинов и очень многие существенно отредактировал. Но этот требник обычно не употребляется в Церкви, а употребляется более сокращенный, который тоже содержит много чинов, уже вышедших из употребления. В него время от времени добавляются новые чины, что, конечно, естественно для Церкви, которая живет и действует в этом мире.